Колодец тьмы - Уэйс Маргарет. Страница 32

— Как? — ужаснулся Гарет. — Когда? Почему это случилось?

— Похоже, что кто-то, а кто именно — неизвестно, отправил анонимные уведомления послам дворфов и орков, сообщив им, что король якобы пошел эльфам на уступки в обмен на их помощь Виннингэлю в войне против дворфов и орков. Армия дворфов расположилась у своего входа в Портал, угрожая захватить его. Нам пришлось послать солдат, чтобы не допустить этого. А орки подняли сегодня бунт на улицах Виннингэля. Неужели ты ничего не слышал?

— Нет, ничего, — пробормотал подавленный Гарет.

— Если будешь почаще отрывать свой нос от книжек, то сможешь унюхать происходящее, — сказал Дагнарус и оглядел стол. — Положи мне еще жаркого, Сильвит. Я зверски проголодался.

Эльф молча встал со своего обычного места — он всегда стремился сидеть как можно ближе к окну, — и положил еще порцию жаркого на тарелку принца.

Гарет вздохнул. Это принц мог с легкостью прогуливать занятия, убегать к Пешим, скакать на коне. Мальчику для битья такая роскошь была недоступна. Однако Гарет ничего не сказал. Дагнарус все равно его не поймет.

Выполнив распоряжение принца, Сильвит вернулся к окну, где вновь занял свой наблюдательный пост.

— Солдаты подавили бунт, — продолжал принц. — Правда, не обошлось без нескольких проломленных голов, как сказал Аргот. Теперь солдат расставили по всему городу. А еще мы накрепко закрыли наш вход в Портал. Аргот говорит, ему не хочется проснуться от грохота армии орков или дворфов, вломившихся в Виннингэль.

— Неужели ваш отец собирается объединиться с эльфами и начать войну? — спросил Гарет.

— Не говори глупостей. Ты что, не знаешь моего отца? — хмыкнул Дагнарус. — Он никогда не пойдет на это. Хотя... мысль интересная.

Принц умолк, думая и одновременно жуя баранину.

— Но если мы знаем, что король никогда не пойдет на сговор за спиной других, то и дворфы, и орки тоже должны об этом знать, — недолго думая, сказал Гарет.

— Сытая собака спокойно берет пищу из рук, — заметил Сильвит, неожиданно отвернувшись от окна. — Голодная собака вместе с едой готова откусить и руку. У эльфов есть такая поговорка.

— О чем это он? — шепотом спросил Гарет. — Он что, называет вашего отца голодной собакой?

— Поди узнай! — ответил Дагнарус. Слова эльфа его не трогали. — У эльфов куча пословиц на все случаи жизни.

— Так вы действительно считаете, что будет война? — не унимался опечаленный Гарет.

— А что еще остается моему отцу? — Дагнарус кусочком хлеба собрал остатки подливы. — Он не может позволить, чтобы Порталы оставались закрытыми. Торговля пострадает. Купцы взбеленятся. Даннер говорит, что тогда в Виннингэле всё придет в упадок, и мы станем такими же бедными, как дункарганцы.

— Но это же все ложь, — возмутился Гарет. — Король просто скажет им, что это ложь, и они поймут.

— Ты ничего не соображаешь, Меченый, — сказал Дагнарус, глядя на друга с благодушной жалостью. — Сильвит мне объяснил. Они не хотят понимать.

Принц через плечо бросил взгляд на эльфа.

— Днем ты мне не понадобишься, Сильвит. Я останусь здесь и буду играть с Меченым.

Гарет немало удивился; вот уже несколько месяцев, как Дагнарус здесь не играл. Он хотел что-то сказать, но Дагнарус, обернувшись к нему, подмигнул. Гарет закрыл рот.

Сильвит поклонился и покинул комнату, предварительно сообщив, что в надлежащее время он вернется и поможет принцу переодеться к совместному ужину с ее величеством.

— Во что вы хотите играть? — спросил Гарет, надеясь, что его ум сможет немного отдохнуть от сумасшедшего мира взрослых.

— Ни во что, — ответил Дагнарус. — Король, Хельмос и другие Владыки сейчас встречаются с послами.

Он ухватил Гарета за руку.

— Идем со мной. Я обнаружил местечко, откуда можно подслушать, о чем они говорят.

Гарет отпрянул.

— Вы с ума сошли! А если нас поймают?

— Подумаешь! Ничего они мне не сделают, — ответил Дагнарус.

— Вам-то не сделают, зато меня просто убьют! — возразил Гарет.

— Не убьют. Я им не позволю. К тому же, мы не допустим, чтобы нас поймали. Там можно потрясающе спрятаться. Да не трусь, Меченый, ты же не девчонка!

Разумеется, Гарет не мог себе позволить быть «девчонкой». Но от дерзости предложения — шпионить за королем — у мальчика тряслись колени и дрожало все внутри. Впрочем, эта дрожь доставляла ему странное удовольствие. К тому же предложение принца избавляло Гарета от нескольких часов томительного одиночества в комнате для игр.

— Я пойду, — храбро произнес Гарет.

— Молодчина! — похвалил довольный Дагнарус.

Глава 9

Даннер, один из Пеших

Король попросил послов встретиться с ним через час после того, как солнце пройдет высшую точку на небе. Время встречи уже наступило, и дворф явно опаздывал. Однако Даннер не торопился. Хотя при дворе короля Тамароса его считали послом дворфов, официально Даннер послом не был. Он всего лишь занимал должность советника посла, отправленного в Виннингэль Предводителем Предводителей кланов по имени Рольф Быстрогривый. Условно Рольф считался верховным правителем у дворфов, но это только условно. Преданность дворфов своему клану превосходила преданность всем остальным кланам. Обычно они соглашались с каким-нибудь решением Предводителя Предводителей только после того, как с этим решением согласился предводитель их собственного клана.

Настоящий посол прибыл вчера через Портал и сегодня же вернется обратно; если объявят войну, то вернется немедленно. В таком случае придется вернуться и Даннеру. Казалось бы, он должен только радоваться возвращению на родину. С одной стороны он и был рад. Но с другой стороны его это не радовало.

Даннер медленно ковылял по дворцовым коридорам; каждый шаг отзывался болью в покалеченной ноге. Судя по этой боли, завтра или послезавтра быть дождю. Его ногу всегда ломило перед непогодой. Дворфа не угнетало то, что он опаздывает. Ведь и сам посол Бегаф Громокопытник — свирепого вида дворф — наверняка опоздает. Он появится ближе к закату, именно тогда, когда начнется самое главное.

Дворфы очень спокойно относятся ко времени. Им непонятна одержимость людей и эльфов часами и минутами. Дворф делит день на три части: солнце встает, солнце в высшей точке, солнце заходит. Эти события являются вехами его дня, да и то дворф замечает их лишь потому, что с восходом солнца он тоже встает и сворачивает стоянку; когда солнце достигает высшей точки на небе, он устраивает краткий привал, чтобы дать коню отдохнуть; на закате солнца он разбивает новую стоянку и ложится спать. Дворфы никогда не едят в одно и то же время. Они постоянно насмехаются над людьми и эльфами, которые, по словам дворфов, «пялят глаза на часы, чтобы узнать, когда им проголодаться». Дворф ест тогда, когда желудок дает о себе знать. То же самое и со сном. Что еще можно делать впотьмах, если не спать?

Даннеру пришлось научиться жить по человеческому времени, главным образом, потому, что только так он мог не остаться голодным. Появившись в королевском замке, в первые дни он буквально голодал. Напрасно дворф мечтал хорошенько подкрепиться где-нибудь в послеполуденное время. Повар, который только успел все прибрать после обеда и теперь должен был готовить ужин, отказывался дать ему даже тарелку жаркого. Пока Даннер приучал свой желудок прислушиваться к звону дворцовых часов (одни приводились в движение водой, другие — магией), ему приходилось носить в карманах хлеб и сыр.

— А вот и Даннер! Привет, Даннер!

Дворф повернул голову и увидел младшего принца Дагнаруса и его дружка, называемого мальчиком для битья (еще одна странная выдумка людей). Дети мчались по коридору. Принц дружески махнул рукой, но не остановился. Мальчик для наказаний (Даннер не знал, как его зовут) тоже махнул и побежал вслед за принцем. Вид у этого мальчишки был какой-то смущенный.

Даннер был свидетелем того, как утром принц несколько раз падал с лошади, со всего маху врезаясь в землю. А сейчас он как ни в чем не бывало легко бежал по коридору. Дворф завидовал молодости и жизненным силам Дагнаруса. Однажды в детстве Даннер тоже упал с лошади, и на этом его жизнь в седле кончилась навсегда. Честно говоря, после того падения, раздробившего ему кости левой ноги, кончилась вообще его жизнь дворфа. Перелом пытались лечить так, как принято у дворфов: ногу туго перевязали веревками, предоставив костям срастаться самостоятельно. Пока длилось лечение, Даннера возили в особых носилках, сооруженных из куска грубой ткани, прикрепленной к двум деревянным полозьям. Носилки привязывали на спину к лошади его матери. Палки подскакивали на всех кочках и выбоинах, отчего маленького Даннера обжигало нестерпимой болью.