Берег мечты - Гиррейру Виктория. Страница 73

У Феликса сдали нервы, всегдашняя гибкость изменила ему, и он принял не самое лучшее решение в данной ситуации: вызвал полицию и велел арестовать Гуму как лидера смутьянов, незаконно вторгшихся на территорию частного владения Геррейру.

Гума оказался за решёткой, но Отасилиу тут же добился судебного разбирательства, в результате которого Гума был оправдан, а Феликс получил суровый приговор: фабрику закрыть и уплатить огромный штраф за ущерб, нанесённый экологии города.

Всё это случилось ещё до истечения тех сорока восьми часов, которые Викториу Виану предоставил Адме на раздумья. Узнав о приговоре суда, сенатор позвонил Адме и напомнил о своём требовании.

— По-моему, обстоятельства складываются для вас наилучшим образом, — сказал он с издёвкой. – Феликсу даже не понадобится придумывать причину своей отставки. Все поймут, что он сделал это из-за дохлой рыбы, а не из-за жены-убийцы. Ну а я не стану никого убеждать в обратном, если вы исполните своё обещание.

— Не беспокойтесь, завтра Феликс объявит о прекращении своей предвыборной кампании, — сказала Адма лишь затем, чтобы усыпить бдительность сенатора и выиграть время.

На самом же деле у неё уже был готов план действий. После того как она призналась Феликсу в своих бесчисленных злодеяниях, ей было совсем не страшно рассказать ему о давнем убийстве отчима. Именно это она и сделала, рассказав заодно и об ультиматуме сенатора.

Разумеется, Адма открыла мужу не всю правду, представив своё первое убийство как акт самообороны против отчима-насильника. Однако на Феликса и эта облагороженная версия произвела угнетающее впечатление. Убивать людей с малолетства, и умело скрывать это даже от самых близких людей — на такое способен только жестокий, коварный и хлоднокровный злодей. Феликсу пришло в голову, что Адма вполне может убить и его, если сочтёт нужным, — у неё рука не дрогнет.

А она тем временем опять заговорила об убийстве. На сей раз, её жертвой должна была стать Олимпия.

— Нужно выманить её из гостиницы под каким-нибудь предлогом и устроить ей автокатастрофу. Эриберту уже получил мой приказ, — докладывала она Феликсу. — Я с удовольствием сделала бы тоже самое и с сенатором, и с его прихвостнем Аржемиру, но это слишком рискованный шаг. Нам следует поступить иначе. У тебя наверняка имеется в запасе какой-то компромат на Викториу Виану. Пусти его в ход! Прибегни к шантажу! Тогда он не станет поднимать шум из-за гибели своей главной свидетельницы, без которой, кстати, все его обвинения будут голословными. Он опять окажется в проигрыше, а ты станешь губернатором штата!

При всём отвращении, которой Феликс испытывал в те минуты к Адме, он был вынужден с ней согласиться и взять на вооружение предложенный ею план действий. Поиском компромата на Викториу Виану он активно занялся ещё после истории с видеокассетой и уже успел накопать достаточно сведений о сомнительных финансовых операциях сенатора, поэтому к схватке с ним был вполне готов.

С молчаливого согласия Феликса Адма дала команду Эриберту на убийство Олимпии, но та неожиданно спутала все карты. Терпеть двое суток в бездействии для Олимпии оказалось невыносимым, и она, ослушавшись сенатора, самовольно поехала в том Геррейру, чтобы поскорее отомстить Адме.

Открывшей дверь Франсинете Олимпия сообщила, что хочет видеть Геррейру-младшего, кухарка доложила о её визите, и Алешандре принял незваную гостью. А она стала кричать во весь голос, кем в действительности является его мать.

Алешандре принял её за сумасшедшую и попытался вытолкать за дверь, но Феликс, тоже услышавший обвинительную речь Олимпии, остановил сына:

— Нет, не гони её, путь выскажется. Я хочу услышать всё, что знает эта женщина.

И Олимпия беспрепятственно продолжила, обращаясь, прежде всего к Алешандре:

— Адма Коррейя обманывала вас всю жизнь! Они с Амаполой сёстры. Но вынуждены были скрывать это из-за преступного прошлого твоей матери. Она в тринадцать лет была любовницей собственного отчима! А потом отравила его крысиным ядом, потому что он хотел жениться на мне. Она убийца! Убийца!

В гостиную вбежала Адма и сразу же набросилась с кулаками на Олимпию:

— Замолчи, проклятая! Ты не имела права впутывать сюда моего сына!

Феликс загородил собой Олимпию, гневно бросив Адме:

— Не надо распускать руки! Теперь уже поздно.

— Неужели всё это правда, отец? — спросил ошеломлённый Алешандре.

— К сожалению, правда, — ответил Феликс.

— И ты тоже ничего не знал?!

— Я кое-что подозревал, но самые важные подробности узнал только сейчас.

— Какой ужас! – воскликнул Алешандре. — Я уже привык к тому, что мать меня не любит, но как смириться с тем, что она такое чудовище?!

— Ты добилась своего, а теперь убирайся отсюда! — сказала Адма Олимпии. — Я могу вызвать для тебя такси.

— Я сама доеду, — глухо произнесла Олимпия. – Тридцать лет я мечтала отомстить тебе, но теперь уже жалею, что подвергла такому испытанию твоего сына. Он же не виноват, что его мать такая гадина.

— Да, не виноват, — подхватила Адма. – А ты ведь собираешься опозорить его ещё и перед всем миром. Викториу Виану завтра потащит тебя на телевидение.

— Мне это уже не нужно, — сказала Олимпия. – Я разоблачила тебя в глазах мужа и сына и теперь спокойно могу уехать домой. Участвовать в интригах сенатора Виану мне совсем не интересно.

Она ушла и Адма тут же связалась с Эриберту, который спустя несколько минут исполнил её приказ без каких-либо осечек.

А Феликс поехал к Викториу Виану и предложил ему сделку:

— Я обещаю хранить молчание о тех шести миллионах, которые вы украли из государственной казны, а вам предлагаю навсегда забыть о даме по имени Олимпия Рибейру. Что бы с ней не случилось, ни вы, ни я, тут ни при чём. Понятно?

— Не совсем, — растерянно произнёс сенатор. – Что, по-вашему, может случиться с доной Олимпией?

— Теперь уже ничего, — зловеще усмехнулся Феликс. — Она погибла в автокатастрофе.

— Вы приказали её убить?!

— Я сообщил вам это печальное известие для того, чтобы вы поняли: со мной шутки плохи! — грозно произнёс Феликс. — Я намерен стать губернатором штата и не пощажу никого, кто попытается чинить мне препоны. В том числе и вас.

— Теперь я всё понял, — мрачно отозвался сенатор. – Я сам на пьедестал монстра, который меня же и погубит.

После вынужденных откровений Адмы, дополненных сообщением Олимпии, Феликс заподозрил, что и покушение на Гуму было устроено именно его женой. Она ведь убирает с дороги всех, кто, так или иначе, мешает карьере Феликса. А Гума всегда настраивал рыбаков против префекта и был зачинщиком всяческих акций протеста. Но не менее активно Феликсу противостояли и дядюшка Бабау, и Дулсе, и Родригу, а теперь в стан его врагов переметнулись также Отасилиу и Роза. Однако покушались почему-то именно на Гуму. Почему же? Других врагов, кроме семейства Геррейру, у этого рыбака нет, его все обожают. Но Алешандре на убийство не способен, он действует другими методами, надеясь отвоевать Ливию у Гумы. Значит, это мог сделать только Эриберту по заданию Адмы. Больше некому. И убрать его она решила потому, что он, вероятнее всего, и есть тот самый наследник покойного и человек моря, о котором когда-то говорила цыганка. Адма приказала взорвать лодку Гумы, чтобы он не посмел отобрать корону у Феликса!

О своей догадке Феликс не стал говорить Адме, понимая, что не в её интересах сообщать ему, как зовут сына Бартоломеу. Зато он поделился возникшими подозрениями с Алешандре.

— Сынок, я полагаю, ты должен знать ещё одну семейную тайну, от неё во многом зависит твоё будущее, — начал он и рассказал о законном наследнике Бартоломеу, которым, вполне вероятно, может оказаться Гума.

— Почему ты думаешь, что это именно Гума?

— Я ни в чём не уверен, — ответил Феликс. – Но у меня есть серьёзные основания так думать. Сегодня я поеду к Гуме якобы для разговора о строительстве очистных сооружений, а на самом деле постараюсь выведать у него кое-какие подробности, которых мне недостаёт для полной уверенности в своей догадке.