Тонкие грани (том 4) (СИ) - Кири Кирико. Страница 41

— Зачем вы занимаетесь этим?

Улыбка изменилась. Совершенно. Стала более… напряжённой, натянутой.

— Зачем я создала благотворительный фонд? Что ж, меня уже спрашивали об этом, поэтому вы услышите ответ ровно такой же, что и остальные. Я хочу помочь людям.

— Зачем?

— Затем, что они обездолены. Затем, что им требуется помощь. Детям без родителей, людям с ограниченными финансовыми возможностями.

Меня так и подмывало спросить, а откуда им со своей колокольни вообще знать, каково жить обездоленным и сиротам? Не то чтобы я был против пожертвований, однако богатые люди занимаются этим чаще всего, чтоб потешить собственное «я», показать себя в выгодном свете и так далее, хотя зачастую они даже не понимают, чего требуется таким людям. Иначе говоря, для многих это или попытка откупиться от налогов, или способ потешить себя. А реальности им так же плевать, как и всем остальным, пусть они и пытаются показать другое.

— Вижу, вас не удовлетворил мой ответ, — вздохнула она, сняв очки.

— Вы же понимаете, я поднимался снизу и… скажем так, мне приходилось иметь дела с домами. И мне эти дела не нравились от слова совсем.

— Понимаю, не все дома ведут себя красиво.

— Я бы сказал, что большинство. Я ни в коем случае не говорю про ваш дом. Лишь про те, с которыми приходилось сталкиваться мне или о которых приходилось слышать.

— И вы считаете, что те, кто сверху, никогда не увидят того, кто находится снизу, — подытожила Янмэй. — Знаете присказку про орла?

— Жаль, что у людей зрение не столь хорошее.

— Что ж, — Янмэй отложила ручку и облокотилась на спинку стула. — Честно говоря, я в первый раз вижу, чтоб кто-то был так заинтересован нашими мотивами, молодой человек. Тогда могу ли я спросить у вас, зачем вы это делаете?

— Потому что мне жалко людей, я хочу помочь, чтоб не чувствовать этого противного чувства в душе. А ещё потому что однажды именно такие вот точки горячего питания помогли мне. И помогли дорогому мне человеку. Я хочу помочь, потому что сам прошёл через это и знаю, что это, жить на улице и выкарабкиваться с самого дна.

— Хотите знать, с чего берут начало мои мотивы? Хорошо, тогда… как насчёт того, каков мой мотив, а вы, скажем… — Янмэй сделала вид, что задумалась, хотя я прекрасно знал, что она попросит, — выделите чуть больше средств. Сделаете благое дело, раз сами познали на себе, как иногда важно помогать другим.

— Так просто расскажете?

— Ну так это и не секрет ни для кого, — спокойно ответила она. — Будь у вас желание, вы бы могли вполне сами найти её. Ну может не так подробно, однако всё же. К тому же, в наши секреты я в любом случае не намерена посвящать вас.

— То есть в интернете об этом есть, — улыбнулся я.

— Естественно, в интернете всё есть. Но разве небольшая история из уст её прямой участницы будет не лучше? Но я бы попросила не торговать рядом со школами, больницами и детскими садами с приютами, что скажете?

— Нет, всё равно торговать буду, можете даже не пытаться. Что касается пожертвований, я выделю больше средств, даю слово. Допустим, на сто тысяч больше.

Янмэй задумалась на несколько секунд.

— Ну что ж, хорошо, — подсела она поближе к столу. — Хотите, значит, узнать мои настоящие мотивы? Раз вы не местный, то вряд ли слышали о войне, что разыгралась здесь четырнадцать лет назад. Это довольно маленький срок для любого старейшего дома, можно сказать, что это произошло практически недавно. В Сильверсайде с самого основания было десять семей. Десять основателей, которые дали начало этому месту, вложили свои силы и жизни в его постройку. Естественно, что и богатства тоже. Наш дом раньше был старейшим. Старейший дом Ли из Кореи. Не самый сильный, не самый уважаемый, но поистине древний, держащий Легатов, Магистров и даже Оракулов.

— Даже Оракулов? Разве Оракулы не встречаются часто в Древнейших домах?

— Это заблуждение простолюдинов, что каждый Великий род состоит из одних Оракулов. Это же заблуждение активно поддерживает всеми любимый интернет. Однако Оракулы — птицы нечастые даже там. Да в каждом Великом роде один или два есть на весь род, но не в таких количествах, которые представляют себе простолюдины. Чаще всё же это Магистры или даже Легаты.

— Странно, я просто читал, что Легаты свойственны песочным домам.

— Песочным домам… — улыбнулась она. — В песочных домах бывают Оракулы, как и в древнейших Легаты. Сила — не показатель дома. Здесь немаловажно уметь думать, Томас. Вы можете быть слабы, но умны. Просто так получилось, что старейшие дома имеют очень и очень долгую историю, потому они накопили в своей крови такую силу, что зачастую у них появляются Магистры. Иногда Оракулы или же, если один из супругов слаб, Легат, у которого в следующем поколении скорее всего всё равно будет Магистр. Но мы отвлеклись, Томас.

— Да, прошу прощения, что перебил вас, Янмэй.

— Наш дом был одним из основателей и одним из сильнейших. Было ещё два старейших дома, остальные обычные и даже два песочных, как ты их назвал. Все они бросили свои ресурсы в это место, поверив, что смогут создать собственный город. Тот, о котором будут ходить легенды, а дома-основатели станут весомыми фигурами не только здесь, но и во всём мире, владея вратами в Евразию. Так и получилось. Была вражда, были стычки, но ничего серьёзного. А потом разыгралась война между нами и двумя другими домами. Мы были сильным домом, а их было больше. Мы схлестнулись между собой, гибли целые рода, люди дома…

— Прошу прощения, но люди дома, кто это?

— Те, кто работают на дом. Солдаты, слуги, секретари — все люди, что не являются частью родов, входящих в дом, но работающих на них. Иногда люди дома работают на дом поколениями. Их тоже гибло немало. И вот мы подошли к нашей мотивации. Раньше у меня были ещё одна сестра, близнец Хуикинг и три брата, два из которых — близнецы. Да-да, у нас две пары близнецов было, — улыбнулась Янмэй на моё слегка удивлённое лицо. — И, как ты понял, остались только мы. Другим родам повезло и того меньше. Одни лишились наследников и были обречены на забвение, другие и вовсе перестали существовать. Мы потеряли слишком многих людей. Часть родов так вообще рассеялась или же отправила своих родных подальше, чтоб спасти их перед тем, как были уничтожены. Это было страшное время.

— А противоположная сторона?

— Один дом полностью уничтожили. Другой был сильно измотан. Не так сильно, как наш, но он не рискнул продолжать борьбу, и мы пошли на мировую. Всё, что вы видите — последствия той войны. Разруха, мало денег, жалкий вид наших земель. Погибло немало людей: дети, женщины, мужчины, старцы — убивали всех без разбору.

— Похоже на геноцид.

— Похоже на войну домов, Томас. Чтоб уничтожить род и вывести его из игры, надо убить всех держателей этого рода. То есть наследников и глав, тех, кто может им управлять. Иначе род продолжает существовать, и управление им вполне могут взять другие рода. Хочешь победить армию — уничтожь генерала.

— А как же люди дома? Или как правильно…

— Люди рода. У каждого рода есть свои люди. Просто когда обобщают всех людей рода, их называют люди дома. Но, видишь ли, когда генерала нет, некому управлять его армией. Она может бороться, но эффективность теряется. А иногда они и вовсе выходят из войны, потеряв своего хозяина.

— Интересно, конечно.

— Интересно. И страшно. Есть те, кто настолько любил род, которому служил, что потом мстят. Но я позволила себе отвлечься. Наш род однажды тоже почти уничтожили. Братья остались принять бой, чтоб мы смогли уйти.

— Это здесь происходило? На вашей территории? И никто не смог ничего сделать?

— Не всё всегда так просто. При любом раскладе, нам пришлось бежать. Убили одну из моих сестёр, другую ранили. И мы, гонимые противником, спрятались в Нижнем городе, в самых трущобах, где простолюдины не чтят ни власть, ни дом, никого. Мы спрятались, люди вражеского дома, так никого и не найдя, ушли. Дома не могут устраивать подобное среди мирных жителей. Мы сражаемся друг с другом, убиваем друг друга и делаем то, что считаем нужным, пока это не вредит государству и его жителям. Так мы и спаслись.