Предписанное отравление - Бауэрс Дороти. Страница 22

Размышляя об этом, Пардо не мог дождаться встречи, предполагая, что под маской артиста он обнаружит человека совсем другого склада.

Оказавшись на вокзале Виктории, инспектор взял такси до Тайт-сквер. Горячий воздух, скопившийся между землей и небом, не смог помешать легкому бризу с набережной обдать сквознячком узкий вход на площадь. Здесь, в двух шагах от Оукли-стрит, располагался квартал долговязых домов с металлическими изгородями, милый и уютный, все еще не поверженный последний оплот викторианства.

Дом под номером 110 стоял в середине квартала и сверкал латунью. Как и многие соседние дома, он переживал метаморфозу, превращаясь из фамильного особняка в дом на несколько квартир. Карновски занимал одну из них на третьем этаже. Конечно, здесь не было лифта, и инспектор добрался до жилища актера при помощи лестницы. Он позвонил в дверь, и долго ждать ему не пришлось. Низкорослый слуга с плутовской торжественностью кокни взял визитную карточку Пардо и исчез на полминуты. Удача улыбнулась инспектору. Мистер Карновски был дома, так что не может ли мистер Пардо пройти внутрь?

Пардо вошел в гостиную. Она казалась на удивление большой – особенно по сравнению с лилипутским холлом. Он был обшит серыми панелями, и за исключением роскошного ковра, был обставлен со скромностью и сдержанностью – в них выражался дух мужественности, прибегающей к комфорту только из кокетства. На глаза инспектору попался прекрасный пейзаж Мэтью Смита, но прежде чем он успел насладиться видом, в зеркале над письменным столом он заметил отражение входившего в комнату Карновски.

Двое мужчин осмотрели и оценили друг друга. Пардо быстро понял, что у его сомнений не было никаких оснований. Сила и, возможно, утонченность этого человека были неизменны. Они вовсе не походили на плащ, который можно одевать или же снимать по усмотрению актера.

– Инспектор Пардо, пожалуйста, садитесь, – пригласил Карновски. Говорил он медленно и с выраженным акцентом, словно подчеркивая каждое слово. Но даже не слыша его голос, в нем было легко узнать иностранца. Инспектор присмотрелся к четким чертам лица, глубокому лбу, суровым, но чувственным линиям рта и темным, умным глазам. Очарование, которое испускал этот человек, объясняло, как он смог очаровать мир.

Карновски спокойно ждал, что скажет ему инспектор.

– Я пришел по поводу смерти миссис Лакланд из Минстербриджа, – начал Пардо. После вступительной фразы он сделал паузу, но невозмутимое выражение лица актера ничуть не изменилось. – Полагаю, вы знаете, что она умерла в четверг утром.

Карновски был серьезен.

– Да. Я знаю, что два дня назад умерла миссис Лакланд. С этим что-то не так? Разве она умерла не от болезни?

– Миссис Лакланд была отравлена, – прямо ответил полицейский.

Инспектору показалось, что на лице актера промелькнуло какое-то чувство. Но он не выглядел изумленным.

– Ах! – серьезно выдохнул он. Внезапно актер протянул руку к звонку. – Мистер Пардо, не желаете кофе?

Улыбнувшись, Пардо покачал головой.

– Нет, спасибо. Я поздно завтракал.

Актер никак не прокомментировал отказ, и прежде чем гость успел что-либо сказать, Карновски продолжил беседу с того места, на котором она оборвалась.

– Это было отравление, – осторожно сказал он голосом, в котором не было никакого выражения. – Это плохо. Но почему вы пришли ко мне?

– Мистер Карновски, моя работа заключается в том, чтобы увидеться со всеми лицами, так или иначе связанными с семьей покойной, – ответил инспектор. – Насколько я понимаю, вечером накануне смерти миссис Лакланд вы были гостем в их доме?

– Да, – быстро ответил Карновски. – Но я не виделся с миссис Лакланд. А когда я уходил, еще ни у кого не было и мысли, что она больна.

– Я понимаю. Но, в то же время, все, что вы сможете рассказать, может оказаться полезным. Например, нам нужно проверить время, когда кто-либо приходил и уходил – чтобы выяснить промежутки времени, когда члены семьи были вместе. Буду признателен за любую помощь.

– Конечно, я расскажу все, что смогу. Но, думаю, от моих слов будет мало проку. Инспектор, дайте минутку.

Как только Пардо собрался заговорить, Карновски протянул руку, жестом останавливая его. Инспектор тут же заметил сочетание силы и утонченности в руках актера – так часто демонстрируемое в кинокадрах изящество.

– Не знаю, что вы имеете в виду. «Промежутки времени, когда члены семьи были вместе», – процитировал он. – Вы считаете, что кто-то из домашних дал старой леди яд?

– Это именно то, что должна выяснить полиция, – ответил Пардо. Он увидел трепыхание ноздрей Карновски и огонь в его взгляде и добавил: – Выяснив это, мы надеемся доказать невиновность членов семьи.

– Да, я понимаю. Но это ужасно. Предположим, вы узнаете что-то, из-за чего невинный человек окажется обвинен? Или нет, в Англии такого не может случиться?

Он внезапно так дружелюбно улыбнулся, что Пардо растерялся, не зная стоит ли искать в вопросе подвох.

– Мы все перепроверим. Мистер Карновски, пожалуйста, расскажите, во сколько вы прибыли в дом.

Актер собрался с мыслями.

– Ужин начался в половине восьмого. Я успел на десять минут раньше. Значит, можно сказать, что я вошел в дом в семь двадцать.

Пардо сделал пометку в блокноте.

– А как? На машине или на поезде?

– На машине.

– Вы подъехали к дому? – Пардо пристально посмотрел на актера.

Актер ответил ему таким же пристальным взглядом и легкой улыбкой.

– Умно. Нет, я не подъезжал к дому. Я отправился на Ривер-стрит, это неподалеку, и поставил машину в гараж Кэппера. Потом я пешком прошел к дому.

Пардо кивнул и записал адрес гаража – еще один пункт в программе рутинных проверок. Инспектор был уверен в том, что Карновски не рискнул бы привлечь внимание миссис Лакланд, подъезжая прямо к дому и паркуясь там.

– Я предполагал, что все примерно так и было, – заметил инспектор. – Во сколько вы ушли из дома?

– С точностью до минуты не вспомню. После десяти. Но, думаю, ненамного. Дворецкий должен запирать все двери в десять. Я знаю, что ушел после десяти, так как для меня пришлось отпирать выход.

– Ясно. Не хочу, чтобы мои вопросы показались неуместными, но мне бы помогло, если бы вы смогли сказать, как и в какой компании вы проводили время после ужина.

– Должен заметить, что ваш вопрос очень прямой. Вы что, подозреваете меня?

Простодушность вопроса заставила Пардо отбросить официальный тон. Полицейский улыбнулся.

– Не раскрою большой тайны, сказав, что на данном этапе следствия я подозреваю всех и, в то же время, никого конкретного. Можете быть уверены – до сих пор не произошло ничего такого, что заставило бы меня подозревать именно вас. Подозрение может на вас упасть, только если вы откажетесь сообщить мне то, что я хочу знать, (а вы, конечно, можете и отказаться, если хотите).

Пардо внезапно почувствовал низостью то, что он косвенно подталкивает человека, который, очевидно, не понимал всей сути его замечаний. Однако Карновски словно не понял скрытую угрозу и ответил прямо:

– Но я ничего не скрываю. Все было очень просто.

Как он и сказал, все было очень просто. Это подтверждало показания девушек о тихом вечере, прошедшим за беседой. Но Пардо был разочарован тем, что Карновски не мог ни назвать время, в которое Кэрол оставила его с Дженни и поднялась наверх, ни сказать, как долго она отсутствовала. На первый взгляд казалось, что он честно пытается вспомнить, а затем одарил Пардо своим пронзительным взглядом и стал скрытен. «Я не знаю. Не могу вспомнить», – вот и все, что он сказал. Быстро осознав ситуацию, инспектор снял этот вопрос.

Пардо получил интересный факт, задав вопрос, находился ли актер хоть какое-то время вне гостиной. Да. Около половины десятого или, может быть, чуть позже он подымался в ванную. Он провел там пять минут. Да, он знал, где находится ванная, ведь он уже бывал в доме, но он и не подозревал, что спальня миссис Лакланд находится совсем рядом с ванной комнатой.