Драконы Пропавшей Звезды - Уэйс Маргарет. Страница 7

Палин не слишком надеялся, что дракониды потеряют в Лабиринте их след, но он полагал, что сама магия творения эльфов защитит его и Таса от злобных чудовищ. Между тем новые отряды преследователей пустились за беглецами, подстегиваемые жаждой мщения.

Палин и Тас достигли первого поворота в Лабиринте. Бежать дальше не имело смысла, пока не станут ясны намерения драконидов. Палин обернулся к преследователям.

Когда ящеролюди ворвались в Лабиринт, они тут же наткнулись на густые ветви, протянувшиеся через тропинку, острые стебли, выпрыгнувшие из земли, листву, которая росла прямо на глазах. За считанные мгновения тропа, на которой стояли Палин и Тас, покрылась такой густой зеленью, что дракониды пропали из виду.

Палин облегченно вздохнул. Магия Зеленого Лабиринта обрушилась на тех, кто вошел в него со злыми намерениями. На мгновение ему показалось, что дракониды могут воспользоваться крыльями и взлететь над живой изгородью, чтобы продолжить погоню, но, подняв глаза, маг увидел густой покров, который образовали над Лабиринтом разросшиеся лианы, полностью скрывавшие беглецов из виду.

— Фью! Шикарно! — Тас сиял от счастья. — А я уж подумал, что нам крышка. Ну, ты, Палин, мастак в магии. Я сто раз видел, как Рейстлин насылал заговоры, но уверен, что ему было бы не по силам поджарить целую уйму драконидов, как бекон на сковородке. Правда, однажды он...

Но тут внезапная вспышка пламени и треск охваченных им ветвей прервали речь Тассельхофа. Кусты, преградившие путь драконидам, полыхали багровыми языками огня.

— Драконы! — Упоение от победы над драконидами заставило Палина забыть о драконах. Зеленый Лабиринт, однако, оказался бессилен против изрыгаемого ими огня. Путь наружу преградила огненная стена. Выбора не оставалось, беглецам нужно было спасаться в глубине Лабиринта.

Палин устремился вдоль зеленой тропинки, повернул направо и застыл на месте перед завесой огня и дыма, которую увидел впереди. Задыхаясь, он прикрыл рот рукавом и стал оглядываться, пытаясь найти свободную дорожку. Новая тропинка открылась перед ним, но едва они с Тасом сделали несколько шагов, как и ее охватило пламя. Вдалеке показалась еще одна свободная тропа. Даже погибая в огне, Лабиринт пытался указать беглецам дорогу к спасению. Палину показалось, что Лабиринт стремится привести их к какому-то определенному месту, только он не мог понять, к какому именно. От дыма у него начались кашель и головокружение, он потерял всякое представление о направлении и едва волочил ноги от усталости. Тассельхоф тоже медленно брел, хватая воздух запекшимися губами. Плечи его поникли, и даже веселый хохолок грустно свисал со лба.

Красный дракон, атаковавший Лабиринт, гнал беглецов как овец, огонь злобным псом стерег каждое их движение, подстегивал, выгоняя на открытое место. Но Лабиринт продолжал сражаться, он заставлял их идти вперед, открывая новые тропы, когда прежние погибали в пламени.

— Палин! — слабым голосом окликнул Тас мага. — Смотри, лестница!

Палин смахнул с глаз слезы и увидел серебряную лестницу, спиралью поднимавшуюся вверх и исчезавшую в густом дыму.

— Давай взберемся по ней!

Палин покачал головой.

— Это не поможет. Лестница никуда не ведет, Тас, — ответил он, выплевывая сгустки крови. Новый приступ кашля тут же заставил его согнуться пополам.

— Нет, ведет, — заспорил, оживившись, Тас. — Я только не знаю куда, но я взбирался по ней, когда был здесь в прошлый раз. Я тогда хотел вернуться в прошлое и дать ужасной ноге наступить на меня. Только я с тех пор передумал, — торопливо добавил он. — В общем, я видел... Ой! Смотри, Палин, кто здесь! Привет, Карамон!

Палин поднял голову, пытаясь что-нибудь разглядеть в сплошном дыму. Его одолевали тошнота и слабость, и когда он увидел своего отца, стоявшего на верхней ступени серебряной лестницы, то ничуть не удивился. Карамон недавно являлся сыну в Цитадели Света, дабы предостеречь его от решения послать Тассельхофа в прошлое. Сейчас Карамон выглядел почти так же, как и незадолго до своей смерти. Даже состарившись, он казался сильным и крепким. Вот только лицо его заметно изменилось. Раньше он был готов рассмеяться, порадоваться хорошей шутке и глаза его всегда светились надеждой, несмотря на множество несчастий, которые ему довелось испытать в жизни. Теперь же эти глаза были растерянными, как будто что-то искали.

Тассельхоф уже карабкался по лестнице, взволнованно рассказывая что-то молчавшему Карамону. Лестница была невысокой, и Тассельхоф был уже почти на самом верху. Но стоило Палину поставить ногу на первую серебряную ступень, как лестница мгновенно выросла, и, когда маг поднял голову, он увидел перед собой великое множество ступеней, уходивших под самые небеса. Палин понимал, что такой высоты ему не одолеть, но все же стал подниматься, и над ним повеял свежий ветерок.

Карамон по-прежнему стоял на самом верху и, подняв призрачную руку, манил Палина к себе.

Добравшись до верхней ступеньки, Тассельхоф увидел, что лестница, как и говорил Палин, ведет в никуда. Последняя ступенька висела в воздухе, и следующий шаг можно было сделать только в пустоту. Далеко внизу густой черный дым, поднимавшийся от горевших деревьев, создавал нечто вроде безобразного водоворота.

— А что же теперь делать, Карамон? — прокричал Тас.

Палин не услышал ответа, но, очевидно, его расслышал кендер, потому что до мага снова донесся его веселый голос:

— Как здорово! Значит, я полечу как самый настоящий драконид!

У Палина вырвался крик ужаса. Он бросился вперед и, достигнув верхней ступеньки, попытался схватить кендера за рубашку, но не успел.

С возгласом радости Тас раскинул руки, подобно тому как расправляет крылья птица, готовясь в полет, и ринулся с верхней ступени. Он стремглав полетел вниз и почти сразу скрылся в темном дыму.

Палин судорожно вцепился в лестницу. Замерев, с сердцем, бившимся чуть ли не в горле, он ждал предсмертного крика Таса, но до его слуха доносились лишь потрескивание пламени и рев драконов.

Палин вглядывался в клубы дыма и недоумевал. Оглянулся на отца, но Карамона уже не было рядом. А там, где только что стоял старик, извивался в небе красный дракон, и крылья его затмевали собой тот небольшой клочок голубого неба, который вселял в Палина силы во время подъема. Дракон вытянул огромный коготь, намереваясь сдернуть мага с верхней ступеньки.

Ах, как Палин устал, как он устал бояться! Хоть бы чуточку отдохнуть.

Избавиться от этого обессиливающего страха. Навсегда.

Теперь он понял, куда ведет эта серебряная лестница.

К смерти.

Карамон мертв. Вскоре за ним последует его сын.

«Наконец-то, — мрачно, но спокойно сказал себе Палин. — Во всяком случае, узником я больше никогда не буду».

Он бросился с лестницы вниз — и тяжело рухнул на твердый каменный пол.

К такому краткому полету Палин не был готов. Ударившись о пол, он перекатился несколько раз и стукнулся о каменную стену. Оглушенный падением, испуганный и обескураженный, он лежал, глядя в потолок и удивляясь, что еще жив.

Над ним склонилось лицо Тассельхофа.

— У тебя все в порядке? — спросил кендер и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Смотри, Палин! Правда же, здорово? Ты как раз велел мне отправляться к Даламару, и я так и сделал! Он тут как тут! Вот только Карамона я что-то нигде не могу найти.

Палин попробовал сесть. Тело у него болело от ушибов, в горле саднило, легкие жгло так, будто он все еще дышал дымом, но резкой боли он не чувствовал. Изумление и оторопь, охватившие Палина при виде эльфа, заставили забыть о разных мелких неприятностях. Палин был даже не столько удивлен тем, что видит Даламара, — хотя темного эльфа никто не видел последние тридцать лет, — сколько тем, как сильно тот изменился.

Эльфы, будучи долгожителями, на взгляд людей, не слишком меняются с возрастом. Даламар по эльфийским меркам еще не достиг зрелости, и выглядеть ему полагалось так, как он выглядел в момент их расставания. Однако за прошедшие тридцать лет Даламар изменился столь разительно, что Палин даже усомнился, он это или же кто-то иной.