Несгибаемый (СИ) - Агекян Марина Смбатовна. Страница 76

Отвернув от газеты бледное лицо, Эрик медленно встал со скамьи и ушел из сада, ушел так далеко, что мог бы заблудиться, если бы под самый вечер егерь Тони не нашел его в лесу и не помог вернуться в дом. Там его встретила встревоженная Клэр. Она стояла у входной двери и смотрела на него с таким беспокойством, что Эрик испытал почти удушающее желание обнять ее. Смотрела так, будто понимала, что с ним, но как такое могло быть правдой? Она ни при каких обстоятельствах не должна была узнать о том, что произошло с ним, через какие мерзости ему пришлось пройти. Мерзости, которые могли запятнать её и вызвать отвращение к нему, если она хоть что-то узнает.

И все же Клэр смотрела на него так, будто знала что-то и была готова помочь ему. Как помогала все эти дни.

Он не мог больше смотреть на нее и поспешно поднялся в свою комнату, гонимый на этот раз другими более коварными демонами. Эрик стоял у окна, прижав побелевшие костяшки пальцев к холодному стеклу и глядя на монотонный дождь, когда дверь его комнаты отворилась.

Было уже темно и вероятно пришли, чтобы пригласить его на ужин, вот только Эрик не собирался никуда идти, но все его попытки разбились в пух и прах, когда за его спиной вырос маленький Ноэль. Мальчик посмотрел на него грустным, умоляющим взглядом и сказал тем своим сладким голосом, которому невозможно было не поддаться.

— Мама сказала, что наш повар приготовил самое вкусное блюдо, которое я люблю больше всего, но я съем его только в том случае, если вы спуститесь. Если вас не будет, меня отошлют в детскую, и я ничего не получу. — Эрик сомневался, что шантаж — часть тех уроков, которые давали этому смышлёному ребенку его родители, но вот чего он не ожидал от малыша потом, так это того, что последние его аргументы перевесят абсолютно всё на чаше его весов. — Кроме того, мама дала вашей жене одно из своих красивых платьев из голубого шелка, в котором ваша жена выглядит так красиво, что даже наш дворецкий уронил поднос, когда увидел ее. Вы тоже должны это увидеть!

И Эрик не смог устоять. Кое-как оделся и спустился на ужин. Сидя за большим столом, он в который раз, не удержавшись, взглянул на свою жену. И в который раз сердце его ушло в пятки от восхищения. Она действительно была так сказочно красива, что невозможно было спокойно смотреть на нее. Беспокойство в ее глазах так и не ушло, она вздрагивала всякий раз, когда он говорил. И все время бросала невольные взгляды на его плечо, будто боялась, что оно может потревожить его. Глупенькая, она ведь даже не знала, что он не чувствовал боли. Физическую боль. Зато ощущал, как неминуемо перехватывает горло от того, как близко она была к нему.

Белоснежное кружево, расшитое по невероятно глубокому вырезу, касалось мягкой округлой груди, притягивая ошеломленный взор. Голубой тяжелый шелк, так ладно сидевший на ее стройной фигуре, подчеркивал плавные, изящные изгибы, вызывая у него почти невыносимое желание коснуться ее.

После плена Эрик не допускал и мысли о том, чтобы привязаться к кому-то, желать кого-то… Но сейчас, глядя на Клэр, Эрик понимал, что даже адский плен не может помешать ему желать ее. Он умирал от желания коснуться ее, задыхался от потребности поцеловать ее. Зацеловать каждый божественный изгиб ее тела. Зарыться в нее и никогда больше не отпускать…

Эрик знал, слишком хорошо знал, что никогда этого не сделает. Не потому, что видения прошлого могли помешать ему. Он дал обещание, которое не собирался нарушить ни при каких обстоятельствах. Ведь с самого начала Клэр была предназначена не ему. Ее сердце было отдано не ему…

Его внимание отвлек Ноэль, которому было пора удалиться в детскую. Какое-то время Эрик смотрел на дверь, а потом, когда обернулся, за столом не оказалось и Клэр с Алекс. Стул перед ним был пуст. Как будет пуста вся его жизнь с ее уходом. Эрик внезапно почувствовал, как перехватывает в горле и сжимается сердце. Пустой стул стал зловещим предвестником того, что должно было скоро произойти. И теперь, когда Клэр не было рядом, весь ужас того, что он взвалил на себя, решив отвезти ее в Эдинбург, разом обрушилось на него как ушат ледяной воды. Господи, что он наделал? Как он это сделает? Как отдаст ее другому? Как он сможет отпустить ее?

Вилка в его руке согнулась так, что надломилась и глухо упала на стол, но Эрик не заметил этого.

Зато Тони заметил и, тут же встав, сам забрал из железной хватки несчастную вилку. Когда Эрик пришел в себя настолько, что увидел стоявшего рядом друга отца, Тони поспешно пригласил его последовать в гостиную. Эрик пытался дышать, чтобы прийти в себя, и в какой-то момент у него это получилось, но когда они пришли в гостиную, и он обнаружил там Клэр, вся его выдержка мигом улетучилась.

Его потрясло то, что он увидел.

Алекс и Клэр сидели за большим черным роялем, на котором дружно играли. Вид рояля воскресил такие давние воспоминания, что Эрик какое-то время не мог пошевелиться. Он вдруг осознал, что впервые с их свадьбы видит, как Клэр играет на рояле. И вновь улыбается, но на этот раз так свободно, будто была счастлива. Будто ее жизнь не была разрушена по его вине.

— Садись, — велел ему Тони, усевшись в дальнем углу большой гостиной, откуда можно было следить за игрой женщин, которые выводили на рояли какие-то незнакомые деревенские мотивы. — Отсюда хорошо видно. И хорошо слышно. Алекс… — Он с небывалой теплотой взглянул на свою жену, откинувшись на спинку мягкого кресла и опустив на колено бокал с бренди. — Она замечательно играет на рояли.

Эрик опустился в кресло рядом с ним, не взяв себе ничего из спиртного. Он не хотел пить, особенно, когда у него переворачивалось сердце.

— Для Клэр музыка… В музыке заключается вся ее жизнь, — молвил он, чувствуя, как грудь стягивает болезненное чувство ностальгии. Он слишком хорошо помнил, что на самом деле значила для Клэр музыка. Какую роль музыка играла в ее жизни. С каким ошеломлением она смотрела на него, не веря в то, что он не любит музыку.

Тони улыбнулся, взглянув на него.

— Алекс тоже любит музыку, но ее настоящая страсть — садоводство. Она обожает свои растения и заботится о них так, как порой другие матери не могут заботиться о своих детях. Наши садовники разбегаются врассыпную, когда Алекс в перчатках выходит в сад. Не представляешь, как я люблю смотреть на это зрелище.

Эрик удивленно обернулся.

— Садоводство?

— Да. — Улыбка Тони стала шире. — В этом заключается весь смысл жизни Алекс. Конечно, после меня, — лукаво добавил он, подмигнув Эрику, а потом вновь посмотрел на жену. И вздохнул. Улыбка медленно сбежала с его лица, и Тони вдруг стал совершенно серьезным. — Иногда мне кажется, что я не смогу дышать, если ее не будет рядом. Она ведь почти заново научила меня жить. Я даже запрещаю ей часто ездить к своим родным, потому что не знаю, что делать без нее. Боюсь представить день, когда она надолго уедет от меня. Это… — он вновь повернулся к Эрику. — Это ведь трудно понять, правда?

Разве?

Глаза Тони потемнели, взгляд его стал пристальным. Он так странно смотрел на Эрика. А потом сказал то, что не должен был говорить ни при каких обстоятельствах.

— Знаешь, мне пришлось пройти много испытаний, чтобы быть рядом с Алекс, но если мне снова предложат это сделать, я с удовольствием проделаю это сотни тысяч раз. За такую женщину, как она, стоит сражаться хоть с самим дьяволом. — Тони замолчал, и когда Эрик понял, что другу есть, что еще добавить, он услышал тихие слова: — Эрик, ты не должен позволять Эдинбургу стать последним пунктом назначения твоей… вашей жизни. Я был потрясен, когда узнал, что после плена и после всего того, что тебе довелось пережить, ты захотел жениться. Захотел сделать то, что должно было бы сниться тебе в страшных снах. Но если Клэр стоила того, чтобы жениться на ней, разве не стоит ради нее пройти еще один круг, только теперь в последний раз, чтобы сразиться за нее?

Эрик действительно задыхался. И не мог ничего сказать. Боялся подпустить слова Тони к себе слишком близко, чтобы они не свели его с ума.