Пик затмения (СИ) - Сойфер Дарья. Страница 31

– Все, больше я ничего не хочу слышать! – отрезал он. – Видите? К этой двери не просто не подобрали ключ. Ее заколотили досками. Но я покажу вам другой подход. Иди сюда.

– К доске? – Мара с неохотой подняла брови: внутри все зажужжало от предчувствия публичных унижений.

Что бы там себе Даниф ни напридумывал, Сару никто не отменял. И новый подход ни за что не сработает, пока эта аристократическая крыса пялится в ожидании первой ошибки. Мара слишком хорошо это знала, но виду не подала. За прошлый год она нарастила прочный внутренний панцирь и усвоила: пока она не реагирует на издевки, травить ее наскучит. А если нет – темный угол, приватная беседа… И, скорее всего, недельное наказание под крылом миссис Чанг. Но оно того стоит. Всегда.

Поэтому когда Даниф жестом пригласил ее к доске, Мара вышла, с вызовом выпятив подбородок. Она была готова.

– А сейчас я хочу, чтобы была тишина, – сказал профессор. – Это не шутка! Каждый, кто сейчас скажет хоть слово до тех пор, пока я не разрешу говорить, получит за тренировку низкий балл. Это ясно?

Ответом ему было полнейшее безмолвие, и Даниф удовлетворенно кивнул.

– Мара, закрой глаза.

Она покосилась на Сару, на Рашми и рыжую вредину Шейлу. Ладно. С ними она разберется позже. А пока стоит рискнуть, чтобы понять, что за фрукт этот Даниф. И Мара, вздохнув, подчинилась.

– Расслабься, – он положил ладони ей на плечи.

В первую секунду ей захотелось сбросить с себя чужие руки, но потом через одежду пошло тепло. Вдруг стало уютно, сонно и на удивление равнодушно. Сара с подружками, расследование, оценки… Все это превратилось в сущие пустяки, ради которых не стоит даже шевелить мизинцем.

– Представь, что ты в белой комнате, – тихо продолжал Даниф.

Она не могла точно сказать, с какой стороны доносится его голос. Он был словно и снаружи и внутри ее головы. Пространство изменилось, законы физики перестали действовать. Мара стояла в белом пустом помещении и чувствовала себя легкой, как ресничка.

– Здесь солнечно и безопасно, – звучал приятный голос. И правда: свет стал таким теплым, будто за невидимым окном – раннее летнее утро, когда на небе ни облачка, а день обещает быть таким жарким, что можно купаться, не вылезая. – Ты собираешься на свидание. Он ждет тебя в саду. Слышишь, поют птицы…

Интересно, откуда он знает про Нанду?!

– Нет-нет, не думай, – ладони надавили сильнее, отвлекая от мыслей. – Слышишь, шепчет море? Пахнет свежим арбузом. Там, в саду, стоит столик с фруктами. Колышутся белые занавески, легкий ветерок обдувает кожу…

Мара ощутила запах арбуза так явственно, что будто бы даже услышала, как под большим ножом трещит спелая плоть. Сглотнула слюну, втянула носом волшебный свежий аромат.

– На тебе белое платье. Невесомое, простое и трогательное. Ты хочешь быть красивой – для него. И ты красива. Посмотри в зеркало – видишь себя? Длинные ресницы, на щеках – румянец, губы, как у античных статуй.

Мара смотрела – и не узнавала себя. Смотрела – и наслаждалась. Когда она стала красивой девушкой?

– Острый подбородок, изящная длинная шея, ключицы, плечи…

Она невольно улыбнулась самой себе – и правда: хоть в кино снимай! Недоверчиво провела рукой по щеке, шее… Стоп! Где шрамы? Нет, это не она! Это какой-то гипноз!

Тряхнув головой, Мара решительно раскрыла глаза. Это оказалось сложнее, будто ей склеили ресницы, но она все же выдернула себя из липкой дремы.

– Что за?! – возмутилась она, усиленно моргая.

– Тише, тише, не торопись, – мягко сказал Даниф. – Иди сюда.

На негнущихся ногах она последовала за профессором к большому зеркалу во всю стену – без него не обходилась ни одна тренировка зимних.

– Смотри, – Даниф легонько подтолкнул ее в спину.

Она взглянула на отражения и не сдержала ругательства. Однако профессор не стал ее упрекать за несдержанность: наоборот, стоял с таким польщенным видом, как будто она только что сделала ему комплимент.

А комплимент Даниф действительно заслужил: из зеркала на Мару смотрела ее улучшенная версия. Ни грамма косметики – а лицо достойно Голливуда. Красивые выразительные глаза, носик, губы… Робко потянула бандану – шея без малейшего шрама. Как-то непривычно. Она – и вроде не она…

– Что ты чувствуешь, Мара? – осведомился Даниф.

– Ничего особенного… Ну, в смысле, все нормально.

– Можешь сказать, что ты испытываешь стресс? Болит голова, тошнит?

– Да нет…

Лифчик немного жал, но об этом Мара болтать не собиралась.

– Обратная трансформация? – с легкой неохотой спросила она.

– Зачем? – Даниф улыбнулся, как фокусник. – Останься в этом облике. По-моему, тебе идет. Привыкни к новым ощущениям, прими свой дар. Почувствуй, что он тебе полезен. А потом, перед сном, можешь уже ретрансформироваться.

– А как же побочка?

– Это частичное перевоплощение. Какие-то черты ты подсознательно заимствовала у родственников, какие-то – из чужих ДНК. Ты не насиловала организм, а позволила ему принять облик, соответствующий твоему настроению. Ты просто нашла гармонию. Баланс. И я горжусь тобой. Ты справилась быстро и очень органично. И я предлагаю всем поддержать нашего первооткрывателя, – и профессор театрально захлопал в ладоши.

Конечно, все присоединились. Вяло сводила и разводила руки даже Сара Уортингтон, не рискнув выказать свое «фе». Мара не льстила себе – аплодировали не ей, а Данифу, но приятное чувство, зародившееся внутри, уже было не затоптать. Плечи сами собой расправились, походка стала плавной, а не «подойдешь – врежу». И уже сев на место, Мара все еще ощущала на себе взгляды. Тео за соседней партой смотрел на нее так, будто до сих пор и не подозревал о ее существовании.

Это действовало на нервы и пугало. И какой-то части Мары хотелось снова стать броненосцем. Но новый внутренний голос, который звучал подозрительно знакомым баритоном, предлагал расслабиться и получать удовольствие.

К концу занятия Мара запуталась окончательно. Она не перестала считать Данифа самовлюбленным павлином, но видела, как он помогает другим. Уверенность в себе бывает чрезмерной, и все равно нужна, как вода. Ясно, что можно выпить сразу литров десять и лопнуть, забрызгав стены. Но если не пить вообще, превратишься в пустынную колючку. И Даниф безошибочно определял, кому нужен эксперимент по поднятию самооценки. Например, Сару Уортингтон профессор игнорировал, а вот Иду буквально за шкирку выволок к доске. И Мара обомлела, увидев, каким безмятежным и улыбчивым стало лицо голландки-гота после мастерских нашептываний. Да-да! Ида – улыбалась! А этого не видел никто с того самого дня, как юная мисс ван дер Вауде ступила на землю Линдхольма. И инфернальный смех после сомнительных розыгрышей – не в счет.

Глядя на новую Иду, которой только венка из ромашек не хватало, Мара усиленно пыталась понять: или она стала жертвой гипноза и ничего не понимает в людях, или Даниф ну никак не мог быть хладнокровным убийцей. Да, он работал в спецслужбах, но убивать? Профессор казался слишком поверхностным для человека со скрытыми мотивами. Хотя... Стоило признать: она совершенно не разбиралась в людях.

Терзая себя вечным вопросом «он или не он», сразу после уроков Мара направилась в библиотеку. С таким усердием взвешивала домыслы и факты, что забыла про новый облик. И даже не обратила внимания, когда, столкнувшись случайно с каким-то старшекурсником на лестнице, услышала загадочное «приве-е-ет», вместо «смотри, куда прешь».

Вся команда была уже в сборе: Нанду и Джо сидели за столом в дальнем углу библиотеки, пока Брин что-то яростно чертила на белой доске, поскрипывая маркером. Доску повернули тыльной стороной к миру, поэтому разглядеть художества было невозможно.

– Я накидала варианты, – пробормотала Брин, не отрываясь от своего занятия. – Кое-что пришлось зашифровать, так что садись, объясню. Кстати, я навела справки насчет Хуссейна Данифа, и тебе будет любопытно это услышать.

– У него волчанка? – не сдержалась Мара.