Подарок богов (СИ) - Лебедева Ольга. Страница 12

— Аккурат под цвет её глаз, — нашла женщина слабое оправдание своей попытке представить Виллану в лучшем свете. — Да и не наденет Лариника такой броский наряд. Не в её характере перед людьми красоваться.

Аскила знала, о чём говорила. Кареглазой хохотушке Виллане нравилось привлекать к себе внимание. Невысокая и плотная, к двенадцати годам она, в отличие от сестры имела вполне оформившуюся фигуру, а в умении кокетничать ей не было равных. Порой Аскила задавалась вопросом, откуда в дочери столько женской хитрости, ведь она ничему такому её не учила. Вот и ребята постарше уже стали на неё заглядываться, теперь за Вилланой нужен глаз да глаз. Как бы чего не вышло.

С Лариникой таких проблем не возникало, зато имелись другие. И виной всему был Ватаур, который вознамерился вырастить из девки парня: рядил её в мужские одежды, учил обращению с оружием и умению драться. Да ещё привлекал к своим занятиям деревенских мальчишек. Те и привыкли считать её, что называется, своим парнем. И как после такого замуж её выдавать?

Однажды Аскила посетовала мужу на Ватаура:

— Совсем нашей Ларинике голову заморочил, нелюдь светлоглазый. Всё премудростям её своим обучает, а тому, что девице знать положено, учить не велит.

— Да ведь ты всё равно его не послушала, — усмехнулся ей в ответ Валх, а потом вдруг посуровел: — Ты, Аскила, верно забыла, что Лариника не человек. Так нечего их с Вилланой одной меркой мерить. Другая у неё судьба. А какая, про то нам неведомо.

Виллана в свою очередь полагала, что Ларинике вовсе незачем выходить замуж. Всё равно ничего путного из этого не выйдет. Только зря мужа изведёт своими странностями. Иногда и самой Виллане рядом с Лариникой становилось не по себе: то взглянет так остро, будто видит всю её насквозь, аж оторопь берёт, то словно прислушивается к чему-то, то хмурится невпопад, то улыбается своим мыслям. И о чём думает, о том не говорит.

Детское восхищение сестрой осталось в прошлом. Теперь Виллана оценивала Ларинику, как соперницу. И то сказать, стоящих женихов в деревне раз, два и обчёлся. Ей самой давно приглянулся брат Тимата Улас. С таким парнем скучать не придётся. Характер у него лёгкий, а нрав весёлый, точно ей под стать. Хорошая из них выйдет пара. А ещё Улас ниже Лариники на целых полголовы, так что сестра в его сторону даже не глянет. Значит, и тут волноваться не о чем.

Мечтая о будущем, практичная Виллана постаралась всё предусмотреть и была уверена, что всё получится именно так, как она задумала. Единственное, чего она не учла, так это того, что у Лариники имелись свои планы на дальнейшую жизнь.

К двенадцати годам Лариника наконец поняла, что невозможно заниматься прогрессорством в отдельно взятой деревне, а сидя на одном месте, многого не добьёшься. Что толку с того, что вся местная детвора научилась читать и писать, если это умение не пригодится им в жизни? Выходит, правильно взрослые называли их занятия баловством, хотя с удовольствием слушали в исполнении собственных чад записанные на тонких белых листах сказания Лариники. Вот так незамысловато в народе окрестили поведанные ею истории из другого мира. Казалось бы, чего горевать, ведь ей удалось самое главное — привить детям любовь к чтению, вот только в глобальном смысле это ничего не меняло.

Другие её проекты, по мнению Лариники, тоже потерпели фиаско. Возведённые, благодаря Ватауру, на реке Бистрин мельница и лесопилка так и остались достоянием только одной общины, староста которой оказался настолько прижимистым, что не пожелал делиться полученными знаниями с представителями соседних деревень. Зато он охотно взимал плату с приезжих за помол зерна и распил брёвен. Правда, полученную прибыль в виде звериных шкурок, домашней утвари и различных тканей, ему приходилось распределять между всеми жителями деревни, так как строительство мельницы и лесопилки велось общими усилиями. И всё же он умудрялся оставлять себе всё самое лучшее, отчего богател день ото дня, превращаясь из старосты пусть в мелкого, но всё же властителя этих земель.

Спору нет, соседи Лариники стали жить значительно лучше. И наверное можно было придумать что-то ещё, но какой в этом смысл?

— Ты слишком торопишься, — посмеивался над Лариникой Ватаур, выслушивая жалобные стенания своей ученицы на медленное течение прогресса. — Всему своё время. Только представь, что каких-нибудь три сотни лет назад, эти люди жили в шатрах, укрытых звериными шкурами, и даже не помышляли о разведении скота и земледелии, довольствуясь милостями природы.

— Такими темпами они и через тысячу лет будут ездить на телегах и ходить в лаптях, — бурчала Лариника, не желая признавать правоту наставника. Хотя в глубине души не могла с ним не согласиться.

— Поверь моему слову, девочка, — не сдавался Ватаур, — через тысячу лет на этом самом месте вырастет город, к которому устремятся десятки караванных путей. В нём появятся учебные заведения и мастерские…

— Высотные здания из стекла и камня пронзят своими шпилями небо, — со скептической миной на лице подхватила слова наставника Лариника, — по улицам будут ездить безлошадные телеги, а в небе летать железные птицы, перевозящие в своём чреве людей на огромные расстояния. — И закончила на совсем уж траурной ноте словами классика из её прежней жизни: «Жаль только — жить в эту пору прекрасную уж не придется — ни мне, ни тебе».

— Почему не придётся? — несколько озадаченно задал вопрос Ватаур. — Нет, мы конечно не бессмертны, и всякое может случиться… — Тут он вдруг побледнел и спросил прерывистым голосом: — В тебе открылся дар предвидения? Ты что-то знаешь?

Лариника мысленно отвесила себе подзатыльник. Надо же было так забыться. И как теперь выкручиваться? Если начать отнекиваться, Ватаур решит, что всё настолько ужасно, что она не решается открыть ему всей правды. Но и приписывать себе несуществующие способности тоже не вариант.

Лариника не придумала ничего другого, как невинно похлопать глазками и пожать худенькими плечиками, изображая растерянность.

Ватаур истолковал её пантомиму по-своему.

— Ну что же, однажды это должно было случиться, — произнёс он глухим голосом, теряя остатки хорошего настроения.

Из всего сказанного Лариника поняла только то, что наставник чем-то встревожен. Однако что-либо выяснить не успела, Ватаур сослался на срочные дела и удалился.

Несколько дней он никак не реагировал на расспросы своей ученицы, оставляя без внимания её любопытство. Лариника так и не узнала, как трудно было Ватауру принять нужное решение. За прошедшие шесть лет он сильно привязался к девочке. Она стала частью его жизни. Каждый свой день он начинал и заканчивал мыслями о ней. Иногда ему казалось, что легче будет вырвать из груди сердце, чем расстаться с этим ребёнком.

Только испытав все эти чувства, Ватаур понял, почему хасуры так редко берут учеников, хотя спрос на наставников велик. Ведь если в семье хасуров со средним или слабым уровнем дара рождался одарённый сверх меры ребёнок, родители не могли дать ему все те знания, в коих он нуждался.

К Ватауру не раз обращались с просьбой взять ученика, но он всегда отказывался, не считая себя готовым к роли наставника. С Лариникой ему просто не оставили выбора. И теперь этого выбора у него тоже нет. Пришло время передать её в руки другого, более сведущего наставника, причём это должна быть женщина из расы хасуров. И даже в этом вопросе у Ватаура не было выбора. Довериться в этом деле Ватаур мог лишь своей матери. Она единственная всё поймёт, не осудит и не предаст. К тому же она так давно мечтала о внучке, что наверняка с удовольствием возьмёт на себя заботу о сироте.

Решение было принято и в одно прекрасное утро Ватаур оглушил Ларинику словами:

— Собирайся, девочка, мы уходим в Аливасар.

Вероятно, Ватаур хотел отделаться этой короткой фразой, надеясь, что ученица как обычно безропотно выполнит его указания. Но не тут то было.