Урощая Прерикон (СИ) - Кустовский Евгений Алексеевич "[email . Страница 32

— Ты меня удивил! — ответил Мираж с таким мастерски сыгранным удивлением, что его легко можно было бы принять за чистую монету, если бы не лицо Пита, на котором все было написано, и если бы не разговоры, звучавшие весь день, в которых разбойники перемывали оставшиеся целыми косточки тому неизвестному бедняге, которому досталось больше Пита, по его же словам. — Я, сказать по правде, думал, будет что-то пооригинальное бокса. Например, сплавиться вниз по течению Гремящей реки к Стамптауну, оседлав бревно, или на плоте, сделанном из только что срубленных бревен! Как тебе?

— Ты фто с дуба рухнул?! Это же верная погибель, там пороги… А, так ты не серьезно? — вдруг понял Пит, что Мираж шутит, — нет, сэр, все по старинке: бокс, — бокс и еще родео! Не припомню, фтобы на родео кто-то оседлывал бревна, только жеребцов и быков. Даже в Стиллуотере до такой степени еще не извратились, хотя они пытались ввести езду на бофенках и это дурацкое правило, по которому молодого быфка нужно валить, обязательно забегая перед ним наперед, то есть так, фтобы он видел своего противника. Глупость несусветная, как по мне! Хорошо, фто оно не прижилось. А еще они вместо феловефеского, мартышкин труд используют, фтобы быка от наездника отгонять, хотя это, может, и враки! Откуда мартышке знать, когда нужно вмешаться? Здесь нужно феловефеское понимание, в конце концов это ведь лифное дело между быком и наездником! Говорят, у них много ковбоев гибнет и родео зовут кровавым спортом! Немудрено с такими-то правилами и состязаниями. Я сам в Стиллуотере, правда, никогда не был, только наслышан о нем. Говорят, будто там женщина тем красивей сфитается, фем больше она на мужчину похожа. И мужики себе баб выбирают по степени волосатости ног и по длине бороды, это правда?

Скривившись, Мираж отрицательно помотал головой:

— Я знавал многих красивых женшин из Стиллуотера и ни одной из них не понадобилось отращивать бороду, чтобы пользоваться спросом у мужчин. О южанках похожие слухи разводили с сотню лет назад, когда Халифат только присоединился к империи, за то, что по их религии женщине нужно лицо и тело прикрывать от взглядов мужчин. То, что вы сказали, Пит, — полнейшая ерунда и дикость, я даже не знаю, как человек в здравом уме может в такое поверить?

— Гм-м, знафит, враки! Но вернемся к боксу, снафала бокс, потом родео! Боксировать решили в Стамптауне за звание фемпиона города, так как там конкуренты слабее, фем на ринге Брэйввилля или в живодернях Сликвэя, да и далековато от Дамптауна к Стамптауну…

— Города-близнецы… — задумчиво произнес Мираж, вспомнив какой-то свой давний разговор с кем-то, чье имя он запамятовал. Чисто ради интереса разведчик попытался его вспомнить, изо всех сил напрягая извилины, но имя постоянно ускользало от него. Когда нечем было заняться, Мираж мог так часами сидеть, коротая время. Знающий все дороги и тайные тропы Прерикона, способный их отыскать даже в такую непогоду, как сейчас, он упирался в тупики, словно слепой котенок, тычась во всех углы лабиринта разума.

— Ага, так говорят! — рассмеялся Пит, — и потом добавляют: матушка — прерия, а отец — империя, один близнец уродливым полуфился, а второй — слабоумным!

Между тем ветер переменился, и стена дождя продвинулась ближе к центру лагеря, оросив спину ковбоя и вынудив того переместить свои вещи, банджо и седалище в другое сухое место. Все эти перемещения сопровождались руганью и шумом, заменившим ржание Беды, которая либо сбежала-таки, утащив вслед за собой и своих надзирателей, либо уснула, так как ничего от нее не было слышно уже достаточно долгое время. А пока Пит уселся слева от костра, между Кавалерией и Миражом, так как только один разведчик его и слушал теперь, все остальные давно спали. Даже Кнут, кажется, уснул у себя в темноте.

— Стамптаунский ринг, фтоб ты понимал, круглый и под открытой крышей! Это такой огромный вроде как пенек от сосны невиданных размеров, но сколофенный из досок обыкновенных сосен. Они только недавно изменили дерево на канаты, и он хоть фем-то стал напоминать обыфный ринг, а раньше имел ограду и калитку, как какой-то загон для быфков. Половина мужиков города от пятнадцати до сорока лет, а то и до пятидесяти, работают на сплаве. Они днем бревна пилят и развозят туда, где из леса строят или в мебель его превращают, а по веферам рубят, только не топором, а руками, друг друга на ринге. Даже когда рефь идет о фемпионате города, все равно собирается куфа рабочих, которые парни дюжие, не спорю, но ну вообше никак на бойцов не тянут. Им покажешь хук, они вроде как усвоят, а как на ринг выйдут, так и машут руками, фто мельница лопастями, пересравшись, и полуфается не бой, а ферти-фто! — Пит попытался было показать руками, что именно получается, но не удержался на ногах и едва не упал в костер. Восстановив равновесие, он уселся обратно на тюк с вещами и продолжил как ни в чем не бывало рассказывать:

— И в этот раз не обошлось без истории, скажу я тебе, анекдот просто: молодой да зеленый профессионала уделал, слыхал о таком? Я тоже слыхал и не раз, да не верил, — да, не верил, фто такое возможно, до недавних пор! Можешь себе представить, как люди на ставках проигрались?! Они ведь тоже не верили, а как поняли, фто слуфилось, обоих бойцов и их тренеров под пилу пустить хотели! Один боец, правда, умер во время схватки, но клянусь, это им бы не помешало его распилить надвое, а за одно и распорядителя и того, кому ставили, как бишь его там… Жопализатора, вот! Так уж их это по живому задело — не передать словами! Ну еще бы не задеть, по кошельку-то! Пила, по руке пройдясь, должно быть, и та не так задевает, как видеть родные и кровно нажитые исчезаюшими в чужом кармане. Я там был и все наблюдал собственными глазами! — Пит тыкнул двумя пальцами в глаза, чтобы Мираж наконец смог рассмотреть их, стыдливо прячущихся в глубине фингалов.

— Писаки из «Брэйввильского вестника» назвали бы это надругательством над высоким искусством бокса, но к ферту их, этих писак! К сфастью, они там, в Стамптауне, до такого надругательства над деревом, как бумагомарательство и сруналистика еще не дошли и не скоро дойдут, уфитывая, как долго у нас все новое приживается. Раньше ринг квадратный справят и огранифат шисло раундов, наконец, фем газеты нафнут штамповать. А то бойцы мрут как мухи, на кладбище мест на всех нет, приходится тела на удобрения пускать. Фермеры-то довольны, трупы за бесценок скупают, их отдают и так, лишь бы забрали, да только все понимают, фто не по-людски это как-то…

— Что не мешает фермерам удобрять покойниками грядки, — вмешался Мираж, — подобная дикость только у вас и возможна, даже для Прерикона это через чур безбожно, по крайней мере для цивилизованной части прерий…

— А фего в этом странного-то? Каждый на свою сторону тянет скатерть, везде так… У них, у организаторов, одно только правило и существует, согласно которому бой нужно остановить, если боец не может продолжать его. А кто ж его знает, когда боец не может-то? Враф? Так у нас такие коновалы встрефаются, фто здоровую ногу запросто оттяпают, с больной ее перепутав! Или сам боец должен знать? У которого желток из выдавленного глаза по лицу стекает, а он кришит, фто хофет драться и фто, главное, может драться! И продолжает драться, и еше одного глаза лишается и, становясь инвалидом никому не нужным, умирает потом от голода, если на ринге не добьют, а его семье, кормильца утратившей, побираться приходиться после… Ай! — ковбой в сердцах махнул рукой, мол, их не волнует, чего меня-то должно? — Ну, еще они с недавних пор бойцов по весу делят, фто б уж совсем громила против коротышки не выходил. Это у них с того времени, кстати, такое повелось, как брат мой, Трентон, отлифился! — похвалился Пит, — Но о Трентоне футь позже, сперва о зелени расскажу.

— И вот влезает на ринг такой бышара, с трудом так влезает, со второй попытки. Тело, представь себе, — гора, шея — толстая и красная, солнцем обожженная, руки — толшиной с те бревна, которые он днем ворофает, ноги — кривые, как у кресла-кафалки, шаркает, когда шагает, — ковбой посмотрел на собственные кривые ноги, — в обшем медведь-шатун! Силы полно, а ловкости и понимания того, куда эту самую силу применить, как ее в удары вкладывать, лишен напрошь. Не боец, — ну совсем не боец, не как наш Джек. Тофнее вроде него, но только совсем зеленый, необуфенный еше тому, как таким, как он, драться.