Ферзь. На грани - Елена Рейн. Страница 5

Казалось, что путь длился вечно. В салоне было прохладно из-за работающего кондиционера. Тихо сняла свою теплую кофту и укрыла дочь.

Как бы там ни было, не могла уснуть, несмотря на то, что стояла гробовая тишина и за стеклом была ночь. Разные мысли беспокоили меня, не давая покоя. Я старалась не думать о жестоком Ферзе, полностью переключившись на воспоминания о тете, как жили с ней, а потом и родителей вспомнила.

Стало обидно. Они за все время моего отсутствия даже не подали в розыск, не попытались забрать из психушки. Да и зачем? Наверное, сестре уже сделали операцию… а это для них главное. Как ни странно, всегда была в тени Лилии, будто вовсе и не родная дочь, а приемная. За столом, да и не только, всегда обсуждались успехи, проблемы, мероприятия практичной и умной сестры, а я была как изгой мира. Мама даже не слушала меня, вечно махала рукой, приговаривая: «Ой, Маша, ты, как всегда, летаешь в облаках и ходишь в розовых очках». Отец, постоянно затюканный недовольством жены, старался допоздна пропадать на работе, поэтому приходил ночью, ужинал и сразу отправлялся в зал, где они с матерью спали. Мы с Лилей делили единственную спальню на двоих, а когда в десятом классе любимая дочка привела парня, мама намекнула, чтобы я попросилась жить к тете, так как у сестры новая взрослая жизнь с достойным молодым человеком, работающим на хорошей должности.

Было стыдно, но все же поехала к родственнице, о чем ни разу не пожалела. Тетя у меня была невероятной души человек. Самая добрая и немного резкая, потому что честная. Я боготворила ее, а она любила меня. Родители и не вспоминали обо мне, только иногда, когда хотели похвастаться успехами Лилии и ее будущего мужа. А я для них всегда была на ранг ниже, поэтому и не рассказывала ничего, зная, что даже не заметят, если что-то будет не так. В душе всегда мечтала, что мама изменит свое отношение ко мне, но стало только хуже, когда заболела Лиля. Если быть честной, то до сих пор не знала, какой у нее диагноз. Мать постоянно звонила и обвиняла меня в том, что я здоровая, а их умная дочь, если не найти денег, станет инвалидом. Как-то так. А сама сестра относилась ко мне с презрением, как, впрочем, и ко всем, кто не имел математического склада ума, золотой медали и красного диплома.

Мысли потерялись, и даже не поняла, как уснула, проснувшись от резких выражений двух мужчин, обсуждающих звонок к Высокову. Мгновенно проснулась, но продолжала лежать с закрытыми глазами, не желая, чтобы они знали, что я подслушиваю.

Съежилась, когда раздался голос мужчины на переднем сидении.

– Доброго времени суток, Владимир Андреевич. Звоню уточнить… – возникла неприятная пауза – мужчина слушал Высокова, а меня затрясло от пронизывающего холода. – Конечно. Понял.

Дальше удушающее молчание. Почувствовала, как мужчина обернулся ко мне, постаралась дышать равномерно. Отметив, что я сплю, потому что лежала с закрытыми глазами, бритоголовый сел нормально. Ожидала того момента, когда меня начнут обсуждать, и дождалась:

– Владимир, тут такое дело… Ферзь попросил… – на этом слове мужчина запнулся, – привезти Марию к вам для беседы.

От напряжения забыла, как дышать. Слышала монотонный голос мужчины, которого когда-то очень любила, и дрожала от страха. Он резко выдавал слова, но что конкретно, не могла понять.

– Да, я помню. Но, понимаете, он дал понять, что будет недоволен, если она…

Охранник недоговорил – Высоков перебил его и начал громко кричать, потому что голос в трубке стал грубее и в несколько раз сильнее. Подсознательно я надеялась, что Владимир пожалеет меня и откажется убивать, ведь мы… не чужие люди, у нас есть маленькая дочь. Я так молилась, что он одумается…

Стало не по себе. Да и было глупо грезить об этом. Если бы Высоков был человеком хоть на каплю, то не поступил так с нами. Даже не представляю, как еще он может поступить со мной. И что я сделала такого, чтобы он так безжалостно ко мне отнесся? Доверилась и влюбилась в добрые слова? А он… втерся в доверие, использовал, как инкубатор, а потом, когда Алена подросла… сдал в психушку. Жестоко и подло. Разве так поступают настоящие мужчины? И он еще твердил о достоинстве и уважении…

Невероятно, если бы я сама не позвонила ему тогда на работу и не узнала, что у него есть любимая жена, то так бы и не понимала, что произошло. Мне ведь тогда… когда Высоков привел врачей, слова не позволили сказать. Я только помнила крики, обвинения в краже его дочери, а потом пустота… и очнулась в палате.

– Да, конечно, вы нам за это платите. Не волнуйтесь, все будет так, как вы приказали. Извините за беспокойство, – пробубнил мужчина и отключился. Он бросил телефон на панель и, повернувшись к здоровяку, грубо отчеканил: – Нужно убрать ее.

Вздрогнула, стараясь удержать всхлип. Затрясло от мысли, что еще немного и все…

– Да ты гонишь?! Этот псих сказал, чтобы… – он подавился слюнями, прокашлялся и с возмущением воскликнул: – Да он на меня дуло наставил. Ему в радость замочить. Это же Ферзь, которого нанимают за большие бабки, и чтобы никто не знал. А если он рядом, следит за нами?

– Да ты брось. Зачем? За ней? – брезгливо сказал мужчина с татуировкой на лице. Скривился, намекая, что в такое верят лишь полные идиоты. – Кому она нужна? Просто этот маньяк любит строить из себя непонятно кого. Не кипишуй. Нужно в лес ее, и все дела…

– Нет, тогда ты сам, – убежденно отказался водитель, категорически не желая убивать женщину. Он резко посмотрел на коллегу и с недовольством выдал: – А если не просто так он сказал, доставить ее? Если проверяет? Он же не убрал волыну, пока я не согласился. Ждал моих слов. Ты же там был. Вдруг он трахал ее и решил…

– Ты не гони! Если бы важна была, тогда не отдал.

– Я не буду. Не так.

– А как? Да никому она не сдалась, тем более Ферзю, так что успокойся!

Мужчины перестали говорить, каждый думал о своем. Я же не могла дышать, еле сдерживая слезы, понимая, что в любом случае не довезут. А если… сбежать… Но я не могу оставить дочь. Без нее сойду с ума…

– Через полчаса заедем на территорию города. Повернешь на автовокзал. Там ее в туалете порежешь. Никто не догадается, а для Высокова – мы избавились от нее в пути, для Ферзя – она сбежала. Это так… для подстраховки. Уверен, что он уже забыл о том, что говорил нам.

Брюнет посмотрел в окно и выдал:

– Ладно. Согласен. Уверен – в восемь утра это можно сделать по-тихому.

– Еще бы, – вдруг загоготал мужчина на переднем сидении. – Уж мы-то знаем.

Глава 3

Чем подъезжали ближе к городу, тем сильнее меня трясло. Я была похожа на труп, и не представляла, как можно выкарабкаться из этого ада. Хоть открывай дверь и выпрыгивай, надеясь на чудо.

Оказывается, самое поганое чувство, это когда находишься в безвыходном положении и знаешь, что еще немного и больше тебя не станет. И в то же время не до конца осознаешь, отказываешься верить, до последнего надеешься на удачу. Я не могла принять, что вот так можно взять и убить. Я ведь живой человек. Как можно так безжалостно? Почему?

Когда дочка стала копошиться и открыла глаза, с любовью посмотрела на нее и прошептала:

– Привет, зайка.

– Мама, я хочу… – она посмотрела по сторонам и, обняв тонкими ручками за шею, тихо проговорила про туалет.

Вздохнула и, набравшись смелости, громко спросила:

– Можно остановиться? Алена в туалет хочет.

– Потерпит, – нагло выдал бритоголовый, громко зевая, очевидно, не зная правил приличия. Он неимоверно вызывал отвращение.

– Маленьких нельзя заставить, если не сходить, то прямо здесь наделает.

Здоровяк мгновенно повернулся и, надув губы толстым пельменем, вдруг предложил:

– Эй, Алена, а можешь немного потерпеть и я тебе куклу куплю?

Дочка нахмурилась, а потом с умоляющим взглядом посмотрела на меня.

– Мама, а можно дядя мне куклу купит? – пролепетала она, с надеждой всматриваясь в мои глаза.