Скоро рассвет (СИ) - Тодд Хелен. Страница 18

Пока ела, вспоминала свой последний День рождения, который проводила с гостями. И то, потому что мама без спросу пригласила Андрея, Яну с первого этажа, а ведь Даша с ней не общалась. Их родителей и тетю Женю.

Все утро Даша слышала упреки и “Твой праздник, ты ухаживаешь за гостями”. Поэтому часть готовки, накрыть на стол, встретить гостей, носить блюда, вымыть потом всю посуду легло на Дашу. Под вечер настолько болели ноги и руки, что тяжело было уснуть. Никакого праздника, только едкий, неприятный осадок, усталость и желание никогда больше не проводить этот день с кем-то.

Зато мать все хвалили, мол, хозяйственная дочь растет, замуж обязательно возьмут, хорошо воспитала.

Решено. Завтра с утра она скажет, что много работы и она займет весь день. Ложь, неприятно, неправильно. Но легко. Даша научилась молчать, когда того хотела мать, теперь научилась говорить то, что облегчало ей жизнь. И больше не мучила совесть.

Жизнь во лжи… приходилось запоминать все, строить продолжение своих историй, чтобы нигде не проколоться. Но мать обычно не докапывалась. Все звучало правдоподобно и так, как той хотелось бы.

Даша просто стала удобной, взрослой, но ограниченной так, как хотелось бы Ларисе, девочкой. Не просит денег, не нужно готовить, стирать и покупать вещи, учится… не там где нужно, но загружают прилично, значит, сойдет, работает, на плохой, глупой подработке, но карманные не нужно давать и волноваться о каких-то растратах.

Оставались только злость на Дашу из-за того, что отец высылал деньги на квартплату и ни копейки больше. А, может, на что-то еще, но это “что-то” выяснять не хотелось.

Седьмое ноября. Даша хмуро и сонно посмотрела на потертый экран кнопочного телефона, заблокировала его, вновь разблокировала, чтобы убедиться — не мерещится.

Сегодня ей исполнилось шестнадцать. И ничего не изменилось. Почти, если не учитывать едкий осадок. Он, словно трясина, втягивал в себя хорошие воспоминания, стараясь превратить настроение в болото.

Железная кровать заскрипела, и Даша затаилась. Выждала паузу и постаралась максимально тихо выйти из комнаты, чтобы не разбудить мать. Выходной ведь, она точно не проснется полдесятого.

Был четкий план: умыться, привести себя в чувства, взять из ящика в столе новенький джинсы и белую футболку, немного накраситься и оставить записку, что она на работе.

Это решение пришло внезапно: Даша поняла, что хочет хоть когда-то обойтись без странных пожеланий и дурацких подарков.

Аккуратным почерком написала “на практике в колледже, после — на работе”. Практику какую-то придумает потом. Была идея сказать, что им решили провести экскурсию по старому городу, рассказать о домах и о том, как это строилось, чтобы студенты понимали зачем учатся. А… куда? На метро Университет и к метро Льва Толстого. Там Даша часто бывала. По дороге еще покосившийся дом по правую сторону от эстакады возле центрального ЗАГСа: его можно привести в пример и нагрузить информацией. Мать мало что поймет, спрашивать не станет.

Честно лгать.

Даше это не нравилось, но другого выхода она не видела. Иногда хотелось жить как другие: говорить где она, быть честной, расслабиться и не запоминать все нити лжи, которые создавали узор иллюзорного, не настоящего существования.

Замок неприятно щелкнул, но, вроде, мать это не разбудило. А если и проснулась, то… точно не побежит за Дашей.

С этими мыслями она сбежала вниз, выскользнула из подъезда и не закрыла дверь. Город спал.

Суббота. Девять. Последние солнечные лучи, скрип троллейбуса. Его зеленое туловище напоминало об ушедшем лете. А вокруг яркие желтые листы: на черных ветках, в ямах асфальта, под плохо выкрашенным бордюром. Рядом советская детская площадка — сплошные слои масленой краски на чудаковатой пирамидке-лестнице, полукруге, где соседи обычно выбивали ковры, проржавевшая горка и высокие качели.

Даша решила спуститься к Вокзалу, пройти “подземку”, длинный переход между Южным и Северным вокзалом с выходом на платформы. А там… Макдональдс. Сегодня ведь праздник, а вчера она получила немного денег. Шоколадка стоила семь, а остальное же осталось.

Дорога вела через колледж — так быстрее. Его розовые здания были непривычно пустыми, но Даша улыбнулась, проходя мимо. Это место вызывало радость, здесь она свободна, здесь она идет к своей цели. Пусть сложно, но счастливо.

Вокзала побаивалась: здесь часто ошивались разные люди поэтому хорошо подумала и решила пройти через Южный вокзал, а не спускаться в подземку. Так спокойнее, а пять минут дела не сыграют.

Здесь кипела жизнь: спешили люди, громкоговоритель объявлял о прибытии и отправлении, менялись строки на таблице информации, работали ларьки. Почти в каждом из них была коробка из-под Киевского торта. Дашу это всегда удивляло, ведь на вокзале страшно что-либо покупать. Как оно хранится? Как часто это покупают? Безопасно ли? Но это не ее дело, конечно.

Попав на Северную часть, Даша решила пойти на эскалатор. Зачем ступени, если можно проехать? Так и сделала. А потом найдет банкомат и купит себе пуховик в “трубе”, наземном, но крытом переходе между старым метро-вокзалом и скоростным трамваем на Борщаговку.

В Маке пахло вкусной едой. Даша зависла возле меню, решая что именно хочет попробовать. Наверное, чизбургер? Или… что-то, а вон есть какой-то куриный бургер!

— Добрый день! Выбрали что-то? — девушка вежливо обратилась к растерянной Дашке.

— Эм… давайте Дабл Чизбургер меню.

— С колой?

— Да, с колой.

— Соус добавлять?

— Сырный… да, сырный соус. И оплата картой.

— Проведите карту.

Даша достала из небольшого кошелька карту со стипендией, провела ей в ячейке терминала и, дождавшись свой заказ, села на самый дальний столик с барными стульями, чтобы посетители сидели по одному.

Сладкий, шипучий напиток, горячий бутерброд с мясом и расплавленным тостовым сыром, соленая картошечка и невероятно вкусный соус. Хотелось есть как можно быстрее и, в то же время, растягивать еду.

Знала, что вредно, знала, что калорийно, но хотелось праздника. С детства Макдональдс ассоциировался с Днем рождения. Многие в школе проводили его именно там, иногда ребята приглашали и Дашу, но ей запрещали ходить. Поэтому ароматный и запретный фастфуд манил еще больше: хотелось попробовать.

Ожидания оказались вкуснее фантазий. Мягенькая булочка, кетчуп, оттеняющий мясную котлету. И Кока-Кола со льдом, несмотря на ноябрь за окном.

Завершив свое небольшое празднование, Даша последовала примеру других посетителей и выбросила в мусорку все, кроме подноса: его оставила на специальной подставке.

Теперь пуховик. Из-за него пришлось вернуться в здание вокзала, чтобы снять в банкомате наличные. Карманные пусть будут карманными. Взяла триста гривен, когда была в “Трубе” прошлый раз, то видела по этой стоимости.

В переходе бурлила жизнь. Несмотря на, казалось бы утро, стихийная торговля процветала. Пройдя раскладки на полу, Даша нырнула в переход. Шла медленно, изучая ассортимент и цены. В самом конце, возле эскалатора висел симпатичный черный пуховик с искусственным мехом за двести пятьдесят. У него не было пояса, но благодаря сборке на талии он и не нужен был. Зато удалось скинуть еще двадцатку.

Теперь будет тепло и не стыдно ходить в колледж.

А деньги потом заново отложит, завтра мама Андрея должна ей передать карманные от отца.

Глава 2. Сырой подъезд

Даша замерла возле мусорного бака. Не решалась выбросить старое пальто. Мало ли, что скажет мать. Вдруг, спросит о нем? Но желание избавиться от кусочка прошлого взяло верх. Бросила пакет и поежилась от холода.

Несколько секунд Даша стояла, наслаждаясь приятным холодным ветром. Он обволакивал ее и будто пробуждал после долгого сна. Сна, в котором она просто делала то, что нужно, забывая о собственных эмоциях, желаниях и отдыхе. Здесь, стоя посреди старого, обшарпанного дома, Даша понимала — она свободна. Ценой лжи.