Рождение Темного Меча - Уэйс Маргарет. Страница 41

Стук в дверь не отвлек Блалоха. Бывший Исполняющий уже засек приближение своего человека и работы не прервал. И не потрудился произнести ни слова. Дуук-тсарит вообще мало говорил. Он хорошо знал, насколько молчание помогает производить на людей пугающее впечатление.

— Симкин вернулся, — доложил прибывший.

Очевидно, это известие оказалось неожиданным, потому что изящная белая рука на миг застыла, повиснув над страницей, пока разум, руководящий ею, быстро решал возникший вопрос.

— Приведи его.

Непонятно было, прозвучали эти слова либо просто вспыхнули в сознании стражника. Никто не давал себе труд задуматься над этим, когда общался с одним из Дуук-тсарит. Ведь их обучали чтению мыслей и контролю над чужим сознанием, наряду с прочими искусствами, необходимыми для тех, кто поддерживал порядок в Тимхаллане. Или, как это было в случае с Блалохом, для того, кто использует искусства, которым его обучили, дабы этот порядок нарушать.

Колдун не стал отрываться от своих подсчетов и продолжил выписывать длинные колонки цифр. К тому времени, как он добрался до конца столбца, в дверь снова постучали. Блалох не стал отвечать сразу — сперва он спокойно и неспешно завершил работу. Затем вытер чистой белой тряпицей перо, которым писал, и положил его рядом с гроссбухом. Только потом он взмахнул рукой, и дверь бесшумно отворилась.

— Я привел его. Он со мной...

Подручный шагнул вперед, заметил слегка приподнявшуюся бровь Блалоха и быстро обернулся. За ним никто не шел.

— Ч-черт! — ругнулся стражник. — Он же только что был тут...

Стражник опрометью ринулся к двери, на поиски своего подопечного, и едва не столкнулся с возникшим в дверном проеме молодым человеком; его появление в холодном, бесцветном обиталище Блалоха было подобно яркой радужной вспышке.

— О боже, деревенщина! — воскликнул молодой человек, поспешно отступая с дороги стражника и заворачиваясь в плащ. — Вы туда или обратно? Ладно, идите себе купаться, или резать младенцев, или чем вы там занимаетесь на досуге. Хотя если подумать, купание вряд ли может входить в число ваших любимых занятий. Вы оскорбляете обоняние, деревенщина.

Молодой человек извлек из воздуха оранжевый шелковый платок, прижал его к носу и оглядел комнату с видом человека, который только что прибыл на скучную вечеринку и никак не может решить, уйти ему или остаться. Однако же подручный Блалоха явственно дал понять, что ему следует остаться. Он схватил молодого человека за пурпурный рукав и попытался было впихнуть его в комнату. И тут же отдернул руку, взвыв от боли.

— Ах, какая жалость! Это все я виноват, — сказал молодой человек, глядя на руку прихвостня с притворным сочувствием. — Приношу свои извинения. Я назвал этот цвет «Виноградная роза». Я придумал его лишь сегодня утром и еще не успел как следует проработать. Боюсь, я оставил в «винограде» слишком много «розы».

Он протянул руку и что-то вынул из ладони стражника.

— Ага, так я и думал. Шип. Можете высосать кровь из ранки, приятель. Не думаю, чтобы шип был отравлен.

Молодой человек проплыл мимо разъяренного стражника — опьяняющий запах каких-то экзотических благовоний окутывал его, словно его личное удушливое облако, — и предстал перед бесстрастным Блалохом.

— Вам нравится этот туалет? — спросил молодой человек и слегка повертелся, чтобы дать себя лучше рассмотреть. Очевидно, вид безмолвного человека в черной рясе, сидящего недвижно и словно затягивающего все вокруг в свою черную бездну, нисколько не устрашил гостя. — Это последнее повальное увлечение при дворе. Называется «брюки». Чертовски неудобно. Натирает ноги. Но их носят все поголовно, даже женщины. Императрица мне сказала... Что-что? Что вы пробормотали, о Безмолвный Господин? Благодарю за приглашение, хотя его можно было бы выразить чуть более красноречиво. Пожалуй, я присяду.

Молодой человек изящно опустился в кресло, стоящее напротив стола Блалоха, и с удобством в нем расположился, устроившись так, чтобы наилучшим образом продемонстрировать свое одеяние. Возраст молодого человека на вид не угадывался. Ему с равным успехом могло быть как восемнадцать, так и двадцать пять. Он был высок и хорошо сложен. Длинные ореховые кудри спускались на изящные плечи. Мягкие очертания подбородка скрывала короткая бородка того же оттенка лесного ореха. Над верхней губой красовались усики; хозяин явно отрастил их лишь затем, чтобы было чем поигрывать от скуки. Одежда молодого человека отличалась необычайным буйством расцветок. Шелковые чулки были зелеными, панталоны — желтыми, камзол — пурпурным, украшенная кружевами блуза — зеленой (в цвет чулок), а с плеч ниспадал розовато-лиловый плащ и величественно волочился за хозяином.

Когда молодой человек уселся, подкручивая кончики усов, подручный Блалоха двинулся к нему с явным намерением встать за спинкой кресла. Но при его приближении молодой человек тут же прижал оранжевый платок ко рту и сделал вид, будто его терзают рвотные позывы.

— О, я не могу этого вынести! Я чувствую отвратительный...

Блалох взглядом велел своему человеку отойти. Стражник заворчал, но повиновался и занял свое место в дальнем конце комнаты. Молодой человек опустил платок и улыбнулся.

— Смените одежду, — сказал Блалох.

— Ой, ну не будьте таким провинциальным... — обиженно протянул молодой человек.

Блалох не шевельнулся и не произнес ни слова.

— Вы находите мой наряд смехотворным. Вы и меня самого находите смехотворным, — весело произнес молодой человек, — но тем не менее все равно меня используете. Не так ли, мой лорд-благодетель?

Одежда молодого человека начала медленно темнеть и изменяться, и в результате он оказался в длинной, до самого пола, черной рясе, точной копии той, что была на Блалохе, — за одним небольшим исключением. У этой рясы рукава оказались слишком длинными, а капюшон — слишком большим, так что рукава целиком скрыли руки, а капюшон упал на глаза, и молодому человеку пришлось запрокинуть голову, чтобы хоть что-то видеть.

— Я скажу: «Стой, еретик!» — Он взмахнул шелковым платком. — Разве не так постоянно говорят ваши ребята, Исполняющие? Я бы скорее...

— Симкин, где вы были? — строго спросил Блалох.

— О, много где. Знаете, то там, то тут... — скучающим тоном произнес молодой человек. Он протянул руку — черный рукав проехался по столу — и ухватил перо, лежавшее рядом с гроссбухом Блалоха. Откинувшись на спинку кресла, Симкин пощекотал себя пером по носу, фыркнул, несколько раз судорожно втянул воздух носом и в конце концов оглушительно чихнул. Капюшон тут же съехал ему на лицо.

Подручный Блалоха, торчавший в дальнем углу комнаты, заворчал и стиснул кулаки; похоже было, будто он с удовольствием воображает, как сворачивает шею молодому наглецу. Блалох и на этот раз не шелохнулся и не сказал ни слова, но Симкин, снова откинувший капюшон, вдруг заерзал и очень осторожно положил перо обратно на стол.

— Я заходил в деревню, — приглушенным тоном произнес он.

— Вы должны были сказать мне, куда идете.

— Я об этом не подумал. — Симкин пожал плечами и наморщил нос. — А-а-ап...

Он собрался было снова чихнуть, но перехватил взгляд Блалоха и поспешно зажал нос пальцами. Колдун выждал мгновение, прежде чем заговорить. Симкин облегченно улыбнулся и убрал руку.

— Когда-нибудь вы зайдете слишком далеко... — начал было Блалох.

— Чхи!

Капельки слюны дождем просыпались на гроссбух колдуна.

Блалох молча протянул руку, закрыл гроссбух и холодно уставился на молодого человека.

— Ох, простите, — кротко произнес Симкин. Он подхватил свой оранжевый платок и попытался вытереть стол. — Я сейчас все исправлю.

— Дра-ах, — произнес колдун. Симкин мгновенно застыл с поднятой рукой. — Продолжайте.

Скованный оцепенением, Симкин, не в силах пошевелиться, издал невнятный жалобный звук.

— Вы можете говорить, — сказал Блалох. — Говорите.

Симкин повиновался. На застывшем лице шевелились лишь губы. Он медленно, с трудом выдавливал из себя слова и со стороны походил на человека, которого хватил удар.