Тайная жизнь Маши Ромашкиной (СИ) - Март Амалия. Страница 41

Мы не разговариваем, все еще скрывая степень наших отношений, но незримая связь по-прежнему тянется красной нитью между нами двумя. Я чувствую его ненароком брошенные взгляды, слышу каждое движение его тела. Я агонизирую без возможности прикоснуться к нему.

Телефон пиликает сообщением от Миши, напоминая о назначенной встрече. Я собираю сумку, и едва на экране загораются заветные цифры, встаю из-за стола. Руслан провожает меня недоуменным взглядом, сдвигая брови на переносице. Надо бы предупредить его, но дурацкое желание уколоть за вчерашний вечер заставляет молча одеться и выйти.

Мишка ждёт внизу, с огромным букетом белых цветов. Настолько огромным, что мне становится неуютно и даже противно, за все, что я собираюсь ему сказать. Он тянется поцеловать меня, но я уворачиваюсь, и его губы проходят мазком по щеке. Запускаю руки в карманы, желая скрыть, как мне неуютно.

— Не нужно было, — бурчу, кивая на букет.

— Ромашка, ты все ещё злишься, да? — прищуривается он. — Но, вот честное слово, у меня есть оправдание. Поехали, пообедаем и поговорим, ты же дашь мне шанс все объяснить?

Я киваю, понимая, что оттягиваю неизбежное.

— Возьмешь? — протягивает он цветы с лукавой усмешкой.

Я не должна, наверное, но не принять, значит унизить его. Хватаю огромный букет двумя руками, радуясь, что есть, чем занять руки. Мишка подходит к шикарному спортивному Мерседесу и пикает ключом. Я ошарашено пялюсь на него.

— Купил на досуге, — улыбается он во все тридцать два.

Ничего себе. Сажусь в салон и сразу задаю ему вопрос, который, знаю, надо было задать раньше, но такая уж я бестолковая.

— А где ты работаешь сейчас, Миш?

— Гадаешь, не продал ли я почку ради этой красотки? Не бойся, Ромашка, просто кредит взял, — легкомысленно говорит он. Но от меня не укрывается, что от ответа он ушел.

— И все же? Чем ты занялся, когда вернулся в Россию?

— Да так, работаю детским хореографом в одном клубе. Ничего особенного, — пожимает он плечами и выруливает на работу.

Ага, тренером. И взял в кредит такую машину. Я, конечно, не сильна в автомобилях и сходу не могу определить стоимость тачки, но кожаный салон, подогрев сидений и дизайн кузова не оставляет сомнений, что куплена она явно не за триста тысяч. Он обманывает меня. Или у меня развилась паранойя, и теперь обман чудится везде?

Мы едем недалеко. Отличное тихое кафе находится всего лишь в нескольких башнях от нашей. Столики расположены в приличном удалении друг от друга, свет приглушен, а ланчи по весьма годной цене. Правда есть мне совершенно не хочется.

Мы садимся напротив друг друга, и Мишка сразу совершает попытку взять меня за руку. Но я больше не могу ждать.

— Нам надо поговорить.

— Зашибись, — запускает он пятерню себе в волосы. — Это один из этих разговоров, где "дело не в тебе, дело во мне"? Или эта мода еще не дошла до России?

— Не хочу тебя обманывать. За последние дни многое изменилось. Я поняла, что между нами, — указываю я на него и себя. — Только дружба.

— Это из-за него? Чертов придурок всё-таки добрался до тебя? — лицо Мишки искажается отвращением.

— Ты знаешь о Руслане?

— О, я все о нем знаю, — хмыкает он. — Не пойму только, что ж тебя так тянет к нему? После всего, что он сделал?

— Откуда ты?..

— Юлька рассказала.

Бешенство накрывает меня с головой. Какого хрена она все ему рассказала? Какого хрена он мне все это предъявляет?

— А знаешь ли ты, — обманчиво вкрадчивым голосом говорю я. — По чьей вине это случилось? Знаешь ли ты, чей идиотский язык распускал обо мне слухи? Кто был таким придурком, что рассказывал направо и налево, как знатно я сосу? — последние слова звучат громко, яростно, разрывая тишину обеденного зала.

Посетители кафе оборачиваются к нам, но мне плевать на них. Я просто хочу выплеснуть всю свою злость. Мишка выглядит пришибленным. Он снова запускает руки в волосы, нервно выдыхает и не решается посмотреть на меня.

— Черт, — шипит он. — Я не хотел. Правда, не хотел. Но мне было восемнадцать, у всех моих друзей уже были девчонки, а я сох по тебе… Они постоянно донимали меня своим подколами, что я так и помру девственником. И я ляпнул, что мы встречаемся. Потом, что у нас все было. Ты никогда не должна была об этом узнать… — он теребит пакетик с сахаром, который прилагался к его капучино, голос понижается до шёпота.

— То есть, ты жалеешь только о том, что я все узнала?

— Я много о чем жалею, поверь. Что был недостаточно смелым тогда. Что не решился поцеловать до того, как ты встретила его. Что вернулся в дурацкий спорт и уехал тогда от тебя. Я люблю тебя сколько себя помню, знаешь? — он грустно улыбается, все еще не поднимая глаз. — Нам было по шесть лет, когда нас впервые поставили в пару, помнишь? От тебя пахло шоколадной жвачкой и ещё чем-то острым, я тогда не знал, что сигаретами. Твой отец тебя привозил на тренировки, вся его машина пахла, как ты. Но мне нравилось, очень. Я обожал соревнования, когда мы днями не вылезали из зала, час за часом оттачивая движения, касаясь друг друга, сгорая в адреналине. Ты была такая красивая… Ты и сейчас очень красивая. Я ведь не думал, что чувства к тебе все ещё сидят во мне. Но одна встреча в метро, мимолетный разговор, лёгкое касание рук и я снова словно в пропасть провалился. Я знаю, что ты всегда выбирала не меня. Но, может в этот раз?

Миша поднимает свой взгляд и умоляет об этом. Его голубые глаза просят о шансе, о прощении.

— Я никогда не обижу тебя. Ты для меня всегда будешь в приоритете. Сможет ли так он? Знает ли он тебя так, как я?

Он задает очень хорошие вопросы.

— Я не знаю ответов. Но сердцу не прикажешь, понимаешь? — я беру его за руку, его ладонь теплая и сухая. — Ты так долго был моим другом. Давай останемся друзьями и сейчас.

— Я не смогу, — шепчет Миша. Он прикладывает мою ладонь к своей щеке. — Я не могу, Ромашка. Ты моя одержимость. Мне крышу срывает от тебя.

— Значит, крышу срывает? — звучит гневное над ухом. Я поднимаю глаза и вижу лицо незнакомой девушки. Щупленькой, хорошенькой блондинки с небольшим, но уже округлившимся животом.

— Рита, ты что здесь делаешь? — Миша бледнеет и выпускает мою ладонь, она с громким стуком падает на стол.

— Какой же ты козел, — на глазах девушки выступают слезы. — Твоя машина у входа! Которую подарил мой отец. Ты ещё помнишь об этом? А то, что он дал тебе работу? А что у нас будет ребенок??? И свадьба через две недели?! Я все для тебя делаю! Я неделю ухаживала за тобой, после той драки… Что тебе ещё нужно??? — громкие всхлипывания переходят в сдавленные рыдания.

Я обескураженно перевожу взгляд на друга. Это шутка такая? Потому что ни фига не смешно.

— Рита, не плачь, пожалуйста, — Миша вскакивает с места и пытается обнять девушку. Но та выворачивается.

— Не трогай меня! — орет она. — Ненавижу тебя, ненавижу!!!

Сцена перед нашим столом привлекла все взгляды в помещении. Все ждут развязки горячей истории. Я и сама жду. Жду, что Миша что-нибудь скажет, оправдается. Но факты говорят сами за себя, я не единственная, кто пострадал из-за него.

Встаю из-за стола и обращаюсь к девушке.

— Рита, поверьте, у нас с Мишей никогда ничего не было, — пытаюсь я оправдать друга, утешить беременную девушку. — И не могло быть. Я пойду.

Проскальзываю мимо парочки и вываливаюсь на улицу. Я задыхаюсь от разочарования. Ещё один человек в моей жизни оказался совсем не таким, как я его видела. Ещё одно странное предательство. Ещё одна стрела в сердце. Как умело Миша держал маску, как мастерски говорил. Боже мой, у него скоро будет ребенок! И свадьба! Он ведь говорил, что женится, а потом так умело перевел это в шутку… Чего же он хотел от меня?

Иду навстречу холодному ветру, кутаюсь в шарф и не могу унять отвращение. Он не любил меня, чтобы не говорил. Это банальная мужская гордость, которую он хотел унять. Добиться девчонки, которая отказывала ему в юности, закрыть гештальт. А потом хвастаться этим перед друзьями… Как тогда.