Старый новый мир - Катруша Анна. Страница 34

– Духи, проклятия и суеверия, правда, местами лишены всякого смысла, – запыханно начал Альфред.

– Вот! – самодовольно выкрикнул ЭрДжей. – Хоть кто-то здравомыслящий среди нас!

– Я не договорил, – продолжил Альфред. – Многие из перечисленных тобой вещей навязаны страхом. Логика – это только малая часть нашего разума, – Альфред делал паузу после каждого предложения, стараясь не спеша набирать воздух. – Все твои мысли и знания, полученный опыт, убеждения – это осознанное. Это то, что ты понимаешь и то, на что можешь оказывать влияние, но ведь так бывает не всегда…

Когда человек находится в ситуации, которую не в силах контролировать, когда увиденное или услышанное не поддается логическому объяснению, что тогда? Как обезопасить себя от того, что ты не в силах сдерживать? Неизвестность пугает сильнее всего. Если в городе кто-то увидел что-то, чему не смог дать объяснение – проще назвать это духом и вбить себе в голову, что оберег поможет. Таким образом, человек спасён и больше нет страха. Кто-то увидел, что одному это помогло, и тоже сделал оберег. И так все в безопасности, вот и всё.

– Это и есть глупость!

– Это есть самозащита. Ты не можешь называть всех людей глупыми только потому, что они хотят быть в безопасности. Посмотри, как мы живём. Опасность отовсюду! Человечество не выжило бы в таком шатком и нестабильном мире без веры. И я сейчас не только о богах, приметах и суевериях говорю. Это может быть что угодно – добрый дух, законы Вселенной, Бог за облаком, да хоть священный придорожный камень! Пусть это не научно, но это даёт веру на спасение, и по своему опыту врачевателя скажу тебе, что нет ничего сильнее веры.

– Вот именно! Как ты можешь защищать такие абсурдные вещи, если ты врачеватель? Твои пациенты молятся богам и духам, но спасаешь их ты, а не мистические силы!

– Как-то раз, у меня был очень плохой пациент. Я думал, что он не переживёт эту ночь и я решил не лукавить и сказал ему об этом, а он ответил мне: «Конечно, я выживу, ведь ты меня вылечил». Я был уверен, что он не доживёт до утра, но он выжил, и жив по сей день! Потому что он верил, что опасность миновала. И вообще, подумай, о чём всегда просят духов, о чём молятся Богам? Все молитвы, все до одной – они о здоровье, ЭрДжей. Если выдуманные боги или духи хотя бы на долю секунды вселяют людям надежду на выздоровление или на жизнь без боли, то я считаю, что это имеет место быть.

ЭрДжей переваривал информацию, полученную от Альфреда, и был ею не удовлетворён. Он всё равно считал, что абсолютно прав, а Ал использует слишком размытые аргументы.

– То есть, ты считаешь, что верить в духов хорошо?

– Никакого вреда это не несёт.

– Я тебя не понимаю… – пробурчал ЭрДжей.

– Это вполне нормально, ЭрДжей, ведь мы все мыслим и думаем по-разному. По-разному смотрим на одни и те же вещи, и одни и те же вещи вызывают у нас совсем не одинаковые чувства. Я думаю, именно поэтому мы часто не понимаем друг друга, хотя разделяем один и тот же мир. И как жить и во что верить – это выбор каждого. Ты можешь не принимать чужую точку зрения, но ты должен понимать, что и другой человек делать это тоже не обязан.

ЭрДжей только открыл рот, чтобы сказать новый аргумент, как Альфред его опередил:

– Давай закроем эту тему, она не ведёт нас к общему мнению и мы её не обсуждаем, а спорим. Всё равно мы не знаем правды, – поставил он точку в этой дискуссии.

На этом их разговор и закончился – дальше они шли в тишине, размышляя каждый о своём, и Блюма уже устраивало, что все молчат, но ведь с другой стороны это не выход. Если всё путешествие пройдёт так, то это катастрофа...

Они шли уже добрых полдня без привала, Лекарь явно устал, хоть и пытался всеми силами делать вид, что это не так. На горизонте начало виднеться одинокое дерево с длинными пологими ветками. Листьев на нём ещё не было – только молодые почки, но какую-то тень оно всё же создавало.

– Эй, Ал, устал? Сделаем привал? – спросил ЭрДжей.

– Я не устал… – мрачно ответил Лекарь.

Девочка видела, каких усилий ему стоит дорога, она не собиралась оставаться в стороне.

– Конечно он устал! Сейчас же делаем привал!

– Я сказал, что не устал! Не нужно меня жалеть! – Альфред в непривычной ему манере прокричал эти слова и буквально выместил всю ту усталость и злость на девочку.

Щёки вспыхнули, а к глазам подступили слёзы. Она опустила голову и шла, глядя себе под ноги. Ей было очень горько, ведь она хотела, как лучше.

Лекарь сразу же пожалел, что накричал на неё, но почему-то выплеснув это, ему стало легче. Но ведь нельзя так срываться на людях, тем более на этом комке сплошных эмоций.

– Ух ты, если бы я так тебе ответил, ты бы меня уже на кусочки пыталась порвать, – будто невзначай заметил ЭрДжей.

– Я не пойму, тебе нравится меня злить? – теперь у девочки появился повод выместить на ком-то свой гнев.

– Вот об этом я и говорю, – дальше подначивал ЭрДжей.

Всё снова выходило из-под контроля.

– Так, всё, стоп! – закричал Блюм. – Так дальше продолжаться не может! Сейчас мы молча доходим до дерева и делаем привал, и во время привала пытаемся друг друга не злить, не оскорблять и не обижать. ЭрДжей не задирается, Альфред не требует от себя невозможного, а ты не срываешься по любому поводу. Нам быть в дороге ещё очень долго, проявите хотя бы уважение!

Альфред и девочка молча направились к дереву, понимая, что Блюм прав, ЭрДжей же скептически отнесся к его замечаниям. Он не воспринимал всерьёз его и девочку, но так уж вышло, что он и сам подустал, поэтому без возражений пошел следом за всеми.

Ребята дошли до дерева и рухнули на пыльную землю у его корней. Настроение у всех было, что ни есть паршивое. Урчание в животах напомнило им, что они сегодня ещё не ели, поэтому все принялись разбивать мини-лагерь, всё так же молча. В общих приготовлениях не учувствовал только ЭрДжей. Он снова показательно достал собственные консервы и на этот раз никто ничего ему не сказал. Остальные решили спечь по картошке.

Блюм смотрел на это всё и не знал, что делать. Он понимал, что ему одному не хватит сил, чтобы сплотить ребят. Для этого понадобится как минимум чудо.

После небольшого перекуса и отдыха настроение у всех явно улучшилось. Лица уже не были такими хмурыми, и атмосфера стала более дружелюбной, но всё равно чувствовалось, что между этими людьми ещё не установилась связь.

Когда девочка доставала флягу с водой, она случайно зацепила медальон и тот выпал из рюкзака. Все обратили внимание на блестящую вещь, лежащую в пыли. Девочка поспешила положить его обратно.

– Перчик, что это?

– Медальон моего брата, – холодно ответила она.

– А почему не оденешь? Может потеряться, с твоей то неряшливостью.

Она нарочно пропустила последнюю фразу мимо ушей.

– Отдам ему, когда увижу, и пусть сам носит свой медальон. Мне не нужны прощальные подарки… – затем немного погодя добавила: – И не называй меня больше «перчик», понял?

– Но как-то же тебя нужно называть.

После этих слов девочка задумалась.

– Имя должно что-то означать, и его нужно заслужить… – грустно ответила она.

– Имя «Альфред» я выбрал себе сам. Так звали автора моей первой медицинской книги, и я решил перенять его.

– И я сам себе имя придумал, – сказал ЭрДжей. – Эти причуды про «заслужить» оставь глупышам из мегаполиса. Вот тебе, Перчик, задание: если не хочешь, чтобы я называл тебя всю оставшуюся жизнь «Перчик», до конца этого дня, ты должна сама придумать себе имя.

Какое-то время девочка колебалась, но затем решительно выпалила:

– Ладно! Так и поступлю! Жизнь моя висит на волоске, так что я могу себе позволить собственное имя!

– Вот это настрой, вот это я понимаю, – с долей сарказма сказал ЭрДжей и положил свою огромную ладонь на макушку девочки и похлопал несколько раз по ней, напоследок, взъерошив волосы.

Это было настолько неожиданно, что она даже не успела как-то среагировать. И когда ЭрДжей убрал свою руку, девочка так и сидела в шоке с торчащими во все стороны волосами.