Старший брат моего парня (СИ) - Маршал Ева. Страница 13

— Это последнее, о чём я хочу сейчас говорить.

Я вообще не хочу с тобой говорить, но приходится!

Мог бы и уважить мать, обсудить её дела. Дождёшься от него, как же.

Логан недовольно дёргает плечом, затем придвигает меня к себе ещё на сантиметр и направляется вглубь дома. На деревянных ногах следую за ним, но лишь потому, что мне не оставили выбора, не хвататься же за стены, да и не поможет.

Но к чему такие объятия? Что подумают многочисленные гости, если увидят нас настолько близко? Почему его это не смущает?

— Отпусти. Это выглядит неприлично.

— Это выглядит по — свойски. Так, словно я к тебе хорошо отношусь и веду к бассейну.

— Топить? — спрашиваю машинально.

Он смотрит с высоты своего роста, белозубо улыбается, затем и вовсе хохочет, ещё сильнее прижимая к себе, так, что я впечатываюсь всем рельефом в его тело, горячее и мощное, сильное. Вибрирую.

А ощущения… никакой безопасности, только дикий, первобытный, животный интерес, притяжение, магнетизм. Тело не сомневается — реагирует честно и откровенно. Жаждой. Горячечным желанием. Трепетом и страстью.

Но я всё же человек и мозг ещё что — то соображает, сопротивляется.

— Но это, конечно, не так, — произношу уверенно. — Я имею в виду, ты относишься ко мне не очень хорошо. И, разумеется, не ведёшь топить.

Бросаю короткий взгляд. На мгновение. Привлечь внимание и продолжить беседу. Но не выходит.

Я знаю, жертва не смотрит в глаза хищнику, а я ощущаю себя именно ею. Маленькой беспомощной ланью перед этим… тираннозавром. Громадным, опасным и очень голодным. Ведь что это в его потемневших глазах, как не желание съесть меня целиком?

Его глаза как две чёрные дыры, засасывают, затягивают, погружают в бездну.

Пальцы на талии приходят в движение. Сжимаются, вдавливаются в моё тело, чуть массируя, поглаживая. Рука ползёт ниже, к бедру. И я нахожу в себе силы разорвать это бешеное, сумасшедшее, нереально манящее притяжение взглядов. Перевожу взгляд на красивые, чётко очерченные губы.

Мозг мгновенно находит оправдание моему пристальному вниманию. Убеждает, что ничего удивительного в нём нет, я дизайнер, а линии человеческого тела всегда были предметом особого внимания художников, скульпторов и остальных деятелей искусства. Всё законно.

Хорошая отговорка, жаль, враньё.

Себя не обманешь.

В его присутствии я боюсь даже дышать. Прохладный парфюм кружит голову, дурманит, соблазняет на порочные мысли. Мне бы поддерживать разговор, слушать его, а я вижу, как шевелятся его губы, представляю, как они по очереди касаются моих сосков, уверенно и жестко, без лишних нежностей, сжимают их, прикусывают, зализывают…

— … и я не уверен, что ты подходишь Марку.

Что?

Что он сказал?

Не подхожу Марку?

— Почему? — выдыхаю неожиданно шёпотом, хотя собиралась неистово и громко возмутиться. Прокашлялась, возвращая севший от возбуждения голос на место. — Почему я не подхожу Марку?

И я прекрасно знаю ответ. Потому что теряю голову от его чёртова брата!

Дыши, Кэти, дыши. Это всего лишь невероятный сексуальный магнетизм Логана и связывающая вас тайна. Любая на твоём месте дрожала бы от одного его присутствия.

Скорее всего, он говорит про деньги и социальный статус. У богачей всегда вместо сердца калькулятор.

Кажется, Флоранс была во всём права. Патриция даже слова мне не сказала по собственному желанию, пока не нашла возможность использовать. Как говорится, с поганой овцы хоть шерсти клок. Логан видит во мне современную Золушку, которой вместо хрустальной туфельки подайте квартиру на Манхэттене и «феррари».

— Ты слишком зажата, — даёт он неожиданный ответ. Излишне откровенный. Прямой. Слишком неприличный, на мой взгляд.

— Эм…

— Хочешь сказать, это не так?

Он что, смеётся надо мной? Провоцирует? Издевается?

— Хочу сказать: мы взрослые люди и сами разберёмся. Отпусти меня.

Дёргаюсь в сторону, словно у меня есть шанс получить свободу. Наивная!

— Не вырывайся, пташка, бесполезно. Мы с тобой ещё не закончили. И хочу сразу предупредить: если я задаю вопрос, на него должен быть чёткий и вразумительный ответ.

Упс.

Та — та — да — дам.

Приехали.

Неужели сейчас мы перейдём к обсуждению кухонных приключений? Или он продолжит вводить меня в ступор своей бескомпромиссной, безжалостной откровенностью на тему нашей с Марком личной жизни? Не знаю, что хуже.

Давай, Кэти, говори же что — нибудь поскорее, пока он не начал допрос с пристрастием, нужно его заболтать и перевести тему.

— Я не зажата. Я напряжена. Знакомство с семьёй своего парня — это не поход по магазинам с подружками, знаешь ли. И можешь меня дополнительно не запугивать, я и так на грани обморока.

Уверена, из — за таких, как он, дамы в прошлом веке носили нюхательные соли. Посмотрит — в жар бросает. Коснётся — ноги слабеют и голова кружится. А уж если поцелует… Боюсь даже представить.

Тьфу! О чём думаю? Нельзя представлять!

— Нервная девочка, — хмыкает Логан. Ловлю себя на мысли, что вспоминаю Марка с его любимой фразой «развратная, мокрая девочка, моя девочка». Почему — то обе фразы звучат в моих ушах совершенно одинаково и вызывают идентичные ощущения внизу живота. — Я совсем не кусаюсь.

— Сомневаюсь, — брякнула, не успев подумать.

Что я несу? К чему эти непристойные ассоциации? Хотя, он ведь опасный и колкий, кусается словами, язык его жалит… Язык…

Перед глазами вспыхивает картина маслом: я лежу на столе, довольная, растрёпанная, жаждущая его ласк, обжигающе — горячий, острый язык Логана чертит узоры на моей шее, подбираясь к маленькому розовому ушку…

— Мне нравится твой острый язычок, — произносит он так, словно думает о том же, о чём и я. — Ты, Каталина — котёнок, девушка с характером, но слишком строго себя держишь и тем делаешь Марка несчастным.

Ненавижу, когда лезут не в своё дело, даже возбуждение притихает. Общение с этим мужчиной напоминает американские горки — о спокойствии только мечтать.

— Логан, прости, конечно, я понимаю, ты переживаешь за брата, но наша интимная жизнь — исключительно наше с ним дело. Я не готова, не хочу и не буду её обсуждать.

— Ты трусишка, Кэти — котёнок, а он слишком прислушивается к твоему мнению, не понимая, что иногда женщине не нужно уважение и вся эта чушь про равенство полов, в постели его нет. Иногда женщину нужно просто трахнуть.

Я споткнулась и если бы он так крепко не держал за талию, непременно грохнулась на пол. Меня едва не трясло от гнева. Да как он смеет? Что за намёки? А выражения!

Тем не менее, выпрямилась, сделала глубокий вздох и ответила на хамское заявление таким голосом, что он мог враз заморозить все котлы в аду.

— Иногда не стоит делать поспешных выводов.

— Я привык доверять своим глазам и своему опыту.

— Видимо, ты настолько любишь раскрепощённых девушек, что никогда не сталкивался с обычными, нормальными, у которых, представь себе, личная жизнь начинается не в тринадцать лет.

О, чёрт возьми, я завелась не по — детски. Что он со мной творит? Я и не заметила, как тоже стала бросаться обвинениями, навешивая ярлыки.

Это всё стресс. Да, точно, он самый. Никто и никогда не общался со мной на тему секса настолько откровенно и прямолинейно. Марк всегда проявлял понимание!

Логан замирает. Разворачивает меня, удерживая за предплечья. Оглядывает с головы до ног неспешно, внимательно, точно выбирает женщину на невольничьем рынке, на глаз оценивая, на что она способна.

Способна ли выдержать напор его страсти.

Серая радужка почти повержена возбуждённой чёрной бездной его зрачков. А я… я не могу отвести от него взгляд, хоть и стою словно испуганный воробышек, готовый сорваться и улететь прочь, далеко — далеко, на высокую, безопасную ветку.

Если отпустят.

Затем открыл дверь и пригласил пройти в наполненное солнечным светом и зеленью помещение — крытый бассейн. Что я и сделала, притом, наконец, без наглых, бесцеремонных объятий!