Лич из Пограничья (СИ) - Лебедева Жанна. Страница 20

— Вот ты и попался, охотник.

Грилли говорил!

И пусть верилось в подобное с трудом, но то, как красноречиво движутся челюсти, наблюдать можно было ясно. И глаза… Они смотрели из-под капюшона без привычной грилльей тупости. В них светился разум — пусть не человеческий, но все же это была пытливость и сообразительность расчетливого хищного существа.

— Моа, как это? — Има тихонько коснулась руки лича. — Ты тоже его видишь и слышишь?

— Да.

Лич вперился взглядом в буркала чудовища. Зрачки, обращенные светом в точки, отразили пару пылающих мечей и самого Моа, раздвоенного, — черные силуэты в кайме из сине-зеленого огня.

Монстр продолжил:

— Ты досадил нам слишком сильно. Убил моих собратьев. За это придется расплатиться.

— Смотрю, не всех еще убил, — прозвучало в ответ. — Ты больно ловко новую дрянь призываешь. Но, не переживай, я уничтожу всех. И тебя тоже.

Грили оскалил желтые зубищи, на всякий случай отступил к краю круга. Подай Моа хоть намек на движение — толпа верных подчиненных приготовилась мгновенно поглотить вожака и упрятать за собственные спины. Даже ценой собственных жизней.

— Не достанешь, охотник. Нас слишком много, а тебя слишком мало. И ты уязвим. Из-за нее.

Има вздрогнула, сообразив, что речь о ней. Нет! Не будет она спутнику обузой. Пусть этот хвостатый урод не думает! Девушка собрала в ладони всю свою силу, наблюдая, как от напряжения расходится вновь старая рана — укус мертвяка. Из всего, что залечено наскоро магией и скрепляется ею, можно выбрать истраченную силу…

— Не запугивай, пасторский питомец, — мрачно ухмыльнулся Моа.

Вожак растянул пасть во всю ширь и хрипло закаркал. В этом скрипучем, пронзительном звуке сложно было опознать смех.

— Думаешь, это я служу пастору? Нет, это он служит мне. Преподобный просто незаменим для охоты — чтобы успокаивать и подманивать глупых людишек. Чтобы они из деревень слишком быстро не разбегались.

— Так пастор Илай — твой пленник?

— Нет, компаньон. У каждого из нас своя выгода. Мне — наслаждение плодами охоты. Старому человечишке — звонкие монеты за отпевание покойников.

— Так вы поэтому не пожирали тела? Чтобы пастору было кого отпеть? — нахмурился лич.

— Это была его доля от общей добычи. В охоте за живыми людишками, ведь, не мясо главное! Гораздо приятнее выпивать их агонию и боль. Поглощать их предсмертный ужас!

Фазанохвостый снова засмеялся, в этот раз похоже на лай.

— Ах ты, гад! — не выдержала пораженная Има. — Мы до тебя доберемся! За все ответишь! За все людские мучения!

Ответом вожака стал свист — душераздирающе резкая, бьющая по слуху трель на высоких тонах. Звук вышел откуда-то из-под капюшона попоны, и девушка припомнила, что подумала тогда, при последней встрече, на пастора, а свистел-то, получается, сам фазанохвостый. Он не подходил близко, и было не разобрать, кто там кому свистит, а теперь, вот, все ясно!

Кольцо врагов дрогнуло…

… и вдруг рассыпалось!

Ровное построение сменилось сиюминутным хаосом. Пасти раскрылись со всех сторон — кажется, даже сверху. В воздух наплыл из раззявленных глоток смрад от того, что еще не переварилось в бездонных желудках. Меч Моа снова обратился крылом и засверкал в воздухе стремительно, на секунды оставляя в бархатной толще тьмы световые узорчатые следы. Има подхватывала их и, как плетьми, хлестала по врагам. Летели в стороны искры, запаливали сальную шерсть.

Вдруг, глухое топанье множества ног разбавилось пронизывающей почву дробью. А потом, за всей этой вонючей, бормочущей, щелкающей зубами живой массой возникло нечто огромное — лишь тень была видна. И еще кое-что Има успела разглядеть — две сверкающие в отблесках огней слезные дорожки…

…а потом гигантские челюсти раскрылись из мрака. Заиграли матовые блики на частоколе огромных зубов. Наконец-то Има увидела их воочию — ладонь и еще вытянутые пальцы в длину! Сомкнулся живой капкан на башке вожака. Тяжелого грилли — все же это далеко не мелкая тварь! — как былинку оторвало от земли и унесло в смертоносную высь. Потом, судя по возне и рычанию, пойманного фазанохвостого отволокли в сторону. Там звуки борьбы завершились громким костяным хрустом.

Этот звук прозвучал финальным аккордом к неравной схватке.

После него все грилли разом замерли, где стояли. Они будто перестали замечать и лича, и девушку. Казалось, что незримый кукловод отпустил нити марионеток, разом прекратив кровавый спектакль.

Остановился и лич. Он ждал, и обезглавленная свора ждала. Тогда Моа в очередной раз замахнулся на монстров своим сияющим мечом — бой измотал Иму, и пламя на клинке заметно ослабло.

Грилли очнулись от ступора, топоча и фыркая, кинулись врассыпную.

Девушка и лич быстро остались одни.

И никого вокруг! Вот только кишели, куда ни брось взгляд, ненасытные злые чудовища, и уже тишина. Просыпаются на небосклоне тусклые звезды, а вдали, на тропе, за деревьями, вереницей текут к старой хижине желтые огни.

Это крестьяне, спохватившись, явились на подмогу.

Когда рассвело, они вернулись к хижине.

Моа с тремя заработанными монетами и Има с альбомом, зажатым подмышкой. Конь и вещи остались в гостевом доме. Личу заплатили, но он не торопился уезжать, не удостоверившись, что грилли разбежались окончательно и больше в Подбережку не придут.

Днем и тропа, и поляна, и кучка бревен — все, что осталось от постройки под скалой — выглядело вполне мирно. Часть обрушившихся стен была разобрана — это жители вынимали из-под завала свалившегося в подвал пастора. Несмотря на старческую немощность, он отделался парой царапин, в остальном же ощущал себя превосходно. Радоваться тут было не чему — сообщника грилли ждал суровый общедеревенский суд, который не сулил Илаю никаких радужных перспектив.

— Давай поищем пернатого, — предложила Има, когда они с Моа оказались на месте ночной битвы. Земля вокруг чернела, вытоптанная множеством ног. — Хочу взглянуть на него повнимательнее… Ты видел прежде, чтобы эти твари говорили?

— Нет. Они не способны.

— Но вожак же общался с нами? Он был разумен! Почему, как думаешь?

— Магия.

— Ты встречал такую магию прежде?

Опять это «прежде». Прежде, как показывала практика, Моа много всякого встречал, но вот вспомнить где и при каких условиях — такого не выходило никогда. Если снова обратиться к логике, все получалось весьма однозначно — он маг, значит, учился где-то этому нелегкому ремеслу. Там, где учился, все необъяснимые знания и постиг. В Мортелунде? Вряд ли. Все мертвые и живые колдуны обычно приходили туда наниматься на службу уже подготовленными. Местного населения в темных землях проживало мало — кто захочет ютиться на земле, переполненной ожившими трупами? И все же, мирные людские селения прорастали даже в таких неприветливых и жутких местах. Армия Мортелунда хоть и была неприхотливее любой другой, некоторого обслуживания все же требовала…

Моа ответил:

— Такую — нет. Это что-то очень могущественное — не сиюминутное заклятие, а устойчивое и долгосрочное, способное обернуть одну сущность в нечто совершенно иное. Нарушить законы мироздания. Говорят, на подобное были способны лишь древние духи, ну, или очень способные чародеи.

— Кто говорит? — последовал закономерный вопрос.

И Моа ответил, следуя привычному принципу:

— Книги.

Кто ж еще мог упомнить о том, как там жили и колдовали духи, потерявшие материальный облик тысячелетия назад? Про них сейчас-то никто почти и не помнит. Так что — точно! — в каких-то старинных книгах Моа все это, наверняка, и вычитал. Все просто. Все сходится. А иначе и не может быть.

— Эх, мне б такие книги, — мечтательно протянула Има, направляясь за ближайшие кусты.

Там фазанохвостый и обнаружился. Он валялся на боку, в луже густой, как смола, крови. Его голова — Моа уже наблюдал такое — была прокушена. Словно исполинский щелкунчик разгрыз большой орех…

Има подобрала с земли большую палку и принялась тыкать в останки чудища, пытаясь скинуть с него капюшон.