Старший брат моего парня (СИ) - Маршал Ева. Страница 22

— Как — так? — спрашивает игриво, зацеловывая мою шею, покусывая. Я чувствую, как его член набухает прямо во мне, но сейчас это ни хрена не заводит!

— Марк! Ты вообще понимаешь, что творишь?

Я возмущаюсь не на шутку, пытаюсь вырваться из крепких объятий, но никто и не думает поддаваться и идти у меня на поводу.

— О, отлично понимаю, котёночек. Хочу довести тебя до третьего оргазма, — мурлычет он увлечённо. — Мне так понравилось. Ты улетаешь просто потрясно.

— Немедленно остановись! Совсем с ума сошёл?

— Совсем. Ты такая невозможно вкусная, сладкая, искренняя, — бормочет он между поцелуями. — Дурею от тебя. Не могу, как хочу.

Он укладывает меня на чёрное сукно, осторожно отодвигая цветные шары, чтобы не мешали, неспешно лижет соски, и я понимаю, что…

— Ах!

— О, да, моя сладенькая, продолжай. Эта тема для разговора мне нравится куда больше.

Паршивец удивительно хорошо знает женское тело и его реакции, и сейчас, наконец — то найдя нужные точки и рычаги управления моими оргазмами, продолжает практиковаться, закрепляя результат.

— Расслабься, милая, представь, что на нас смотрят…

— Иди в задницу! — рычу зло. — Я тебе это ещё припомню!

Часть возбуждения на мгновение улетучивается, но я вспоминаю тёмный взгляд Логана, чисто мужской интерес, с которым он всегда разглядывает моё тело, и понимаю, что в таких фантазиях определённо что — то есть. Они порочные, но удивительно заманчивые, тягуче — карамельные, пикантно — пряные. Острая приправа к любому блюду. На любителя. И, кажется, я фанат редких специй.

Но как объяснить Марку, что мне достаточно фантазий и вовсе не обязательно тащить сюда весь продовольственный эшелон?!

— О, да я сам никогда в жизни этого не забуду. Ты впервые ушла в отрыв. Я словно под кайфом. Моя девочка. Такая горячая, вкусная.

Марк двигается во мне неспешно, словно даже расслабленно, целует медленно и сладко, гладит своими потрясающе чуткими пальцами. И я поддаюсь его настроению, прекращаю тихо беситься и метать в него взгляды — молнии, растекаюсь по столу, подставляя грудь под щипки и сжатия, обнимаю ногами.

— Ты вьёшь из меня верёвки. — Голос хриплый и низкий, себя не узнаю.

— О, мой котёночек, я только начал, — обещает Марк.

После взрыва страсти на бильярдном столе Марк порывается нести меня до спальни на руках, прижимать к каждой стене и зацеловывать с ног до головы, но я точно знаю, чем это может закончиться и не горю желанием ещё и прислугу ставить в неловкое положение. Про себя — то молчу!

Точнее, не молчу, а временно умалчиваю, потому что Марк сияет как начищенный цент, едва не лопается от гордости, ведь, наконец, преодолел все преграды и научил меня наслаждаться сексом в полной мере. Это момент его триумфа и, как бы мне ни хотелось треснуть его по самодовольной физиономии, в глубине души понимаю: сейчас не время и не место для претензий и выяснений обстоятельств.

Пусть недолго порадуется, похвалит сам себя, насладится статусом суперлюбовника, ведь то, что он творил со мной было до того улётно, что я до сих пор напоминаю себе простейшее одноклеточное, не способное думать о чём — то серьёзном. Вот соберусь с силами и всё, всё ему выскажу. Так, что мало не покажется!

А сейчас я хочу только одного — привести себя в порядок, чтобы не позориться на людях. Ловлю себя на мысли, что больше всего пугает неугомонная родственница, от которой всего можно ожидать. Зная уже немного тётю Фло могу предположить, что та и вплавь доберётся до берега, лишь бы стать свидетелем неприглядной сцены и ликовать, подкалывать, а то и шантажировать. В общем, не молчать — однозначно.

Наверное, в психологии есть какое — нибудь хорошее название для моих опасений, связанных с внезапностью и вездесущностью тётушки, но про себя обозвала новый страх по — простому: «синдром Флоранс».

— Пойдём в спальню, тебя никто не увидит. Ну, обслуга максимум, но здесь все дорожат своим местом и умеют держать язык за зубами.

Марк и не думает смущаться нашему расхристанному виду, напухшим от поцелуев губам, лихорадочным взглядам, мятой и влажной одежде.

— Ни за что! Где — то рядом есть бассейн с душевыми, мягкими полотенцами и гелем для душа, так что ты как хочешь, а я сперва иду туда. Не хватало ещё опозориться, встретив кого — нибудь по пути! — Смотрю многозначительно. Эдакий взгляд «тебе — за — всё — достанется — и–не — думай — что — я-простила».

— У тебя крышесносно сексуальный вид, так бы и…

— Марк! Ну что тебе, не хватило, что ли? — спрашиваю, смущаясь, как девочка, и быстро приводя в порядок помещение. Под диваном, на котором сидел Логан вижу красный бильярдный шар. — Это что, я? Я уронила?

Произошедшее кажется чередой разноцветных, ослепляющих вспышками фейерверков и я, кажется, что — то припоминаю, но смутно.

— Ага, было такое дело.

— Извини, я плохо соображала.

— Что вы, что вы, мисс, я только за. У вас было великолепное помутнение разума и я готов ввергать вас в это состояние изо дня в день, из ночи в ночь, — приложив руку к груди, выделывался Марк, изо всех сил стараясь не смеяться.

— Приберегите свои силы для спальни, сэр, а здесь будьте любезны вести себя прилично. — Я чопорна как пуританская матрона, хотя слово «спальня», скорее всего, придаёт моей игре недостоверность. И ладно! Зритель у меня один и готов простить любые огрехи.

Спокойно наклоняюсь за шаром, опираясь рукой на тёплую кожу дивана, и цепенею. Неужели?.. Кожаная мебель всегда прохладная.

Как давно он ушёл?!

Мысль протестировать температуру дивана в разных местах приходит в голову слишком поздно, мы уже идём к бассейну и, чудо чудное, никого не встречаем по пути. Я нагло лишаю любимого доступа к телу и запираюсь в отдельной душевой, потому что на вечер планируется торжественное мероприятие и мне очень, очень нужно прийти в себя, а заодно завить локоны, накраситься и принарядиться. И всё это категорически невозможно делать трясущимися от ужаса руками.

Ледяная вода освежает и прочищает мозги, даже обаятельный дурман сладкоголосого Марка — и тот сходит на нет.

Вот это я влипла! Ужас в том, что я даже не знаю, насколько глубок уровень моего падения. В помещении было жарко и в теории диван вполне мог нагреться. А если нет? Если вдруг он смотрел шоу почти до самого конца? Или до половины, не важно. И то и то одинаково ужасно!

Как теперь смотреть в глаза Логану? Даже если он проявил деликатность и ушёл в самом начале, это ничего не меняет. Я вела себя возмутительно и непристойно!

Потерять голову от страсти во время игры в бильярд… Позор! Я, самая здравомыслящая девушка факультета, мисс Само Спокойствие и такое выдала!

И страсть — не оправдание! Не может им быть! В конце концов, человек тем и отличается от животного, что умеет себя вести в обществе, а я, выходит, могу теперь это общество только шокировать! И себя заодно.

С момента приезда в дом Логана Бекендорфа всё идёт кувырком и о спокойствии я могу только мечтать. И интуиция мне подсказывает — это только начало.

Глава 17. Если нет свободных комнат…

Мои мысли о Флоранс оказались пророческими. Не успели мы выйти из бассейна, как услышали её голос.

— Логан, я не могу уехать, правда, не могу. Я обещала Каталине помочь и поддержать, девочке ужасно неловко общаться с нашей специфической семейкой. Её со всех сторон атаковали. Нужен кто — то свой, позитивный и энергичный, чтобы её отвлекать.

О, меня тут так отвлекают! На сто баллов!

Хотя тёте Фло об этом лучше не знать!

Я навострила уши. Было страшно интересно, что же ей ответит суровый Логан, но он, видимо, или покачал головой или ещё как — то выразил несогласие, и она вновь завелась, продолжила сладкоголосое пение. Упорная дама!

Подслушать интересный разговор дальше мне не дали, отвели в спальню наряжаться и готовиться к праздничному ужину. Учитывая, что в программу мероприятия входили угрызения совести, мне действительно стоило не терять время понапрасну.