Драконье крыло - Уэйс Маргарет. Страница 33
– Эпло, – сказал человек, прочтя руну над сердцем. – Он родился, когда пали Седьмые Ворота. Значит, теперь ему около девяти.
– Надо же, как долго прожил! И как это Бегущим удается таскать с собой детей? Ладно, идем отсюда. А то скоро драконы кровь почуют. Эй, парень, вставай! Очнись! Пойдешь сам. Мы тебя нести не можем. Очнулся? Ну, вот и хорошо.
Человек взял Эпло за плечо и показал ему изрубленные, истерзанные тела его родителей.
– Смотри! Запомни это. И запомни еще одно. Твоих родителей убили не сноги, а те, кто загнал нас в эту тюрьму и бросил здесь умирать. Ты знаешь, кто это? – Пальцы впились в плечо Эпло.
– Сартаны, – ответил Эпло сдавленным голосом.
– Повтори!
– Сартаны! – громко сказал Эпло.
– Верно. Не забывай этого, мальчик. Никогда не забывай…
Эпло снова выплыл из глубин забытья. Вокруг снова все гудело и стонало, но голоса были слышны отчетливо – те самые голоса, которые он слышал в прошлый раз. Только теперь их, кажется, было меньше. Эпло попытался разобрать слова, но у него ничего не вышло. Невыносимая головная боль подавляла сознание. Надо было избавиться от нее.
Эпло осторожно приоткрыл глаза и посмотрел сквозь ресницы. Единственная свеча, стоявшая у него над головой, почти не давала света. Эпло не мог понять, где он находится, но чувствовал, что рядом никого нет.
Эпло медленно поднял левую руку и поднес ее к голове, к повязке. В темной пропасти боли забрезжил слабый луч воспоминания.
Тем больше причин побыстрее заживить рану.
Эпло стиснул зубы и, стараясь не производить ни малейшего шума, стянул с левой руки закрывавшую ее повязку. Он не стал снимать ее совсем, только сдвинул так, чтобы открыть тыльную сторону кисти.
Рука была покрыта татуировкой. По коже были разбросаны прихотливые линии, завитки и изгибы, нарисованные синей и красной краской. На первый взгляд в них не было никакого порядка и смысла. Однако у каждого знака было свое значение и назначение. Эти знаки были как слова, и, соединяясь с другими, соседними знаками, они составляли фразы1. Эпло, готовый застыть при малейшем намеке на то, что за ним кто-то следит, поднял руку и прижал тыльную сторону кисти к ране на лбу.
Круг замкнулся. Из руки через голову, потом через плечо и снова в руку заструилось тепло. Теперь он уснет и, пока тело отдыхает, боль уйдет, рана затянется, внутренние повреждения исцелятся, к нему вернется память… Уже теряя силы, Эпло успел поправить повязку. Рука упала, ударившись обо что-то твердое. В руку ткнулся холодный нос… мягкая морда потерлась о пальцы…
…Эпло стоял с копьем в руке лицом к лицу с двумя хаодинами. Он не чувствовал ничего, кроме гнева – огненной, бешеной ярости, которая начисто выжгла страх. На горизонте виднелись Последние Врата. Его отделял от них только большой луг. Когда Эпло вышел на него, луг казался пустым. И с чего он взял, что Лабиринт его отпустит? Уж напоследок-то он непременно должен обрушить на него всю свою мощь. Но Лабиринт был хитер. Он тысячу лет сражался с патринами и держал их в плену, прежде чем самые искусные нашли выход. Эпло прошел двадцать пять врат , и все лишь затем, чтобы погибнуть у Последних. Спасения не было. Лабиринт выпустил его на равнину, где не было ни дерева, ни камня, к которым можно было бы хотя бы прислониться спиной. И выставил против него двоих хаодинов.
Хаодины – страшные враги. Они сотворены безумной магией Лабиринта. Это разумные создания, напоминающие гигантских насекомых. Они искусно владеют любым оружием (эти были с палашами). Хаодины ростом с человека, закованы в прочный черный хитиновый панцирь. У них выпуклые глаза, четыре руки и две мощных ноги. Хаодина тоже можно убить – как и любую другую тварь Лабиринта. Но для этого надо попасть ему прямо в сердце, так чтобы он умер мгновенно. Потому что, если он проживет хотя бы секунду, из пролитой им крови появится еще один такой же, и оба чудовища, живые и невредимые, снова вступят в бой.
Перед Эпло стояло два таких чудища, а у него было только копье, исписанное рунами, и охотничий кинжал. Если он промахнется и ранит противников, ему придется иметь дело уже с четырьми хаодинами. Еще раз промахнется – их станет уже восемь. Нет, ему не уйти.
Хаодины принялись обходить Эпло, один справа, другой слева. Когда он бросится на одного, другой нападет на него сзади. Единственный выход – убить одного копьем, а потом драться с другим.
Приняв решение, Эпло начал отступать, делая вид, что хочет броситься то на одного, то на другого, вынуждая их держаться на расстоянии. Они следовали за ним, играя с ним, зная, что ему не уйти. Хаодины редко убивают сразу – они любят позабавиться.
Эпло разъярился до потери рассудка. Он уже не думал о спасении. Он хотел лишь одного: уничтожить этих тварей, а вместе с ними – весь Лабиринт. Он вспомнил свою страшную жизнь и вложил в бросок всю боль и ярость, что накопились у него в душе. И еще он выкрикнул вслед копью руну, что должна была направить его полет в сердце врагу. И копье попало в цель. Оно пробило черный панцирь насекомого, и тварь рухнула навзничь, испустив дух еще до того, как коснулась земли.
И тут Эпло обожгло болью. Он ахнул, отпрянул и развернулся лицом ко второму врагу. Он чувствовал, как по спине струится горячая кровь из раны. Хаодины не владеют магией рун, но так давно сражаются с патринами, что знают, в каких местах уязвимо их тело. Лучше всего бить в голову. Однако хаодин пырнул его в спину. Видимо, он еще не собирался убивать его.
Копья у Эпло больше не было. Он остался с кинжалом против палаша. Надо было либо проскользнуть под палашом и подойти вплотную, либо рискнуть и метнуть кинжал. Но это был всего лишь охотничий нож – Эпло снимал им шкуры и резал мясо, – и на нем не было рун полета. А если Эпло промахнется, он останется безоружным лицом к лицу с двумя врагами. Но бой нужно было завершить как можно быстрее. Эпло терял кровь. Хоть бы щит был, что ли!
Хаодин, видимо, догадался о колебаниях Эпло и взмахнул палашом. Он целился в левую руку, чтобы не убивать сразу, но обезвредить. Эпло заметил удар, но успел только развернуться. Удар пришелся в плечо. Меч разрубил кость. От боли Эпло едва не потерял сознание. Он больше не чувствовал левой руки и тем более не мог владеть ею.
Хаодин отступил назад, занося меч для нового удара. Эпло стиснул кинжал, пытаясь разглядеть врага через красный туман, застлавший ему глаза. Он уже не заботился о своей жизни. Им овладела ненависть. Он был готов к смерти, и единственное, чего он хотел, – это забрать врага с собой.
Хаодин взмахнул мечом, готовясь нанести еще один удар беспомощной жертве. Эпло ждал удара со спокойствием отчаяния, в оцепенении – отчасти неподдельном. У него возник новый замысел. Правда, в результате он погибнет – но и врагу его не жить. И тут, когда меч уже опускался на Эпло, на хаодина откуда-то сбоку метнулась черная тень.
Хаодин, обескураженный этой непредвиденной атакой, изменил направление удара, целясь в нового противника. Эпло услышал визг, скулеж и смутно увидел, как что-то лохматое рухнуло наземь. Но Эпло было не до этого. Хаодин повернулся к нему боком и открыл грудь. И Эпло ударил.
Хаодин заметил опасность и попытался увернуться, но Эпло успел подойти вплотную. Палаш вонзился Эпло в бок, ломая ребра. Но Эпло даже не почувствовал этого. Он вонзил кинжал в грудь хаодина с такой силой, что они оба упали на землю.
Эпло сполз с трупа врага. Встать он даже не пытался. Хаодин был мертв. Теперь и сам Эпло мог спокойно умереть, как и многие другие до него. Лабиринт победил, и все же Эпло боролся с ним! Боролся до конца.
Эпло лежал, чувствуя, как жизнь постепенно покидает его тело. Можно было попробовать исцелить себя, но ведь для этого надо сделать усилие, шевельнуться, а двигаться – больно… Он не хотел шевелиться. Он не хотел больше испытывать боли. Он зевнул – ему хотелось спать. Как хорошо – лежать и знать, что тебе уже никогда больше не придется сражаться!