И друг может предать (СИ) - Волшебная Елена. Страница 41

— Значит, не первый раз оккупируешь мою кровать? — он выпустил меня, поднимаясь. — Пора это исправлять. Вставай, давай, — потряс меня за плечо, отгоняя сон. — Хватит лежать. Собраться ты успеешь, магия тебе на что?! Не зря же я рубины у Мёфа вытребовал?!

— Чего? — до меня плохо доходило, пока, оглядев ещё сонным взглядом, я не увидела чехол, в каких мне присылала платья портниха. — Неужели даже ради этого ты заставил бедную Ксилию шить?

— Она сама ко мне с ним явилась, заявив, что не простит тебе, если ты в нём не блеснёшь. Но я согласен — платье шикарное. И украшения будут под стать.

— Уверен, что мне не скажут, что такой простушке неоткуда их было взять, кроме как украсть? — успела подойти к столу, где покоились мягкие коробочки, в которых были украшения с рубинами, ярко сиявшими в свете одинокой лампы, нависающей над ними.

— Не неси чушь, — он покачал головой, понимая, что пора выйти из комнаты, давая уединиться для переодевания.

Не знаю, как такое произошло, но красный цвет, что никогда мне не шёл, сейчас выглядел изумительно. Вроде бы простое алое платье, идущее волнами понизу, с открытыми плечами, рядом заманчивых рюш у груди, по краю винного корсета, что легко затянулся лентами под грудью, но в дополнении с ажурным платком, который блестел и переливался как нитки золота, белыми перчатками, крепящимися маленькими рубиновыми запонками выше локтя, не давая сползать, темно-винного цвета туфлями — я действительно казалась королевской особой. Мотнула рукой, заставляя волосы улечься широкими прядями по голове, а ниже закрутиться в спирали, обвивая каждую из них темно-алой лентой.

— Вот видишь, ты великолепна, — заглянувший Алекс угодливо отвесил комплемент, не отводя от меня глаз. — Давай помогу, — спохватившись, накинул на шею тяжелое колье, а на запястье застегнул парочку золотых, со вставками того же рубина, браслетов.

— Я не знаю, кто раньше обанкротится: ты, скупая всё подряд у Мефиоса, или он, продавая всё, что даже ничего не остаётся на витринах.

— У него больше украшений, чем ты думаешь, — пожал парень плечами, поправляя свою одежду

— Меньше валяйся на кровати, — пожурила, помогая выровнять помявшуюся ткань.

— Чтобы я без тебя делал? — спросил он, когда, наконец, мы закончили, галантно пропуская в дверь, сам же затем завязал на лице невесть откуда взявшуюся маску, а я припомнила, что парень сохранял инкогнито даже на приёмах и балах во дворце.

— Жил бы нормально? — поинтересовалась, выходя в коридор, где был слышен гул праздника, проводившегося в зале.

— Жил бы скучно, — качнул головой, затем внезапно добавив: — Я надеюсь, ты не забыла, что на магию табу, пусть даже кольцо ты оставила в комнате.

— Я всё прекрасно помню. Это будет сродни самоубийству — колдовать перед королевой и сотней гвардейцев.

— Я просто напомнил, — улыбнулся он мне. — Предосторожность никогда не вредит.

Войдя в зал, я ещё больше приуныла. Как и думала, королевой вечера, ещё при живой матери Алекса, была Изабелиссия: все радостно подходили к ней, поздравляли с выздоровлением, просто так болтали. Так же и мой спутник — тут же подошел к ней. Я же, напротив, отошла в сторону, ближе к столам с закусками и балкону, делая вид, что меня интересуют местные пейзажи.

— Ярослава, и вы тут, — услышала за спиной, а обернувшись, увидела смутно знакомого мужчину. Тот, поняв, что самостоятельно его не узнаю, представился: — Элиот, мы с вами встречались раньше на маскараде.

— Точно, — я вспомнила шатена, что пригласил меня на танец тогда, ещё в небольшом городке. — Как поживаете?

— Увидев вас, стал сразу же лучше, — он лучезарно улыбнулся. — И с кем же вы сейчас в компании? Или пришли с желанием увидеть принца?

— Вот уж кто мне не нужен, так это он.

— Неужели есть уже любимый? — разговор всё шел в менее и менее правильное русло, но этот вопрос заставил вновь вспомнить о Сате, который видел во мне черты сестры, и Алексе, что хоть и не слишком-то серьёзно, больше игриво, пытался добиться меня.

— Касается ли это вас? — грубо поинтересовалась, отходя в сторону, тут же жалея, что потеряла собеседника, ведь ночь обещала быть долгой.

Часы, как я предполагала, шли неимоверно медленно. Иногда меня, наверное, за яркий наряд, привлекавший внимание, приглашали на танец, даже делали комплементы, но, видя мой измученный взгляд, жаждущий поскорее уйти, не решались ещё раз подходить. И, как только я старалась незаметно улизнуть, подходил новый кавалер, которому было неловко отказать.

К слову, Алекс, пусть и обещал, так и ни разу не подошёл с приглашением покружить по залу. Зато Изабелиссия, будто назло, брала танец за танцем, с удовольствием демонстрируя бело-золотистое платье, что легко струилось к её ногам, будто опутывая туманом. Вновь мы казались противоположными — если мой наряд показывал яркость и своенравность характера, то Белин наряд был нежными и… пустым — другого сравнения я не могла найти.

— Ярослава, вы тоже решили посетить мой праздник? — уже ближе к рассвету услышала за своей спиной голос, недовольно скрипнув зубами. Вот же стерва: уж явно меня давно заметила, но решила таким образом унизить, будто я какая-то букашка, только что замеченная, внезапно удостоившаяся внимания. — А вам идёт платье, — внезапно добавила она. — Я бы даже уже вас повысила с конюха до фрейлины. Только вряд ли ваши манеры это позволят.

— Ну что вы, к таким вершинам и не стремлюсь, — подражая её безразличию, ответила, видя, как опасно блеснули глаза.

— Не хотите ли вина? Оно великолепно, — девушка взяла со стола бокал, сделав шаг ко мне, а затем громко вскрикнула, пролив на себя содержимое оного, умудряясь брызнуть пару капель и на мои белоснежные перчатки. В тот же миг первый луч солнца заскочил в помещение, подкрашивая темную жидкость, впитывающуюся в ткань, из тёмно-красного в алый.

«Погибает луна в наступающей заре», — мелькнуло сравнение в голове. А ведь мы с ней и были будто луной и восходящим алым солнцем.

— Принцесса! — все рванули к ней, мигом окружив нас кольцом. Нарастал шёпот, а я стояла оглушенная: вино действительно походило на пропитавшую ткань кровь.

— Не двигайтесь! Держите покусившуюся на принцессу, — солдаты действовали оперативно, хотя лекарей даже не было видно на горизонте. Да и люди даже не пытались помочь: похоже, их просто забавляла ситуация и бесплатный цирк со мной в главной роли.

— Яра?! — услышала знакомый голос, радостно обернулась, хотя кинуться под защиту человека, что всегда был за меня, но горло почувствовало холодную сталь, а на расстоянии меча я увидела растерянного Алекса. — Ты… сделала…

— Сделала что?! — слёзы от обиды стали застилать глаза, а в груди как будто лава вдруг вскипела. Неужели мысли подчинили чувства и закрыли сердце, или он побоялся ему доверять? — Она на себя же разлила вино и грохнулась, не забыв привлечь внимание!

— Да как ты можешь?! — послышался рядом недовольный голос какой-то особы. — Так говорить на принцессу? — я обернулась и с облегчение увидела, как около девушки уже сидит Ге, что-то делая при этом.

— Алекс, — я повернула обратно голову. — Неужели, ты мне не веришь? Я же вижу, как у тебя в руке дрожит меч! — аккуратно попыталась отвести оружие от своей шеи, но лезвие было действительно очень острым, и металл опалило алым, когда я задела его, с лёгкостью прорезав перчатку.

— Ты авантюрна, можешь вытворить всё, что угодно, — внезапно произнёс он, тяжело вздыхая и вытирая испарину на лбу, что внезапно появилась, будто он боролся с кем-то. Меч же был секундой ранее опущен. Как по команде, гвардейцы успокоились, начиная чуть расходиться и разгонять других, тем более, что Ге вынес свой вердикт: обморок от переутомления.

— Я пойду, — больше для себя, чем для него кинула. Стало очень противно: я считала, что он узнал меня достаточно, начал доверять мне, а в итоге я так и осталась той незнакомой ведьмой-воровкой, что он застал ночью в своём дворце.

— Яр… — видно, что-то услышал в моём голосе, что схватил мой локоть, тормозя, заставляя выслушать. — Я видел, как ты не хотела сюда идти, помнил, как она тебя расстроила в коридоре, сегодня между делом в разговорах со мной принижала, вот и мелькнула мысль, что ты могла не сдержаться и… — тут он понял, насколько странно и страшно звучит его фраза.