Их любимая малышка (СИ) - Горячева Ирина Александровна. Страница 40

Я и сама ощущала необходимость поговорить. Только никак не могла решиться на разговор и не знала, с чего его начать. Вздохнув, я опустилась на край кровати сбоку от сложенных вещей.

— Почему мы уезжаем на два дня раньше? — произнесла я первое, что пришло на ум.

— Потому что так нужно. Это связано с рабочими моментами, которые могу решить только я. Но для этого мне необходимо присутствовать на Земле. — Элрой присел передо мной, положив ладони на мои бёдра и поглаживая большими пальцами поверх сарафана. — Я ответил на вопрос. Теперь твоя очередь. Есть что-то, о чём мне нужно знать?

Я боялась того, какой могла быть его реакция. Но вернуться домой и оказаться один на один с Кинноком, показавшим своё истинное лицо, было ещё страшнее.

— Эл, ты ведь знаешь, что одно из моих занятий с учителем проходило не у тебя дома? — начала я заходить издалека. — Киннок водил меня в Центральный парк.

— Да, Марина, я знаю. Помнишь, я говорил тебе, что в моём доме ничто не происходит без моего ведома?

Тяжело вздохнув, я растёрла виски ладонями.

Излишняя самоуверенность Элроя иногда настолько зашкаливала, что порождала во мне желание хорошенько огреть его чем-нибудь тяжёлым.

— Скажи, ты никогда не думал о том, как много информации о тебе знает Киннок? Ты никогда не боялся доверять ему свою савари?

— Не сказал бы, что я ему доверяю, — покачал головой Элрой, разглядывая меня пристальным, настороженным взглядом. Он явно не понимал, к чему я затеяла этот разговор. А мне не хватало смелости сказать прямо. — Скорее уж я помогаю Кинноку выполнять свою работу. Его обязанность учить и подталкивать савари к тому, что доставит мне удовольствие. Для этого он должен знать обо мне определённые вещи. Очень личные вещи.

— И тебя не смущает, что он брат твоей первой савари? — Я понизила голос почти до шёпота. — Савари, которая была казнена. Ты никогда не думал, что он может захотеть отомстить?

— Нет, Марина, меня не смущает. Именно он привёл ко мне Хлою. И когда её… — Он на миг запнулся, переводя дыхание. — Когда её казнили, он первый сказал, что это была только её вина. Хлоя знала правила. И знала, что будет, если их нарушить.

Я подняла глаза и растерянно уставилась на двуликого.

— Он, правда, так сказал?

— Да, Марина…

Вот уж не думала, что Кинноку было настолько плевать на судьбу сестры.

«В отличие от моей сестры ты не глупа и, действительно, можешь быть полезна нам…»

«Однажды ты случайно можешь повторить судьбу Хлои…»

Почему именно в этот момент мне вспомнились фразы, брошенные учителем?

В голове неожиданно начал вырисовываться абсолютно очевидный и логически выстроенный план.

Первым пунктом в нём Киннок под видом учителя проникал в дом наместника, которому пришло время выбрать савари. Затем, используя своё положение, он подкладывал сестру под Элроя.

А позже, когда она по какой-то причине стала неугодна, просто списывал её со счетов.

Киннок ведь сам говорил, что Хлоя была наивна и легко поддавалась чужому влиянию.

Чувство было такое, будто сестра нужна была ему именно рядом с Элроем лишь для достижения определённых целей, намеченных повстанцами. Но она не справилась. И теперь на её место Киннок усердно проталкивал меня…

По всему выходило, что учитель вообще всё рассчитал с самого начала, как только я появилась в доме наместника.

Элрой ошибался, думая, что Киннок показал мне «зеркальную» комнату потому что так распорядился хозяин.

Нет, учитель думал не об удовольствии Элроя. А о чувстве вины, которое терзало наместника из-за казни Хлои и звало туда, где он хотя бы на время мог вернуться в прошлое.

И то, что я привела Элроя в ту комнату, неизбежно должно было сблизить нас.

Всё это время Киннок только и делал, что добивался нашего с Элроем сближения. Чтобы потом использовать. «На благо землян», как он утверждал…

— Малышка. Посмотри на меня. — Голос наместника выдернул меня из размышлений, в которые я окунулась с головой, и заставил посмотреть на него. — Ответь мне. Во время того урока между вами с Кинноком что-то произошло? Он проявил неуважение к тебе?

— Дело не в этом, — покачала я головой. — С чего ты вообще взял?

— С того что меня слегка озадачивает этот разговор. С того что Киннок был недоволен, узнав, что я забираю тебя с собой в отпуск, — признался Элрой, загибая пальцы. — А ещё подозреваю, что твоя просьба о каникулах как-то связана со всем этим.

— Нет, Эл, дело вовсе не в неуважении.

— Доверься мне, что бы там ни случилось. — Он обхватил мой подбородок двумя пальцами, заставив смотреть прямо в глаза. — В чём дело, малышка?

— В том, что Киннок отвёл меня в парк не ради урока. — Я на миг прикрыла глаза, набрала побольше воздуха в лёгкие и на одном дыхании выпалила: — Никакого урока вообще не было, Эл! Потому что Киннок не учитель. Он возглавляет повстанцев! Тех, которые забросили бомбу в наш аэромобиль…

Элрой убрал руку и поднялся, но ни один мускул не дёрнулся на его лице.

— Это очень серьёзные обвинения, Марина. Нужно иметь основания выдвигать их.

— Основания? — Я продолжала сидеть на кровати, всё ещё ощущая тепло пальцев Элроя там, где он только что прикасался. — Я случайно застала учителя, когда он по комтайпу отчитывал кого-то по имени Иван за то, что тот катался на аэромобиле, который разыскивают стражи порядка.

— Это может быть обычным совпадением и ничего не доказывает, — покачал головой наместник. — Ты же понимаешь.

— Тогда зачем Кинноку врать, Эл? — уставилась я на него раздражённо. Почему он мне не верит? Нужно рассказать ему абсолютно всё. Про статую и про квартиру. И будь что будет… — Поняв, что я всё слышала, Киннок стал нести чушь про то, что по просьбе друга приглядывает за его сыном, этим Иваном. И что тот просто попал в ДТП на аэромобиле отца. Поэтому его ищут…

— И что было потом? — Двуликий, кажется, всё ещё не верил в мои обвинения. Но всё-таки терпеливо ждал продолжения рассказа.

И тогда я окончательно решилась.

— Его слова не убедили меня, и он сказал, что мы продолжим урок в Центральном парке. Я испугалась и хотела позвонить тебе, но подаренный галаком остался наверху в комнате. Киннок не позволил подняться за ним. — Я шага за шагом восстанавливала в памяти все события того дня. — В парке он привёл меня к статуе Императора ке-тари. У Киннока на шее висел серебряный медальон. Он стал светиться, и прямо в статуе открылся проход…

— Киннок открыл проход сквозь статую? — Элрой шагнул ближе, чуть наклонился, обхватил моё лицо ладонями и с беспокойством заглянул в глаза. — Ты уверена, что ничего не путаешь, малышка?

— Господи, Эл! Почему ты мне не веришь?! — К глазам подступили слёзы, и я заморгала, пытаясь вырваться из рук двуликого. — Почему не веришь?! Отпусти!

— Тише, малышка… — Вместо того чтобы отпустить на этот раз Эл подался ко мне и, обняв, крепко прижал к себе. — Я верю.

Я почувствовала, как тело охватила нервная дрожь. К горлу подкатил ком.

Мне казалось, я вновь переживала тот день, который так отчаянно хотелось забыть навсегда.

Обхватив двуликого за талию, я вцепилась в него, как утопающий цепляется за спасательный круг.

Элрой гладил меня по голове и по спине, и это немного успокаивало, возвращая душевное равновесие.

— Медальон, о котором ты говоришь… Он не серебряный, — произнёс наместник неожиданно тихо. — Он из металла, которого нет на Земле. Это устройство для открытия тоннеля сквозь любую материю. Эти медальоны были созданы нашими военными учёными на Тарионе и использовались воинами ке-тари во время…

Элрой резко замолчал.

— Во время?.. — Я подняла на него взгляд и, как будто прочитала ответ на самом дне двух океанов его синих глаз. — Захвата планет… Так вот как три столетья назад вы проникли в бункер, где надеялось пережить нападение всё правительство Земли.

Продолжая сжимать меня в объятиях, двуликий едва заметно качнул головой.