Читер (СИ) - Агеев Денис. Страница 17

На улице моросил дождь. Небо заволокло стальными тучами. Кое-где свысока помигивали маяки, как бы предупреждая, что нужно быть бдительным. Подняв широкий воротник плаща, я зашагал к внешнему лифту, который и спустит меня на второй уровень. И снова по дороге мне никого не встретилось.

На станции монорельсового поезда крутились двое доходяг. Сидели на скамейке, курили, смотрели куда-то вверх. Один что-то показывал другому, оба нервно смеялись. Наркоманы? Вполне возможно. Только что они делают здесь, наверху? Наверное, как и я, ждут поезда, который увезет их в самый ад.

А вот и он, легок на помине. Длинный каплеобразный вагон остановился на станции. Дверца распахнулись, механический женский голос проскандировал, что поезд прибыл на нашу станцию, назвал следующую остановку. Я зашел внутрь, кинув взгляд на доходяг — оба как будто не замечали ни меня, ни поезда. Ну и замечательно, меньше свидетелей.

Темный глаз камеры смотрел прямо в лицо. Я прошел мимо него, выругавшись под нос. Совсем забыл про конспирацию. Сел подальше от камер и людей. Пассажиров, к слову, тоже было немного: всего шесть человек, четверо из которых, судя по одеждам и уродливым имплантам на лицах, были из Нижнего города.

Стоило чуть расслабиться, как я начал ощущать боль в плече. Пока еще слабую и ненавязчивую, но пройдет немного времени, и она заявит больше прав на свое существование. Действие стимулятора начало ослабевать.

Пока поезд с тихим грохотом полз по монорельсу, я снова начал перемалывать у себя в голове все, что мне пришлось пережить за последние несколько часов. Новых мыслей не прибавилось. Я все так же не понимал, кому вдруг понадобилось меня убрать. Единственное, в чем я был почти уверен, так это в том, что корни всей этой истории ведут к Старлайту. Слишком уж показательным выступил тот факт, что меня предупредили о покушении.

Коммуникатор на запястье прогудел и завибрировал. Я посмотрел на дисплей: там красовалось крохотное лицо Фридриха Павловича. Вытащил микронаушник и воткнул в ухо. Активировал.

— Ты где, Агафонов? — ворвался в голову недовольный голос полковника.

— Группа захвата уже в квартире? — в ответ спросил я.

— Это не группа захвата, а лишь твой эскорт. Чтобы ты доехал спокойно.

— Нет, Фридрих Павлович, это именно группа захвата. Быстро я из сотрудника стал преступником.

— Тебя никто не считает преступником, Агафонов. Нам всего лишь нужно кое-что проверить. Для этого в офисе необходимо твое присутствие.

Голос у полковника изменился. Он никогда не лукавил, не умел играть других ролей, кроме своей, поэтому сейчас его притворство прямо бросалось в глаза.

— Вы ведь проверили данные на меня, верно, полковник? И нашли в них что-то сильно меня компрометирующее, ведь так?

Фридрих Павлович молчал. Я ярко представил его себе стоящим в своем кабинете и виновато потупившим взор.

— Не знаю, что это за данные и откуда вы их получили, но я думаю, вы понимаете, что все в них — ложь. Я всегда верно служил корпорации.

— Есть инструкции, Агафонов, и согласно им я должен тебя арестовать.

— Понимаю. Но… что-то мне не хочется быть арестованным.

— Ты… совершил побег? — в голосе полковника я уловил неподдельное удивление. Похоже, он серьезно думал, что я буду сидеть дома и ждать, пока меня повяжут.

— Я бы назвал это сменой приоритетов. Сегодня меня пытались убить или как-то серьезно навредить, полковник. А теперь повесили букет преступлений и хотят арестовать. Не знаю, кому я перешел дорогу, но вскоре собираюсь это выяснить.

— Не глупи. Сам подумай, кому ты нужен? А вот уклонение от требований корпорации может усложнить твою жизнь.

— Моя жизнь уже усложнена дальше некуда. Я подозреваюсь в читерстве, причем, думается мне, не только в единичном, но и в серийном, верно?

— Сейчас это не имеет значения. Любое подозрение требует улик, а против тебя они не столь существенны. Прямых доказательств мало, в основном косвенные.

— Черт возьми, полковник! О чем мы говорим? Я ни в чем не виноват. Меня подставили.

— Вот приди и докажи свою невиновность.

— Ага, доказать, значит… Вы меня совсем за идиота держите?

Снова молчание. Потом вздох.

— Скажу честно, Агафонов. Мне жаль. Жаль, что все так вышло. Ты хороший агент, опытный и везучий. Многие висяки распотрошил и довел до конца. И тебя еще ждет куча работы. Прошу, не закапывай себя. Явись в контору, раскайся. Директор сейчас, конечно, зол на тебя, но ты не отчаивайся. Приползи на коленях, расскажи все, сознайся во всем и, глядишь, отделаешься простым штрафом… ну или недолгим отстранением от службы. Не думаю, что подозрения оправдаются в полной мере, многое удастся свалить на непредвиденные обстоятельства или на что-нибудь еще. Вместе обдумаем и все придумаем. Главное — не прячься.

На миг я задумался над предложением Фридриха Павловича, уж слишком убедительно он говорил. Но что-то в глубине противостояло такому решению. Я чувствовал, что ничто не закончится так, как он описал. Корпорации не ценят мелких блох вроде меня, для них все мы — расходный материал, винтики системы, которые легко заменяются на новые.

Только вот мириться с подобным я больше не хотел. Я слишком долго пахал на контору, которая, как оказалось, по приказу более сильной рыбы готова разорвать меня в клочья. Так больше продолжаться не должно.

— Нет, полковник. Я вернусь только тогда, когда выясню, кто и зачем меня подставил.

Опять тишина.

Тусклый свет из окон стал блекнуть, в салоне вагона загорелись неоновые лампы, замельтешили узкие полоски бегущих строк — бесконечная реклама какой-то мути. Из динамиков заиграла беззаботная мелодия.

— Ты решил играть по крупному, Агафонов?.. Тогда тебе придется принять правила этой игры, и поверь, они тебе совсем не понравятся. Зачем портить себе жизнь, когда можно обойтись малой кровью. Войн больше нет, солдат. Настала мирная пора, так и живи в ней мирно. Не создавай проблем ни себе, ни другим.

Я уважал полковника. Он мне был почти как отец. Но сейчас мой личный уровень доверия к нему упал до неприемлемо низкого уровня. И это жгло мое сердце нестерпимой болью. Фридрих Павлович не был тем, кто мог так легко раскидываться своими людьми. А я был для него свой, ведь мы с ним через многое прошли.

— Что будет со мной, если я сдамся? Скажите, как есть, без прикрас.

Снова молчание.

— Я не знаю, Агафонов, — вздохнул полковник. — Есть обвинение и улики. Теперь, чтобы связать это воедино и понять, что из этого получится, нужен подозреваемый. То есть ты.

Разговаривать дальше было не о чем. Фридрих Павлович не собирался меня спасать. Я разорвал связь и заблокировал входящие звонки. Я понимал, что он попытается отследить меня по сигналу коммуникатора. Скорее всего, он уже это сделал, поэтому я выключил его полностью. Такой меры безопасности, конечно же, недостаточно. Но в данный момент у меня не было выбора. Вернее, он был, но совсем неутешительный: для полного избавления от слежки необходимо было полностью избавиться от гаджета. К сожалению, он еще был мне нужен, поэтому так поступать неразумно. Зато я знал другой, может, и не совсем безопасный, но уж точно менее радикальный метод гашения сигнала. Для этого всего-то нужно было попасть на подпольный рынок Нижнего города.

За окном становилось все темнее — поезд шел по косой вниз, углубляясь все дальше в мир вечной тьмы. По стеклу вагона начали скакать тусклые разноцветные блики.

Нижний город — место, где никогда не бывает дня. Километры надстроек полностью скрыли его от солнца, и теперь в любое время суток здесь царит ночь. Правда, стоит признать, что по-настоящему темным он, конечно же, никогда не бывает. Тысячи неоновых вывесок и светящихся голографических фигур разгоняют настырную тьму. Реклама здесь на каждом шагу: на столбах, на окнах, на машинах. Большинство стен испоганено аляповатыми граффити или просто небрежно заляпано краской, но многие все еще выглядят прилично.