Фригидная для оборотня многоженца (СИ) - Блэк Айза. Страница 23

Первые годы я был во власти ученого. Ежедневно меня резали. Избивали палками. Во имя науки. Исследований. Это называлась изучение природы оборотня. Ошейник с ядом мешал перекинуться в человека. Впрочем, я не хотел. Мне нужно было оставаться зверем. Усыпить свою человеческую суть. Чтобы выжить. Стая нуждалась во мне. Месть взвывала к сознанию. Раз за разом вытягивала из небытия. Заставляла принять боль. Принять ее как свою возлюбленную. Позволить разуму раскрыть новые грани. Принять новую силу.

Да, невзирая на ежедневные побои и яд в крови я креп. Закалялся. Не в физической силе мощь. А в разуме. В контроле над собой. В терпении. Умении выжидать. Найти лучший момент и нанести один удар, который собьет с ног противника. Уничтожит его.

После меня продали в цирк. Тогда на несколько мгновений, отчаяние заползло в душу. Неужели мои враги останутся безнаказанными? Нет. Я одолел минутную слабость. Никто не уйдет. Счета будут закрыты. Это лишь отсрочка. Я приду за ними. Найду каждого. И я нашел. Позже.

Новое место обитания расширило список смертников. Я их считал. Запоминал. В цирке разум окреп. Боль стала родной. И я мог углубиться в познание себя. Наблюдать. Просчитывать план побега. Приближать свой час возмездия.

Меня принуждали, как послушного зверька устраивать представление людям. Человеческая раса. Ранее я мало сталкивался с ними. Наша стая жила вдали. И лишь иногда мы выходили к человеческим поселениям.

Новое открытие — им нравилось смотреть на издевательства. Они визжали и хлопали в ладоши. Даже приводили свое потомство, с малых лет воспитывая по подобию своему. Мои тюремщики были на удивление изобретательными. Придумывали все новые и новые шоу для развлечения толпы.

Меня резали ножами. Заставляли прыгать через огненные обручи. Вытворять трюки. И после лишали питья. Не давали нормальной еды. Не раз мне хотелось прыгнуть в толпу со сцены. Устроить кровавое месиво. Рвать. Кромсать. Вгрызаться зубами в прогнившую людскую плоть. Этот путь — смерть. Меня бы убили. Одним нажатием на кнопку пульта. Ошейник бы впрыснул в тело смертельную дозу яда. Потому я терпел. Познавал людскую природу. Все грани ее жестокости и подлости.

Зверь убивает в бою. Молниеносно. Он не пытает. Люди же упиваются страданиями. Мучения — это некое изысканное блюдо для них. Со временем я перенял у них этот навык. Перестал даровать врагам мгновенную смерть. Это слишком милосердно. Я воздавал каждому по заслугам его, отплачивал аналогичной монетой.

Нет. Позже я открыл. Не вся людская раса склонна к подобному. Еще есть подвид алчных особей. Эти за шуршащие купюры, не задумываясь, душу продадут. И буду пресмыкаться, подобно тварям ползучим. Бывают и исключения. Редкие экземпляры. В которых можно учуять, сострадание, нежность, доброту. Я сделал вывод — это вымирающий вид. Их мало на земле. Ничтожно мало.

А потом на одном из представлений я увидел ее. Истинная. Учуял еще до того, как меня вывели на сцену. Ее запах бил сильнее любых ударов. Мощнее любого яда скручивал нутро. И она смотрела на меня с восхищением. Любовалась зверем, выставленным развлекать толпу.

Она больше не была невинна. Отдалась чужому самцу. Нашла еще одного. Сидела с ним рядом, держась за руку. В глазах — холодное небо. Облака, покрытые инеем. За оболочкой счастья крылась боль. Туман обмана окутывал ее плотным маревом.

Я чуял чувства к другому самцу. Ничтожному. Гнилому. Сколько силы воли понадобилось замереть на месте. Не ринуться к ней. Спасибо, годы боли закалили дух. Не время. Надо ждать.

Самка, запустившая цепь кровавых событий. Принесшая зло стае, мне. Не казалась воплощением того самого зла. Я ощущал чистоту. Впервые я был сбит с толку. В ней не было злости. Злорадства. Подлости. Или запах истинной притупил мое восприятие?

Еще я ликовал. Стая выполнила обещание. Не тронула ее. Сберегла для моего возмездия. Я бы учуял утрату. Знал все это время — жива. Но узреть воочию было усладой для глаз. И подпиткой для клубившейся во мне ненависти.

Увидев огненные обручи, она заволновалась. В душе зародился ужас. Странно чужая боль вызывает отторжение у той, что с головой измазана в крови. Поистине самка сплошных противоречий. Я мысленно приказал ей не вмешиваться. Сидеть смирно. Беречь себя. Чуял — может полезть, куда не следует. Не ведая того на смерть пойти. А она должна жить. Очень долго. День за днем. Год за годом расплачиваться.

Шоу ей не понравилось. Я ощущал ее ужас. Страх. Сострадание. Жалость. Она хотела вмешаться. Хотела действовать. Смятение. Душевные метания.

Мысленно повторял: «Уходи. Как можно скорее. Покинь это место!».

Я прыгал через обручи. Впервые совершал промахи. Огонь опалял шерсть. Боль отрезвляла разум. Ненависть прорастала. Холодная. Сдержанная. Выдержанная годами, как дорогое вино.

Истинная, которую я хотел боготворить, вознести до небес. Стала стержнем, плотом моей мести. Незнание, глупость, юность, неокрепший разум не оправдание. Эти причины не смоют с нее кровь невинных. Моя боль — ничтожная капля. В сравнении с утратой стаи. Она уничтожила наш мир. И взрастила ненависть в сердце своего истинного волка.

Этого не изменить. Я не могу ее убить. Ей не искупить грехов. Наш союз окроплен ненавистью и кровью. Приправлен диким зовом единения.

Через два года после нашей встречи я вырвался на волю. Каждый из мучителей получил лично от меня «вознаграждение». Я выследил всех до одного. Заставил пожалеть, о каждой минуте своего заточения. Возвратил им то, чему они меня упорно все эти годы учили — их жестокость.

Но если я думал, что пытки и мучения в прошлом. Я глубоко заблуждался. Настоящий ад начался, когда истинная переступила порог моего дома. Сейчас испытания и лишения в неволе кажутся раем.

Глава 27

Ты так и заснула поперек кровати. Волосы каштановым ореолом разметались вокруг. Моя сладкая горечь. Мое проклятье. Не могу отвести глаз. Впитываю каждую черту. Схожу с ума от болезненного удовольствия. Идеал, созданный природой для меня. Отрава души. Самка, обрекшая нас на вечные пытки.

Я так долго взращивал ненависть. Выстраивал защитный барьер. Камень за камнем. Я не могу любить ту, которую жажду до одури. Та, что так искусно будоражит разум, притягивает зверя. Режет холодными глазами. Они у тебя острее любых ножей. И я жажду даже боли от тебя. Готов принять все, лишь бы еще сильнее пропитаться отравой.

Вдали от тебя я принял судьбу. Принял ненависть. Месть стала долгом, неотъемлемой частью моего существования. Так распорядились небеса. Такова жизнь. Я не волк одиночка. Не изгой. За моими плечами стая. Их боль. Их страдания. Их безопасность. Альфа думает в первую очередь о своем народе. О себе в последнюю очередь. Я принадлежу им. Я дал клятву оберегать. Защищать. Мстить.

Хрупкая. Чистая. Грязная. Ранимая. Жалящая. Вивьен, ты самозабвенно отдавалась другому. Всю жизнь шла по болоту. Вбирала в себя смрад. И сохранила запах первобытной непорочности. Не ведаешь, что творишь. Никогда не ведала. Слепой котенок. Разрушаешь. Сокрушаешь. И тут же окутываешь своей аурой добра. В тебе нет зла. Но есть рок. Нести боль. Страдания. Неосознанно. Бить наповал. Приносить мучения. Прожигать холодом и испепелять адским огнем. Гремучая отравляющая смесь, без которой я более не могу существовать.

Я был уверен — выстою. Ненависть сильнее зова. Я смогу отгородиться. Разграничить пространство. Предполагал — будет непросто. Долг перед стаей победит. Нам не быть счастливой парой. Никогда. Не испить блаженный нектар единения истинных. Один выстрел. Свинец. Навсегда искалечивший наши судьбы. Этого не изменить. Не исправить.

Когда увидел так близко. В своем доме. В смешном облачении из шторы. Знак протеста. Неповиновение. Обязан был наказать. Показать свою власть. Прогнуть. Вдребезги разбить. А я восхищался. Как несмышленый волк наматывал круги. Облизывался. Хотел прикасаться. Вбирать сладко-горький аромат. Я жаждал твоей отравы.