Скверная жизнь дракона (СИ) - Костенко Александр. Страница 35

Затуманенное от боли сознание получило новую порцию сигналов от нервных окончаний — от этого дыхания кожа стала плавиться и стекать вниз густой, тягучей жижей. Глаза змеи заблестели. Мгновенное напряжения её тела, и моё было сложено как прочитанная книга.

Я вскочил с кровати. Холодная испарина покрывала мой лоб, а влажная от пота рубаха прилипла к спине. С каждым вдохом от сбитого, неровного дыхания меня то сгибало, то разгибало. Сердце бешено билось в груди.

Когда сознание прекратило выискивать в тёмной комнате врагов и искать пути побега, а мой разум стал постепенно успокаивается, в окна уже пробивались первые лучи восходящего солнца. Ложиться обратно в кровать уже бессмысленно, да и уснуть всё равно не получится, поэтому я оделся и направился на улицу.

В передней комнате на кровати мирно посапывала эльфийка. Её обнажённая спина выглядывает из-под одеяла, выставляя наружу животную шерсть. Не знаю почему, но она притягивает внимание магнитом: когда вижу её, постоянно ловлю себя на мысли, что хочется провести по ней руками. Забурится в неё пальцами и наслаждаться этим густым мехом.

Но всегда останавливаюсь — это опасно. Пока не раскроется её основа, скверна в моём теле может навредить ей, так что лучше вообще к Лине не прикасаться. Или только через защитные перчатки.

Два месяца назад на её шерсти стали проступать тонкие, едва различаемые полосы зелёного цвета. А вместе с ними и её здоровье стало постепенно улучшаться: теперь она могла от колодца до дома пройти, не шатаясь и не делая пауз, чтобы отдышаться. Но всё равно полосы поправлялись очень медленно, не говоря о раскрытии её основы. Остаётся надеется, что её тело готово к увеличенной порции маны, иначе ждать мне ещё очень и очень долго.

Я вышел на крыльцо дома и наблюдал, как на улице медленно светало. В конце лета, когда полуденного зноя уже нет, утроений воздух наполняется живительной прохладой. Она успокаивала мой воспалённый разум, приводя его в равновесие после кошмара.

Где-то загорланил петух, испугавшись восходящего солнца. К нему присоединились другие пернатые, а своим лаем несколько собак стали аккомпанировать им. Живность деревни Вен постепенно пробуждалась, а значит и самим селянам пора вставать и начинать каждодневную борьбу за свою жизнь.

— Хозяин?

Голос Лины вытащил меня из раздумий. Она удивлённо смотрела на меня, ведь в последнее время я просыпался только к завтраку. И то, если разбудить. Сказывается усталость, накопившаяся за весну и первые месяцы лета. Только сейчас появилось свободное время.

— Утро. Всё хорошо. Умывайся и делай завтрак.

Покончив с едой, сидя на веранде, мы пили чай. Лине он очень нравился. Местные готовили его из лесных трав и полевых цветов. Терпкий, душистый, с приятной горечью.

— Вы сегодня в город, хозяин?

— Как и планировал заказ забрать. Скоро выйду, но вернусь к вечеру — дорога неблизкая, а идти пешком.

— У вас специи кончаются, хозяин. Соли почти не осталось. Вино ещё есть, хозяин, но немного. Вяленого мя…

— Господин ящур! Утро доброе! — звонкий голос, раздавшийся рядом с калиткой, принадлежал сыну деревенского старосты. Парнишка лет двадцати, что постоянно бегает по деревне и из деревни в город по поручениям отца, широко улыбался.

— Было бы, если б меня так не называли! — лунная призма дай мне сил терпеть этого “ящура”.

— А как? Вы ж того, магию понимаете, заклинания там знаете, грамоте разной обучены. Батька говорит, что с домом этим помогли! Кто ж вы тогда, если не господин?

— Хрен с тобой Ренс, проходи. Чай будешь?

— С удовольствием, господин ящур. Спаси… — он запнулся, а кончики его ушей немного покраснели. — Да мне ж ещё по деревне надо бежать! Там батька спрашивает — вы с нами в город не хотите поехать?

— Вы тоже?

— Мы тоже! Заказ вчера на свинью пришёл. Вот, повезём. Батька говорит, что с вами спокойней будет. Вам, может, того, что купить надо в городе? Так мы и тут поможем. Вы, того… это… Лину берите. Ну… батька в ратушу пойдёт, вы по своим делам, а я, как управлюсь, так её и проведу по магазинам. Куда надо — туда и отведу!

— А через сколько едете?

— Через час. Всё соберём да поедем.

— Передай старосте, что я приду.

— Вот и хорошо! Обязательно приходите оба… места в телеге всем хватит!

Неумело скрывая радость, рыжеволосый парень стремглав помчался дальше по деревне. Я развернулся и чуть не столкнулся с Линой. Похоже, не в силах справится с любопытством, она в какой-то момент встала за моей спиной и разглядывала гостя. Теперь же стыдливо смотрела вниз.

— Хороша погодка! А если дождя не будет, так воротимся раньше ужина, — нарушил тишину староста, когда деревня уже успела скрыться за горизонтом.

— Так быстро?

— Конечно, господин ящур. Дорога сухая, не разбита дождями и колёсами. Да лошадь у меня сильная, крепкая, третьего уровня. Во как прёт, а того считай в телеге мы вчетвером, свинья да товаров на продажу.

— Тогда на обратном пути ей совсем легко будет.

— А вам что, ничего в городе не нужно? — раздался взволнованный голос за моей спиной, принадлежавший Ренсу.

— А что мне нужно? Овощи, мясо, хлеб и что ещё — всё у вас покупаю. Хотя кое-что купить надо, но там немного…

— Ой! — повозка немного качнулась, и Лина едва не свалилась с борта, успев схватится за него руками.

— Держись крепче.

— Да, хозяин.

— Улыбнулась ей удача с вами, господин ящур, — Гильм одобряюще смотрел на меня. — Редко, когда владелец так за своего раба переживает. Всё ж добрая душа у вас, хоть вы из Кта’сат.

— Добрая? — я мельком взглянул на старосту и продолжил изучать опушку леса, что была по левой руке от нас. Хоть весной я зверей побил в лесу немного, а когда вернулся с Инлийска с заказом, то и пару групп разбойничьих погонял вместе с другими авантюристами, но осторожность лишней не будет.

— Конечно добрая! Я ж помню, как вы на первых днях зимы к деревне пришли. Мы тогда стали думать, что вы пропали по дороге. Вдруг зверьё напало на вас, аль бандиты какие. И тут смотрим — подходите со стороны полей да волоку за собой тащите, а в ней Лина сидит и вещи сжимает. А снегу-то навалило тогда!

— Да-да, добрая, добрая! — вторил ему сын. — Я помню, как она выглядела — как скелет! Больная очень, мы думали, что зиму не переживёт. А вот… сидит… живая. И выглядит лучше. Тогда у неё ушки серые были, чуть не закручивались. А сейчас розовые и выглядят красиво. Как у всех равнинных эльфов — острые.

— Вы её, господин ящур, купили прям перед тем, как к нам отправится? За один золотой?

— За пару дней до того. Вроде за одну Ганзейскую золотом, если правильно помню. И прекратите меня нахва…

— А продавать не планируете её?

— Нет! — повысив голос, я ошалевшими глазами смотрел на парня: такая наглость мне давно не встречалась!

— Идиот, — вырвалось еле слышное замечание у старосты. — Вы уж простите его, господин ящур — как взбредёт что в голову, так он и выпалит, а потом подумает. А ты, — он повернулся к сыну, — сиди и думай, что нам самим в лавках нужно! Помнишь, что мать сказала купить?

— Да, бать.

— Вот сиди и думай, про себя.

— Всё хорошо, я не злюсь, — я поспешил заверить старосту.

Потому что это правда, и я действительно не злюсь. Я всего лишь сижу в осаженном состоянии от произошедшего! Для начала мозг бы на место поставить, а уж потом злится. Они явно планировали мне на уши присесть — но не получилось, терпения парню не хватило. И, что главнее всего, им обоим красноречия, пунктов по пятнадцать на каждого.

Оставшуюся часть пути мы проделали молча. Лишь изредка стоящую тишину нарушал шум ветра и фырканье лошади. Въезжая в город, староста перекинулся парой фраз со стражниками, которые бегло осмотрели содержимое телеги. Сообщив, что всё в порядке, взяли налог на въезд и пустили внутрь.

Город встретил нас яркими красками ухоженных улиц. На некоторых домах можно было встретить небольшие разноцветные флажки, развивающиеся на стенах. По мощёным улицам иногда проносились маленькие тележки, толкаемые рабами. Их можно было бы принять за простых разнорабочих, если не обращать внимания на кожаные ошейники. Разные группы богато одетых молодых людей, явно знатного происхождения, встречались рядом с тавернами и питейными. Они что-то живо обсуждали, употребляя прохладный эль.