Морские гезы (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 46

— Тогда уж лучше Ла-Рошель, — тяжело вздохнув, согласилась она, явно привыкшая, что ее желания — приказ для всех мужчин.

В то время на палубу опустили в беседке вторую женщину, лет тридцати, судя по одежде, служанку. Она вобрала в себя все физические недостатки, которые причитались ее синьоре. У служанки было бесформенное тело и некрасивое лицо со смуглой и пожухшей кожей. Создавалась впечатление, что она стареет за себя и за синьору, потому так быстро. Служанка держала на коленях узел из красно-синего платка. Никто из матросов не бросился помогать ей. Такое впечатление, будто она и не женщина вовсе.

— Это моя служанка Хуанита, — представила Тереза Риарио де Маркес. — Пусть доставят сюда мои остальные вещи. Они в моей каюте.

Уверен, что бесполезно спрашивать, какая именно каюта ее. Синьоре Маркес и так понятно, а если мы тупые, то спросим у испанских матросов.

— Как прикажите! — улыбнувшись, согласился я.

— Проводите меня в мою каюту, — потребовала вдова.

— Должен вас огорчить, но это боевой корабль, на нем нет кают для пассажиров. Придется вам поселиться в моей, — сказал я.

Тереза Риарио де Маркес поморщилась и посмотрела на галеон, с которого прибыла. Наверное, решила вернуться на него.

Я ухмыльнулся, представив, что с ней сделают изголодавшиеся матросы, для которых любой офицер, кого бы я туда ни назначил капитаном, — не авторитет. Даже у Яна ван Баерле хватило ума перевезти ее на фрегат. К сожалению, дисциплина на корабле держится только на моем профессионализме и фартовости.

Вдова угадала мои мысли и смутилась, отчего щечки малость покраснели, но быстро справилась и произнесла таким тоном, будто делала мне огромное одолжение:

— Ладно, поселюсь в вашей каюте.

— Это большая честь для меня! — произнес я как можно галантнее, но при этом с трудом сдерживая смех.

Я приказал Йохану Гигенгаку, который исполнял роль моего слуги, проводить дам в каюту, заменить на постели белья и заняться ужином на две персоны.

Когда женщины зашли в каюту, взял у Яна ван Баерле сундук капитана, который, как оказывается, поймал слишком много картечин. В сундуке под Библией в кожаном переплете с позолоченными уголками лежали накладные на груз. Медь и серебро в чушках, последнего около двух тонн, красный перец, бобы какао и сахар в мешках, красители индиго и кошениль в бочках. Что ж, неплохо. Жаль, золота нет.

— Принимай командование вторым галеоном. Возьми с собой тридцать матросов. Из тех, что на нем, отберешь в помощь своим человек десять-пятнадцать из пленных, не испанцев, а остальных переправь сюда. Вместе с ними пришли документы на груз и личные вещи капитана и офицеров, — приказал я своему шурину. — Сразу ставьте паруса и ложитесь на курс бейдевинд левого галса, настолько крутой, насколько сможете.

Более поврежденный галеон доверил Матейсу ван Лону — добродушному и непробиваемо спокойному бородачу, бывшему хозяину и капитану буйса, потопленного испанцами во время неудачной атаки галеона. У него больше опыта в управлении кораблем — ему и задача посложнее.

Испанских матросов, которых в живых осталось сотни полторы, перевезли, за исключением оставленных помогать гезам, на фрегат и закрыли в носовом карцере. Оба галеона поставили запасные паруса и медленно пошли на северо-северо-восток, под острым углом к португальскому берегу. Там пополним запасы воды, потому что на галеонах ее осталось в обрез, да и нам свежая не помешает. Затем будем галсами идти вдоль западного берега полуострова, а дальше изменим курс вправо и, поскольку ветер станет более попутным, быстрее пойдем на Ла-Рошель, столицу гугенотов. Если, конечно, ветер не изменится.

32

Тереза Риарио де Маркес умеет пользоваться вилкой, но орудовать одновременно ею и ножом пока не научилась. Служанка порезала ей мясо на маленькие кусочки на серебряном блюде из моего сервиза, после чего синьора накалывала их серебряной вилкой и тщательно пережевывала, запивая иногда белым вином, которое нравилось ей больше. Западная Европа еще не знает, что мясо надо запивать красным вином. Ест синьора с удовольствием, потому что мясо свежее, а не солонина, которой ее пичкали на галеоне.

Утром мы забили бычка, предпоследнего из тех, что взяли в рейс. Путешествовали бычки в трюме, в специально оборудованном хлеву, вместе с баранами и свиньями. Рядом был птичник, заполненный петухами и курами. Холодильников пока что нет. Приходится возить живых животных и птиц. Под утро петухи кукарекали, из-за чего мне снилось, что я в тверской деревне.

Тереза Риарио де Маркес сидит в серебристо-сером платье с серебряными пуговицами везде, где только можно. Два больших сундука с ее вещами привезли с галеона. Я сразу предложил ей переодеться во что-нибудь посветлее.

— Черный цвет наводит на грустные мысли. С такими за стол садиться нежелательно, — аргументировал я свою просьбу.

— Синьора Тереза — вдова! — вступилась служанка. — Она обязана ходить в черном в память о покойном муже!

— На моем корабле ей незачем хоронить себя. Она молода и красива и должна радоваться жизни. Играть безутешную вдову будет в Испании, — сказал я, догадавшись, что молодая вдова не сильно огорчена смертью мужа, и заверил: — Я никому из ее знакомых не расскажу об этом.

Служанка собиралась еще что-то сказать, но Тереза Риарио де Маркес распорядилась:

— Достань мое серебряное платье.

Хуанита пошла к сундуку, бурча на ходу тихо, но так, чтобы я услышал:

— Настоящий идальго никогда не позволили бы себе сказать такое даме!

Видимо, мы с ней знаем этих идальго с разных сторон. Она видела их только в салонах, а я еще и в походах. Какие из них были настоящими — затрудняюсь сказать.

— Заодно можете принять ванну, — предложил я.

— У вас есть ванна на корабле?! — удивилась Тереза Риарио де Маркес.

— Вон там, — показал я на дверь. — Сейчас прикажу слуге, чтобы наносил горячей воды.

Выходя из каюты, услышал, как она наставляла служанку, чтобы та вела себя со мной поосторожнее:

— От этих еретиков всего можно ожидать.

Что ж, всего так всего. Оправдаем твои ожидания.

Перед едой синьора Тереза помолилась и перекрестилась. Я не последовал ее примеру.

— Ты лютеранин? — просила она.

К тому времени мы уже перешли на «ты».

— Еще нет, — ответил я.

— А почему воюешь на их стороне? — полюбопытствовала Тереза Риарио де Маркес, с тщательно пережевывая мелкими острыми зубками кусочек жареной говядины с горчичным соусом.

— У меня возникли некоторые разногласия с инквизицией, — проинформировал я.

— По какому вопросу? — продолжила синьора Тереза допрос.

— По вопросу «жить ли моему шурину или умереть». Этот тот юноша, что перевозил тебя. Я решил, что пусть поживет еще. После этого нам пришлось покинуть Голландию, — рассказал я.

— Я тоже боюсь инквизицию, — призналась она.

— Что случилось с твоим мужем? — полюбопытствовал в свою очередь я.

— Умер от лихорадки за месяц до прихода каравана. Мы должны были вместе вернуться домой, но бог решил по-другому. — Вдова перекрестилась и похвасталась: — Мой муж был командиром гарнизона в Сантьяго.

— В Сантьяго-де-Куба? — уточнил я.

Как я слышал, этот город сейчас — столица острова Куба. Командир столичного гарнизона, даже если это столица острова, — круто по нынешним меркам. Особенно для провинциального дворянина, каковым, как я догадываюсь, был синьор Маркес.

— Да, — подтвердила синьора Тереза. — Ты бывал там?

— Когда-то давно, — ответил я. — Там уже построили крепость на мысу, выступающем в море?

Это было самое яркое мое воспоминание о Сантьяго. Крепость находилась в нескольких километрах от города. Я ездил на такси — шикарном линкольне пятидесятых годов, диване на колесах, в котором под капотом что-то звонко тарахтело, словно волочили по асфальту привязанную, консервную банку. Пройдя сквозь ряды торговцев, продававших всякие поделки на пиратскую тему, добрался до шаткого мостика через ров, тогда сухой. Мостик был стремный. Пару раз мне казалось, что сейчас я вместе с ним окажусь на дне рва. Может быть, поэтому и еще благодаря высокой цене на входной билет все остальное показалось мне очень реальным, даже пластиковые священник в часовне и заключенный в гауптвахте. Мощная крепость. Несколько уровней террас с каменными стенами и казематами с бойницами. Старинные чугунные пушки все еще стояли на позициях. Некоторые помещения вырублены в скале. Поэтому местные называли крепость Скалой, хотя у нее было длинное официальное название, которое я не запомнил. Зато в память врезалась фраза, которую о крепости якобы сказал пират Генри Морган: «Для ее защиты хватит одного солдата и одной собаки». Предполагаю, что в обязанности солдата входило бы своевременное кормление собаки.