Испытание близнецов - Уэйс Маргарет. Страница 48

Гунтар покраснел:

– Проклятье, да это же просто почетное звание! Танис улыбнулся:

– Кодекс чести не различает настоящих рыцарей и почетных: ты либо рыцарь, либо нет. Я – Рыцарь Розы, и мой возраст – сто с лишним лет – дает мне право на старшинство.

Маркхэм громко рассмеялся:

– Ради всех богов, властитель Гунтар, разреши ему умереть. Какая тебе разница?

– Он пьян, – процедил сквозь зубы Гунтар, уничтожающе глядя на молодого рыцаря.

– Он молод, – возразил Танис. – Итак, что скажешь, повелитель?

Гунтар сверкнул на него глазами. Горькие слова упрека готовы были вот-вот сорваться с его губ, но они так и не прозвучали. Старый рыцарь как никто другой знал – тот, кто рискует выйти сражаться с Сотом, обрекает себя на неминуемую гибель, вне зависимости от наличия или отсутствия магического браслета. Сначала он, правда, посчитал Таниса либо совсем наивным, либо слишком упрямым, однако, глядя в глаза эльфа-полукровки – непреклонные и решительные, – он снова подумал, что недооценил Таниса.

Поэтому, вместо резких и горьких слов, которые он приготовил для полуэльфа, Гунтар только хрипло откашлялся и указал рукой на Маркхэма:

– Проследи, чтобы этот фрукт протрезвился, и будь наготове. Я пойду предупрежу рыцарей.

– Благодарю, – Танис поклонился.

– Пусть боги будут на твоей стороне, – неожиданно добавил Гунтар низким, сдавленным голосом и, быстро пожав Танису руку, вышел из комнаты.

Полуэльф проводил его взглядом, а затем посмотрел на Маркхэма, который с кривой улыбкой заглядывал одним глазом в горлышко пустой бутылки из-под бренди.

«Он не настолько пьян, как кажется, – подумал Танис. – Или как ему хотелось бы».

Полуэльф отвернулся и подошел к окну. Он стоял, уставясь невидящими глазами вдаль. Рассвет близился.

Лорана!

Возлюбленная жена моя! Когда мы прощались с тобой неделю назад, ни один из нас не думал, что придется надолго расстаться. За нашу жизнь мы провели с тобой в разлуке слишком много времени, однако, должен признаться, именно сейчас я почти не горюю о том, что тебя нет рядом. Ты теперь в безопасности, и это утешает меня, но если Рейстлину удастся осуществить свой план, то, боюсь, на Кринне безопасных мест не останется и в помине.

Откровенно говоря, любимая, у меня нет почти никакой надежды, что кому-то из нас удастся уцелеть, однако мысль о моей – вполне вероятной – смерти нисколько меня не пугает. Я говорю это совершенно честно. Однако я не могу думать об этом спокойно – гнев и ярость беспрестанно терзают мое сердце. В прошлой войне я мог позволить себе безрассудную отвагу – у меня ничего не было, и, следовательно, мне нечего было терять. Но никогда так сильно я не хотел жить, как сейчас. Словно скупец, храню я в памяти счастливые дни и минуты, проведенные вместе с тобой, ни за что и никому не желаю их отдавать. В последние дни я часто размышлял о наших планах на будущее, о детях, которые у нас могли бы появиться...И конечно, я думал о тебе, любимая, о том горе, которое причинит тебе моя смерть...

Никакая бумага не выдержит шквала раздирающих меня на части противоречивых чувств, которые я испытываю при мысли об этом.

Единственное, чем мог бы я утешить тебя, – это мысль о том, что наше расставание действительно было последним. Мир больше никогда не разлучит нас, Лорана. Я буду ждать тебя, родная, ждать в том королевстве, где умирает само время.

И тогда, в один из вечеров в этой стране вечной весны и бесконечных сумерек, я посмотрю на дорогу и увижу на ней тебя. Я так ясно представляю себе, как ты идешь по теплой земле, как последние лучи закатного солнца сверкают в твоих волосах и глаза твои светятся любовью, переполняющей и мое сердце, – что у меня нет никаких сомнений: так все и случится!

Ты придешь ко мне.

Я крепко обниму тебя.

Мы закроем глаза и уснем навеки.

КНИГА ТРЕТЬЯ

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Стражник, охраняющий ворота Старого города, притаился в отбрасываемой ими густой тени. Снаружи доносились голоса других стражей, чуть напряженные и слегка возбужденные в предчувствии скорой битвы. «Там их, наверное, не меньше двадцати, – невесело подумал стражник. – Сегодня первая ночь, как удвоили караул, но свободные от дежурств солдаты предпочитают оставаться на своих местах, а не идти домой. Страшно...»

Над его головой раздавались мерные шаги рыцарей, совершающих обход вдоль стены, а высоко в небе время от времени слышались тяжелое хлопанье и шуршанье драконьих крыльев. Иногда драконы даже переговаривались между собой на своем секретном языке, и их одинокие гортанные голоса нагоняли тоску на старого стражника, хотя он и знал, что это были бронзовые драконы, которых властитель Гунтар прислал из Башни Верховного Жреца, чтобы они несли воздушный дозор, в то время как люди охраняли город с земли.

Все звуки, которые бывалый воин слышал вокруг, сливались для него в единый ритм тяжелых шагов – это шла к Палантасу и его жителям неумолимая судьба.

Именно такая мысль, хотя – скорее всего – и не облеченная в такие выспренние слова, как «судьба» и «тяжелые шаги», крутилась в голове стражника, грузно опершегося на свою алебарду. Он был старым наемником, и за спиной у него была не одна ночь, подобная этой. Когда-то стражник тоже был молод и, подобно юношам, стоявшим на часах снаружи, любил похвастаться великими подвигами, которые он совершит на рассвете, лишь только протрубят наступление, однако во время первого в своей жизни сражения воин так испугался, что не мог потом вспомнить ни единой подробности.

С тех пор прошло много лет, и немало битв, больших и малых, осталось позади. Человек привыкает к страху, который постепенно становится неотъемлемой его частью, совсем как руки, ноги или меч. Стражник тоже привык к нему и уже давно не думал о предстоящем сражении. Будет утро, будет бой, и если тебе повезет – ты снова увидишь вечер.

Внезапный лязг железа, быстрые шаги и голоса заставили воина отвлечься от своих мыслей. Да, иногда бывало и так, что бой начинался задолго до рассвета, но он никогда этого не одобрял. Недовольно ворча и одновременно чувствуя, как кровь начинает быстрее бежать по жилам, стражник выглянул из своей полосатой будки.

– Я что-то слышал! – доложил молодой охранник, задыхаясь от волнения и быстрого бега:

– Вон там! Похоже, железо звякнуло...Должно быть, целый отряд!

Остальные стражники, на всякий случай отступив поближе к воротам и ощетинившись пиками, тревожно вглядывались в темноту. Даже рыцари на стене застыли как изваяния и теперь смотрели на широкую дорогу, которая вела из Нового города в Старый. Кто-то принес несколько факелов в дополнение к тем, что уже горели на стенах, освещая площадку перед воротами. К сожалению, шагах в двадцати от ворот уже ничего нельзя было разглядеть, а из-за лишних факелов темнота за границей светового круга выглядела еще более непроглядной и зловещей.

Теперь старый солдат тоже расслышал непонятный звук, но паниковать не стал. Он прослужил уже достаточно, чтобы знать: темнота и страх часто превращают обыкновенную заблудившуюся корову в целый отряд гоблинов.

Выйдя из-под арки ворот, он замахал руками и рявкнул:

– По местам!

Молодые новобранцы, нервно сжимая оружие, разошлись по своим постам. На дороге остался только старый наемник, который терпеливо ждал, на всякий случай взяв алебарду на изготовку.

Довольно скоро в круг света вступил человек – а вовсе не парнокопытное и не полк драконидов, – который, правда, был настолько огромен, что вполне мог сойти и за двоих. Рядом с ним виднелась еще одна фигурка, ростом и повадками напоминавшая кендера.

Странная парочка остановилась, видимо, ослепленная ярким светом, и стражник получил возможность внимательнее ее рассмотреть. Гигант был без плаща, и свет факелов отражался от доспехов, которые, должно быть, когда-то ярко сверкали, а теперь были покрыты серой коркой запекшейся грязи и сажей. Кендер тоже оказался от макушки до пят выпачкан глиной, хотя, судя по всему, он не раз пытался счистить ее со своих франтоватых, бывших когда-то голубыми леггинсов.