Ярость льва - Хиггинс Джек. Страница 1

Джек Хиггинс

Ярость льва

1. Штормовое предупреждение

Сетка перископа на мгновение затуманилась, залитая зеленой морской водой, но как только его верхняя часть вспорола морскую гладь и вышла на поверхность, маленькое грязноватое грузовое судно замаячило в фокусе с поразительной четкостью. Лейтенант Фенелон, задержав дыхание, прирос к перископу. Сзади раздался голос Жако:

– Это «Конторо»?

Фенелон кивнул:

– Не более чем в пятистах ярдах отсюда.

Жако выплюнул окурок и раздавил его каблуком.

– Дай-ка взглянуть.

Фенелон отступил назад с ощущением неприятного холодка в животе. В свои двадцать шесть лет ничего подобного прежде он не видел, на что похожа война, знал только по рассказам. Поборов подкатывающую к горлу тошноту, он провел ладонью по глазам.

Жако пробурчал что-то и обернулся. Это был крупный, жутковатого вида человек, заросший трехдневной щетиной. Безобразный шрам пересекал его правую щеку.

– Идут точно по времени. Очень мило с их стороны.

Фенелон снова взглянул в перископ. Силуэт «Конторо» медленно продвигался вправо, пересекая тонкие черные риски, нанесенные на стекло окуляра. В горле пересохло. Им уже начало овладевать особое чувство, сравнимое с тем, которое охватывает охотника, когда добыча близка.

– Одна торпеда, – пробормотал он. – Это все, что потребуется.

Жако внимательно наблюдал за ним с ехидной улыбкой на лице:

– Знать бы еще, куда прицелиться...

– Поглядим...

По переговорному устройству Фенелон передал в рубку управления:

– Курс – сто пять, приготовиться к всплытию.

С легким скрежетом перископ ушел в свое гнездо, и в тот же миг раздался сигнал тревоги. Жако обернулся, отер пот с лица и вынул из кармана «люгер». Затем движением бывалого человека снял пистолет с предохранителя, бегло осмотрел и сунул обратно в карман – в этом движении была какая-то своя суровая законченность.

Жако снова закурил, а когда поднял глаза, улыбки на лице уже не было.

В рулевой рубке «Конторо» первый офицер Жанвье, зевнув, склонился над картой, что-то быстро подсчитал и бросил карандаш. Из предварительных расчетов следовало, что судно находится примерно в сорока милях западнее Ашант. Прогноз погоды ничего хорошего не предвещал. Штормовое предупреждение о ветре распространялось на район от Роколла до Шэннона, Соули Финистьер.

Но сейчас стояло полное безветрие, и судно слегка покачивало на огромных пологих валах. Жанвье чувствовал сильную усталость, его глаза слипались от недосыпания. Уроженец Прованса, он так и не смог привыкнуть к холодным северным морям: всякий раз его пробирала дрожь, когда он вглядывался в серую рассветную мглу.

Дверь в рулевую рубку со скрипом открылась, и в проеме показался стюард с дымящимися чашками кофе. Одну из них взял Жанвье, другую рулевой, и пока он пил, стюард подменил его у штурвала. Жанвье открыл дверь и вышел на капитанский мостик. Он пил кофе и вдыхал холодный утренний воздух, чувствуя себя значительно бодрее. После Бискайского залива их всех ждал долгий солнечный путь на юг, к Мадейре и островам Зеленого Мыса. Он выплеснул остатки кофе за борт и повернулся, чтобы уйти.

В сотне ярдов по правому борту что-то резко плеснуло в маслянистой воде. Вскипела пена, и на поверхность вырвалась подводная лодка, похожая на допотопного монстра. Жанвье замер на мостике. В это время люк боевой рубки открылся, и из него вышел молодой офицер в форменной фуражке в сопровождении матроса, немедленно поднявшего над головой небольшой вымпел. На фоне серых облаков отчетливо затрепетали красный, белый и синий цвета французского триколора.

На мостик из рулевой рубки вышел стюард:

– Что это такое, сэр?

Жанвье поморщился:

– Бог знает... Вызови капитана.

Появился еще один матрос – с сигнальным фонарем. Подводная лодка подошла ближе, расстояние между судами уменьшилось. Замигал фонарь.

Как и всякий офицер резерва, Жанвье был знаком с азбукой Морзе. Сдвинув брови, он внимательно вглядывался в мигающий вдали огонек, затем нырнул в рулевую рубку и, сняв с крюка свой фонарь, тут же вернулся на мостик. Сигнал с лодки повторился. «Вас понял», – ответил Жанвье. На мостике появился капитан Дюкло. Следом за ним шел старшина-рулевой.

Анри Дюкло было около пятидесяти. После тридцати лет, проведенных в море, причем пять из них в качестве капитана корвета Свободного французского флота, удивить его казалось делом безнадежным.

– Что тут у вас? – спросил он недовольно.

– Два раза передали один и тот же сигнал, – доложил Жанвье. – «Ложитесь в дрейф. Иду на сближение».

– А вы что ответили?

– "Вас понял".

Дюкло спустился в рулевую рубку и вернулся с биноклем. Какое-то время внимательно всматривался в подводную лодку, затем проворчал:

– Судя по форме, французская. Но для подводной лодки маловата.

Он передал бинокль старшине-рулевому.

– Что скажешь?

Пожилой старшина, помедлив, кивнул:

– Это «Л'Алуэтт». Я видел ее в прошлом году в Оране на учениях. Бывшая немецкая подводная лодка, экспериментальный образец, немцы сделали ее в самом конце войны. Теперь наша.

– Ну, теперь мы знаем, кто они такие, – сказал Дюкло. – Неплохо бы выяснить, какого черта они от нас хотят.

Он повернулся к Жанвье:

– Спроси, что им нужно.

Лампы снова замигали. Через какое-то время Жанвье обернулся и в недоумении произнес:

– Они передают: «Немедленно остановитесь. Спускайте трап. Вопрос государственной важности. Соблюдайте режим радиомолчания».

Сигнальная лампа на подводной лодке погасла.

– Что ответить, сэр? – спросил Жанвье.

Дюкло на мгновение поднес бинокль к глазам:

– Что ответить? Если за нами послали эту чертову лодку, значит, дело действительно серьезное. Сигнальте: «Вход на борт разрешаю».

Он поморщился, глядя на старшину-рулевого:

– Куда же солнце запропастилось? Мой ревматизм добьет меня в конце концов. Будем надеяться, что не застрянем в Бресте.

Старшина пожал плечами:

– Странные вещи творятся сейчас в республике.

– Это в какой же республике? – с ухмылкой спросил Дюкло. – Всех наверх! Спустить трап!

Старшина отошел в сторону. Жанвье опустил фонарь.

– Они благодарят нас за сотрудничество.

– Неужели? – огрызнулся Дюкло. – Стоп машина!

Жанвье пошел к рулевой рубке. Дюкло достал трубку и набил ее табаком из старенького кожаного кисета, продолжая наблюдать. Из открытого переднего люка лодки вывалилась большая желтая шлюпка и начала надуваться. Скорость судов падала, они сближались до тех пор, пока между ними не осталась полоска воды шириной в двадцать – тридцать ярдов.

Командир подводной лодки спустился по трапу с боевой рубки и остановился на палубе, ожидая. Он был строен и выглядел совсем мальчишкой в своем бушлате, резиновых сапогах и в сдвинутой набекрень фуражке. Посмотрев на Дюкло, он улыбнулся и помахал рукой, затем пошел вдоль борта и спустился в шлюпку. Вслед за ним туда спрыгнули полдюжины матросов, почти у каждого за плечами болтался автомат. Шлюпка направилась через узкую полоску воды к трапу, спущенному с борта «Конторо».

У переднего люка двое матросов осторожно стравливали конец, соединяющий подлодку со шлюпкой.

– Не слишком ли много они тащат с собой, а, командир? – сказал Жанвье.

Дюкло в ответ кивнул: