Слепое пятно - Холл Остин. Страница 18

— И куда же оно попадает?

— В том-то и дело. Куда? Это вопрос, над которым человек ломает себе голову веками. Профессор — первый философ, наделенный здравым смыслом. Ему-то он и внял. Как жаль, что он попался в ловушку.

— Ловушку Рамды?

— Без сомнений.

— Кто он такой?

Хобарт улыбнулся.

— Откуда мне знать? Из каких краев он явился? Выясни мы это, мы бы всё поняли. «Призрак», как сказал Уотсон. Если так, то это лишь подтверждает нашу теорию. Таким образом получалось бы, что человек и материя — это лишь часть созидания. Разумеется, это развеяло бы немало сомнений.

— А перстень?

— Он управляет «Слепым пятном».

— Каким образом?

— Это-то нам и предстоит выяснить.

— А Уотсон? Он в этом краю сомнений?

— Он, по меньшей мере, в «Слепом пятне». Дай я взгляну на перстень.

Он зажег спичку.

Всё было так же, как и в ресторане, только на этот раз еще более поразительно. Потом голубизна пошла на убыль, и камень стал прозрачным. На миг. У меня возникло ощущение, будто я смотрю куда-то вдаль, в безграничное пространство, — чудесное ощущение, которого я раньше не замечал. Будь я в силах вообще дать ему описание, то сказал бы, что уставился в хрустальный коридор настолько огромный, что вообразить его себе едва ли возможно. От одного взгляда голова кружилась, даже сквозь этот небольшой камушек: можно было совсем потеряться от этой бесконечной высоты, дали и простора. На одно мгновение. Потом изображение смазалось и затуманилось. Что-то мелькнуло на поверхности; прозрачность заволокло дымкой, а затем появились двое людей. Все произошло очень быстро, секунда — и вот они появились. Ошибки быть не могло. Они были живы. Уотсон был с профессором.

Странное мгновение. Всего час назад один из них был с нами. То был Уотсон, вне всяких сомнений. Он был жив — казалось почти возможным, что он действительно внутри камня. Мы слышали его слова: «Заслон сверхъестественного… завеса тайны…» Мы видели, как он исчез. Во всем этом было нечто жуткое, но и манящее. Великий профессор! Преданный Уотсон! Куда они ушли?

Мы не поднимали глаз, пока камень не вернул свой первоначальный цвет, засияв голубым свечением. Мыслимо ли оставить такое дело неразгаданным? Фентон задумчиво протянул мне кольцо. Он покачал головой.

— В этом камне, Гарри, кроется тайна. Жаль, что у меня не столь обширные познания в вопросах физики, света, силы, энергии, колебания. Нам стоило бы ими обладать.

— Твоя теория?

— Все еще хорошо держится.

Я задумался.

— Позволь я уточню, Хобарт. Ты утверждаешь, что мы улавливаем лишь определенные колебания.

— Так и есть. Наши глаза — это инструменты, не более того. Мы можем видеть свет, но не в состоянии слышать его. Можем услышать звук, но не увидеть. Конечно, параллель неточная. Но, чтобы разъяснить суть, сойдет. Идем дальше. Зрение видит определенные вибрации. Свет — это ничто иное, как сверхбыстрое колебание энергии. Оно просто должно быть такой частоты, чтобы глаз мог уловить. Очень многого мы попросту не видим. Например, мы в состоянии воспринять лишь двенадцатую часть солнечного спектра. До недавнего времени мы верили лишь тому, что видели. Наука выбила нас из привычной колеи. Она же может провести нас в «Слепое пятно».

— Или вывести из него.

Хобарт вскинул руки.

— Во всё с трудом верится. Мы сделали открытие. Мы должны быть осторожны. Нельзя допустить осечки. Работа доктора Холкомба не пропадет зря.

— А перстень?

Он сверился с часами.

— Времени у нас осталось совсем немного. Нужно решить, что делать дальше. У нас есть три зацепки: перстень, дом и Берта Холкомб. Всё в твоих руках, Гарри. Выясни все, что только можно, но не торопись. Исследуй это кольцо, узнай все, что сможешь. Наведайся к Берте Холкомб. Возможно, у нее есть какие-то сведения. Уотсон сказал, что нет, но, быть может, тебе удастся раскопать что-то, о чем он не знал. Отнеси перстень к гранильщику, но не позволяй его разрезать. И последнее, самое важное — ты должен купить дом со «Слепым пятном». Выпиши счет на мое имя или, по крайней мере, позволь заплатить половину.

— Я туда перееду, — ответил я.

Он немного поколебался, прежде чем ответить:

— Мне от этого не по себе. Впрочем, как пожелаешь. Только будь осторожен. Помни, я вернусь так скоро, как только смогу вырваться. Если почувствуешь, что с тобой что-то не то, если что-нибудь случится — шли телеграмму.

Часы пронеслись слишком быстро. Когда наступило утро, мы позавтракали и поспешили к пирсу. Последние слова Хобарта Фентона были вполне в его духе. Он повторил свое предостережение:

— Будь осмотрителен, Гарри, будь осмотрителен. Не горячись, действуй с оглядкой. Купи дом, исследуй перстень. Не сомневайся в себе. Держи меня в курсе дела. Понадоблюсь — телеграфируй. Я вернусь, даже если придется добираться вплавь.

Он сказал это, и более я с ним не виделся, а ведь с тех пор не прошло и года. Сейчас кажется, что минула вечность. Когда я стоял на причале и смотрел, как корабль скользит по воде, меня охватило странное чувство. Оно нарастало постепенно — мрачное, давящее, неотвратимое. Оно было безмолвным, едва уловимым, не поддававшимся описанию, словно тень. Тяжелая серая пучина воды; огромный корпус парохода, задним входом заходящего в гавань; сумрачный туманный берег. Несколько размытых линий, пронзительный звук гудка, оседающая мгла. Я был один. Меня отрезало от внешнего мира.

Уотсон предостерегал меня. Но я не мучился догадками. В то мгновение я понял — вот оно, начало. Всем сердцем я ощутил… свое одиночество.

В огромном, густонаселенном городе мне предстояло быть одному, я был оторван от кипящей в нем жизни. С тех прошел почти год — год! Целая вечность. И что стало за это время с моей жизнью?!

Я ждал, боролся, пытался сопротивляться. Никому не под силу сражаться с тенью. Она безжалостна и неумолима. Есть такие тайны, которые могут навек остаться нераскрытыми. То был мой долг, мой обет Уотсону, мое обязательство перед профессором. Я держался стойко и упорно…

Чем все это закончится, я не знаю. Я уже отправил телеграмму Фентону.

Глава XII

Сделка с недвижимостью

Но вернемся к началу. Мне предстояло выполнить кое-какую работу — много работы, если я хотел решить загадку. На первом месте стоял дом. Я повернулся спиной к побережью и вернулся в город. Улицы были заполнены людьми; людские потоки, толпясь, тянулись вдоль широких улиц. Вокруг была жизнь, полная действия, надежды, стремлений. Всего того, что я так любил. Но теперь все было иначе.

Я смутно сознавал это — и удивлялся. Что за отчужденность? Она казалась врожденной, идущей изнутри, словно сама моя сущность увядала. Я посмеялся над своими предчувствиями; они были неестественны. Я постарался взять себя в руки.

С документами сложностей не возникло. Менее чем за час я отследил всех владельцев, объединенных именем «правопреемник», и вышел на агента. Так случилось, что мы с ним оказались в какой-то степени знакомы. Нам не понадобилось много времени, чтобы перейти к делу.

— Чаттертон-Плэйс, 288?

Я заметил, что он удивлен; в его взгляде читалось любопытство… даже странная тревога. Он жестом указал мне на кресло и закрыл дверь.

— Присаживайтесь, мистер Вендел, присаживайтесь. Гм-м! Чаттертон-Плэйс, 288? Я вас правильно понял?

И снова я отметил удивление. Он держался осторожно, но не скрывал заинтересованности. Я кивнул.

— Желаете купить его или просто взять в аренду? Прошу меня простить, но вы — мой друг. Я не хотел бы потерять вашу дружбу ради какой-то сделки. Что вас…

— Исключительно проживание, — настойчиво сказал я. — Я хотел бы там жить.

— Понимаю. Вы знаете что-нибудь об этом месте?

— А вы?

Он неловко зашуршал бумагами. Как мне показалось, для агента он не особо пекся о своих комиссионных.

— Ну, — сказал он, — да, кое-что. Намного больше, чем хотел бы. Это все — вопрос точки зрения. Из молвы можно многое почерпнуть. То, что я знаю, — по большей части слухи, — он принялся делать пометки карандашом. — Разумеется, я им не верю. И тем не менее, я не осмелился бы рекомендовать это жилище другу.