Шумерский лугаль (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 26

Слева от Месаннепадды сидел некто Гильгамеш из Урука, сын верховного жреца урукского храма Ана, бога неба, который раньше возглавлял пантеон, а затем по каким-то причинам, ведомым только богам, уступил трон своему старшему сыну Энлилю, богу воздуха. Гильгамеш тайно выбрался из осажденного города и прибыл в Ур просить помощь. Гостю было лет двадцать. Высок, крепок. Волосы черные, курчавые, зачесанные назад и перехваченные широкой алой лентой, завязанной большим бантом, из-за чего напоминал мне школьницу. Борода средней длины заплетена на много косичек, завязанных алыми льняными прядями. На шее массивный золотой обруч, к которому спереди был прицеплен малюсенький золотой пастуший посох — атрибут бога Ана, который я сперва принял за стилизованный крестик. На каждом предплечье, ближе к локтю, по широкому, разомкнутому, золотому браслету с батальными сценами. На среднем и безымянном пальцах правой руки и указательном левой по золотому перстню с сочно-синей ляпис-лазурью. Набедренная повязка голубого цвета повязана, как у Месаннепадда, чтобы, наверное, если кто-то сразу не догадается по золотым украшениям, по ней понял, что имеют дело со знатным человеком. С первых же минут меня поразила в нем демонстративная самоуверенность, которой обычно страдают впечатлительные и закомплексованные люди. Имя было мне знакомо по исторической литературе. Правда, писали, что это мифологический персонаж, натворивший столько подвигов, сколько сумели совершить только три греческих героя — Геракл, Одиссей и Тезей — вместе взятые. Впрочем, не важно, на что ты на самом деле сподобился, важно, как сумел рассказать. Вот по рассказам моих воинов мы во время рейда перебили не меньше тысячи вражеских солдат. Думаю, через неделю эта цифра удвоится, а через месяц утроится, если к тому времени не появится новый объект для сочинительства. А выдумывать наш гость умел, фантазия у него была буйная. Один только его рассказ о ночном прорыве из осажденного города чего стоил. От его ударов вражеские солдаты штабелями падали направо и налево. При этом Гильгамеш постоянно повторял, как припев: «Хотите верьте, хотите нет!». После того, как он рассказал, как ударом весла уложил сразу трех вражеских солдат, я поверил, что передо мной тот самый Гильгамеш, о котором сочинят целый эпос и который будет служить примером для подражания многим поколениям романтичных прыщавых подростков и способом навариться для циничных старых поэтов. Нация начинается с мифа и превращается в миф для других наций.

Серьезные переговоры с Гильгамешем прошли на следующее утро в рабочем кабинете энси Месаннепадды. Это было сравнительно большая, прямоугольная комната, в которой вдоль трех стен были платформы для сидения, застеленные овчинами. Кроме правителя и просителя присутствовал я, как лугаль, Ааннепадда, Мескиагнунна и пятеро старых воинов, командиров батальонов. Говорили на сухую. Видимо, пьяные россказни Гильгамеша больше слушать не хотели.

— Объясни, зачем нам идти на помощь энси Думузи? Разве он помог нам, когда враг осаждал Ур? — задал вопрос Месаннепадда. — Наши боги помогли нам отстоять свой город. Вот пусть и его бог, имя которого он носит (Думузи — бог-пастух, умирающий и воскресающий бог плодородия, муж богини Инанны, покровительницы Урука, поэтому энси этого города, став заодно верховным жрецом богини, считался ее мужем и носил это имя), защитит его.

— Вас зовет на помощь не энси Думузи, а жители Урука, которые уже давно ненавидят своего правителя, в том числе и за то, что не пришел вам на помощь. Тогда бы враги не напали и на нас, — ответил Гильгамеш.

— Мы поможем вам, а вы опять станете нашим врагом, — продолжил энси Ура.

— Если вы поможете снять осаду, жители свергнут Думузи, как не справившегося со своими обязанностями. Даже велика вероятность, что он умрет еще до окончания осады. Заверяю вас, что новый энси будет вашим другом и надежным союзником, более того — младшим братом, — сообщил гость.

Младший брат — это по-шумерски означает объявление себя вассалом.

— Новый энси — это ты? — спросил в лоб Месаннепадда.

— Выбирать будет народ Урука, но уверен, что мнение верховного жреца храма Ана сыграет свою роль, — скромно произнес Гильгамеш.

— Где гарантия, что через год-два ты не откажешься от союзнических обязательств? — задал энси Ура следующий прямой вопрос.

— Мы составим договор, что я твой младший брат, и прилюдно поклянемся в храме Инанны соблюдать его, — предложил гость.

Клятвопреступников шумеры казнят мигом, уверенные, что таким образом реализуют желание обманутых богов. Причем делают это свидетели клятвы, даже если они твои родственники, друзья или соратники. Иначе становятся сообщниками преступления, за что будут наказаны, если не людьми, так богами, что, по мнению шумеров, намного страшнее. Их боги такие выдумщики!

Чтобы дорваться до власти, этот парень был готов пожертвовать интересами своего царства, по крайней мере, до тех пор, пока жив Месаннепадда, что последний понял и потребовал больше:

— Как младший брат, ты должен будешь каждый год подносить мне подарок — шестьдесят гур ячменя.

Шумеры зерно считают не на вес, а на объем. Один гур — три тысячи шестьсот сил — чуть более трех тысяч литров. Не помню, насколько ячмень легче воды, но если брать от двух третей до трех четвертей, то получается от ста двадцати до ста тридцати пяти тонн. Запросил Месаннепадда не слабо по шумерским меркам, поскольку неквалифицированный рабочий получал всего полсилы ячменя в день, квалифицированный рабочий и солдат — две-три, а десятник и рабочий самой высокой квалификации — четыре. Подарка хватит на содержание многочисленной царской прислуги и еще останется.

— Я согласен, но только со следующего года, — сказал Гильгамеш. — В этом году собрать второй урожай не получится из-за осады. Нам самим не хватит.

— Хорошо, пусть будет со следующего года, — не стал давить энси Ура, после чего обратился ко мне: — Мы сможем помочь нашим младшим братьям из Урука?

— Конечно, — подтвердил я, поняв, насколько важно Месаннепадде подчинить Урук и стать самым сильным владыкой в Южном Шумере. — Наша армия в хорошем состоянии и горит желанием отомстить врагам за то зло, что они причинили нам.

— Я сам поведу войско, — решил энси Ура.

Видимо, понял, что если поведу я и выиграю сражение, то стану слишком знаменитым и влиятельным. Если же проиграем, то виноват буду я.

— Хорошо, — произнес я, хотя ничего хорошего в этом не видел. — С твоего разрешения я буду командовать передовым отрядом, который выйдет раньше и разведает ситуацию, выберет лучшее место для нападения на осаждающих Урук.

— Возьми столько людей, сколько тебе потребуется, — разрешил Месаннепадда.

24

Этот канал шире остальных, метров тридцать. Зачем нужен именно такой широкий — никто из моих воинов объяснить не смог. Посоветовали спросить у урукцев, которые его вырыли. Возле обоих берегов полосой шириной в полметра растет тростник. Его не выводят потому, что укрепляет берега, не дает им быстро размываться. На суше рядом с каналом растут высокие и широкие ивы и густые кусты. Если забраться в середину этих зарослей, то кажется, что находишься намного севернее, на юге России, пока еще не образовавшейся. Хотя наверняка там уже кто-то живет. Интересно, как сейчас называют себя обитатели Донецкого кряжа или Среднерусской возвышенности? Ладно, мне сейчас не до них. Я лежу в кустах, у самого края их, наблюдаю за вражеским лагерем, который примерно в километре от канала. Осада Урука продолжается уже четвертую неделю. Осаждающие устали и разуверились в победе, но не уходят, чтобы не потерять лицо. Если уйдут ни с чем, Киш и Мари перестанут принимать всерьез. Так что это типичный случай «уйти нельзя остаться». Ждут подсказки судьбы, чтобы поставить в этой фразе запятую в нужном месте.

Ближе к нам солдаты из Киша. Они заняли позиции на берегу Евфрата выше и ниже города. Солдаты из Мари предпочитают держаться подальше от воды. Как и положено потомкам кочевников, в большинстве своем плавать не умеют и реки, озера и каналы не любят. Кажется, что вражеский лагерь впал в спячку. Ближе к городским стенам еще маячат часовые в тени под навесами из тростника, а дальше все возлежат в тени, созданной с помощью самых разных подручных средств. Метрах в десяти от берега Евфрата сооружена длинная хижина из тростника. Наверное, в ней проживает Агга, новый энси Киша, старший сын убитого мной Мебарагеси. Это его первое самостоятельное руководство армией. Может быть, поэтому и не хочет снимать осаду. В случае поражение его могут и не впустить в город, избрав другого правителя. Шумеры предельно рациональны, содержат только тех, кто им нужен. Впрочем, такими же будут и другие народы до тех пор, пока не станут цивилизованными. Первый признак цивилизованности — подчинение трусливым ничтожествам и подонкам.