План по соблазнению герцога (СИ) - Лисканова Яна. Страница 24

Я посмотрела на бокал в его руке, посмотрела на бокал в своей руке. Его Высочество озаботился, чтобы я не стояла с пустыми руками. Мистер Ферт тут же почувствовал себя неловко и замялся, так что я поймала слугу и отдала ему свой бокал, тут же принимая напиток из рук знакомого.

— У меня как раз опустел бокал, вы очень вовремя, — улыбнулась ему максимально ласково, чтобы он успокоился.

Пить я не хотела. Еще раньше я смочила горло, а больше мне и не надо. Я и трезвая не образец разумности, когда-нибудь я может и проверю, что могу учудить в подпитии, но — в безопасной обстановке.

— Раз не получилось… — начал он, — Может вы согласитесь со мной потанцевать сейчас? Если конечно уже не обещали этот танец другому!

С одной стороны, правильнее, конечно, было бы согласиться, ведь я сама обещала ему танец… Но у меня не было на это никаких сил. Мне хотелось поскорее отсюда уйти. Я прекрасно чувствовала на себе десятки взглядов, ловила шепотки, ощущала сгустившейся вокруг интерес и повисшие вопросы. И стоять с прямой спиной, с лицом, не выражающим ничего, кроме безмятежного спокойствия, будто все происходящее в порядке вещей, было очень утомительно. А еще утомительнее — проводить время с человеком, в общении с которым нужно было постоянно поддерживать его присутствие духа и хорошее настроение, просто чтобы он не растекся недовольной, обиженной жизнью лужицей тоски и уныния. Мне и самой сейчас хотелось того же!

— Прости, — я улыбнулась ему с искренним сожалением, — Но у меня еще на половине прошлого танца жутко разболелась голова, и я уже попросила Его Светлость найти мне сопровождающего, чтобы выйти на свежий воздух. Я понимаю, что это некрасиво с моей стороны, но я едва держусь, чтобы прямо сейчас отсюда не выскочить… Ты простишь?

Он замялся, кивнул как-то дергано и собирался что-то сказать, но тут наконец подошел герцог и графом Фройнтлихом. Я быстренько со всеми раскланялась, кинула пару бессмысленно-вежливых фраз и, не глядя на жениха, потащила графа в сторону выхода в сад.

Когда прохладный вечерний ветер, наполненный свежим, влажным ароматом цветов и травы, пахнул мне в лицо, чуть растрепав волосы и охладив горящее лицо, я сразу почувствовала пусть небольшое, но облегчение. В наполненном шумом и запахами духов и пудры, эмоциями и взглядами помещении было до ужаса душно. Я и сама не заметила, пока не вышла, как мне сдавливало виски и давило на глаза все это мельтешение. Так что сейчас, оперевшись на руку приятно-молчаливого графа, я с удовольствием вдыхала полной грудью свежий воздух. И старательно не думала ни о ком и ни о чем. Ни о герцоге, ни о мисс Ламбри, ни о княжне, ни о родителях… Пусть все они пока останутся там, на балу. Все равно я к ним вернусь, никуда не денусь, но пока хотелось послать всех в подземное царство, и просто проветрить голову. Получалось с трудом.

Мы немного прошлись с графом, болтая о какой-то ерунде, и когда я, наконец, почувствовала, что готова заговорить о том, что меня все ж волновало, как бы я не старалась не думать.

Так обычно всегда бывает, когда чувствуешь, что где-то ошиблась, не так рассчитала и не то сказала — по крайней мере, у меня. Я могла устроить скандал, наговорить откровенных гадостей и сделать что-нибудь назло всем, а потом спать спокойно, как младенец. Могла промолчать там, где хотелось высказаться, зная, что так будет лучше — и не жалеть об этом ни мгновения.

А бывали моменты, когда и слова, и молчание — тяготили. Когда еще с неделю разбираешь по секундам и думаешь: ну почему так вышло?!

У меня такое бывало, когда я чувствовала, что где-то ошиблась. Или что поступила не по совести. Меня не тяготило молчание, когда я где-то внутри, по своим собственным меркам, понимала, что так правильнее. Но если я молчала в угоду кому-то, то потом разве что не чесалась вся от не высказанного.

И сейчас меня не отпускали мысли, не отпускало раздражение, желание самой себе и всем вокруг доказать, что я все сделала правильно. И именно это было очень очевидным для меня маркером. Когда я все делаю, как надо, я и не задаюсь такими вопросами. Они и в голову мне не приходят. Я спокойно иду дальше, даже если все вокруг твердят, что я не права.

А сейчас, не смотря на приятную прохладу и уютный полумрак вечера, ненавязчивый разговор, не требующий от меня даже вовлеченности, мне то и дело хотелось развернуться, побежать обратно, схватить герцога за грудки и потребовать, чтобы он сделал все так, как я хочу, чтобы признал, что я права, чтобы… успокоил? Последнее время это ощущение приходит ко мне слишком часто, чтобы его игнорировать и давить. Все, что я делаю, идет наперекосяк, бьет по мне рикошетом. И есть ли смысл в таком случае дальше переть напролом?

Я просто уже не могу понять, что именно не так?! Разве я делаю что-то плохое, чтобы чувствовать такую тяжесть? Я просто хочу быть герцогу невестой, по-настоящему, а не потому, что выбора нет. И нельзя сказать, что он как-то активно мне в этом сопротивляется, но и навстречу особо не идет, как бы я ни изворачивалась. Неужели я ему настолько неинтересна?..

Граф, будто почувствовав что-то, сам завел разговор.

— Хочешь поговорить? — просто спросил он.

Давая шанс отшутиться, что мы и так разговариваем, или просто не отвечать. Но на самом деле я ждала вопроса, очень хотела вывалить на кого-нибудь все, что накопилось. И очень хотелось услышать, что я все делаю правильно.

— Да.

Мужчина слушал внимательно, но без излишней серьезности. Именно так, как надо. И я не сдерживалась, делилась, совершенно не переживая, что он может передать что-то другу — а может где-то в глубине души даже и хотела, чтобы он это сделал. Что бы он пришел и торжественно возвестил герцогу: «Герцог — дурак!», а потом ушел, хлопнув дверью. Или нет! Он бы не ушел так просто, он бы аргументировал, ну конечно же он бы аргументировал! Как раз из моего рассказа он бы и взял все достойные причины, почему герцог — дурак. Бессовестный, хладнокровный, бессердечный, ужасный, бесчувственный, бес…

— Мисс Леона, если позволите, — я даже вздрогнула, отчего-то на мгновение упав в свои мысли, — я задам вам вопрос?

— Прошу, — кивнула я.

Конечно, я понимала, что так, как мечтаю, не будет. Когда так вообще бывало?

— Вы говорили, что не хотите, чтобы у вас с герцогом были отношения, как у ваших родителей, — я кивнула, — Знаком я с вашими родителями… И, знаете, могу вас понять! — вдруг хохотнул он, — Со всем уважением к вашему отцу, но все ж могу понять. А как хотите?

Я задумалась. Не то что бы я не знала ответ. Просто это я даже Элизе не рассказывала. Точнее, она знала, конечно, но сама я об этом ничего не говорила. Надо ли Элизе рассказывать, чтобы она понимала?

— У нас недалеко от поместья, — начала я, — есть одно баронетство. Маленькое, как мышиная норка. Даже не понимаю, как они в своем домике все там помещаются?.. Ну да есть домишки и еще мельче, конечно, но все равно не понимаю! Была я как-то там совершенно случайно с матушкой. Совпало так, что мы там укрывались от дождя и деться никуда не могли. Они там все такие странные! Живут в тесном домишке, где друг от друга едва спрятаться можно, но выглядят вполне довольными. То есть нет, не так, — я говорила сбивчиво, сама не понимая с чего стоит начать и чем продолжить, — Они не выглядели, они действительно ни капельки друг друга не раздражали. Они, представляете, обязательно каждый вечер — у них такая традиция! — собираются за самым тесным столом, что у них есть. Вот завтракают, обедают — кто когда хочет! А ужинают обязательно вместе. И такие довольные. Я бы в окно сбежала, если бы мне пришлось… и не только я… Но да то не важно. Я к ним часто потом заезжала. И они действительно именно такие. Мне они даже не понравились сначала, если честно, ну что за дикость — муж и жена отлипнуть друг от друга не могут! А все равно то и дело к ним заезжала. Они, кажется, очень счастливы вместе… Я вот тоже так хочу, — вздохнула я, а потом честно добавила, — Но, конечно, не в таком маленьком домике!