Седьмые Врата - Уэйс Маргарет. Страница 24

– К чему они ведут? – с содроганием подумал Альфред.

Он уже все решил для себя: «Если я не прав, и Ксар все-таки превратил Эпло в одного из этих несчастных зомби, я прерву его страшное существование. Я дарую ему покой. Даже несмотря на то, что мне, скорее всего, попытаются помешать.

Руны вели их строго вглубь подземного города. Альфред уже бывал в этих подземельях и знал, что они движутся в правильном направлении. Мейрит тоже знала об этом. Она шла впереди, движения ее были стремительны. Оба были насторожены, но ничего странного пока не замечали. Даже мертвые не населяли эти коридоры.

Они шли так долго, не видя ничего кроме горящих сартанских рун вдоль стен и мерцания патринских рун на коже Мейрит, что Альфред на ходу впал в подобие сна.

Когда Мейрит внезапно остановилась, Альфред, находящийся в трансе, врезался в нее.

Она отпихнула его к стене и зашипела.

– Я вижу впереди свет, – тихо произнесла она. – Это свет факелов. Теперь я знаю, где мы. Впереди находятся тюремные камеры. Возможно, в одной из них и содержат Эпло.

– Там что-то слишком тихо, – прошептал Альфред. – Слишком уж.

Проигнорировав его слова, Мейрит устремилась вниз по коридору, навстречу свету.

Альфред быстро нашел нужную им камеру. Руны на стенах уже не сопровождали их; большинство из сартанских рун в подземелье было повреждено или попросту уничтожено. Несмотря ни на что, он безошибочно двигался в правильном направлении, как если бы невидимые руны, вызванные к жизни его сердцем, мерцали перед глазами и вели к цели.

Сперва Альфред заглянул в камеру, в которую его влекло. Эпло лежал на каменном ложе. Его глаза были закрыты, руки покоились на груди. Он не двигался, и, похоже, даже не дышал.

Мейрит следовала чуть позади, постоянно осматриваясь. У Альфреда было несколько мгновений, чтобы сладить со своими собственными эмоциями до того, как Мейрит увидит напряжение сартана и догадается о том, кого он обнаружил.

Он попытался придержать ее, но она вырвалась и проскользнула вперед. Альфред торопливо произнес заклинание для открытия решетчатой двери в камере, в противном случае Мейрит прорвалась бы сквозь прутья.

Несколько секунд она молча стояла, склонившись над каменным ложем, а затем, зарыдав, рухнула на колени. Она нежно приподняла холодную и безжизненную руку Эпло и начала гладить ее, как если бы хотела согреть ее. Руны, вытатуированные на его коже, слабо светились, но жизнь покинула бренную плоть.

– Мейрит, – неловко начал Альфред, – ты уже ничего не сможешь сделать.

Жгучие слезы закапали из его глаз, то были слезы печали и ожесточенного горя, но одновременно то были и слезы облегчения. Да, он был мертв. Но то была настоящая смерть! Никакой ужасающей воскрешающий магии не теплилось в его теле. Его глаза были закрыты, лицо излучало спокойствие.

– Он покоится с миром, – прошептал Альфред.

Он вошел в камеру и остановился у изголовья своего врага, своего друга.

Мейрит положила безвольную руку Эпло ему на грудь, поверх сердечной руны. Теперь, в гнетущей тишине, она ссутулившись сидела на полу, полностью погрузившись в свое горе.

Альфред понимал, что должен что-то сказать, отдать дань уважения другу. Но слова сейчас были не к месту. Что можно сказать о человеке, который видел тебя изнутри, видел, кто ты есть на самом деле и кем можешь быть. Что можно сказать о человеке, который изменил себя. Что можно сказать о том, кто научил тебя выживать, когда ты уже собирался умирать.

Эпло был именно таким человеком. И теперь он был мертв. Он отдал свою жизнь за меня, за меншей, за свой народ. Каждый из нас получил урок силы воли и, очевидно, неосознанно впитал в себя частичку его жизненной силы.

– Мой дорогой друг, – прошептал Альфред, его душили рыдания. Он опустился вниз и положил свою руку на руку Эпло, лежащую на сердце. – Я обещаю тебе, я продолжу сражаться. Я сделаю все возможное, чтобы продолжить начатое тобой. Отдыхай. Не волнуйся ни о чем. Прощая, мой друг. Прощай…

В этот самый момент Альфреда прервал собачий лай.

Глава 13. НЕКРОПОЛИС. АБАРРАХ

– Нет, малыш! Стой!

Тон Эпло был весьма настойчив и безапелляционен. Его команда была законом, по крайней мере, пока…

Собака скулила и извивалась. Здесь ведь были верные друзья. Здесь были люди, которые могли совершать правильные поступки. И, прежде всего, здесь были несчастные и отчаявшиеся люди – люди, которым она была нужна.

Собака приподнялась и села.

– Нет, песик! – голос Эпло предостерегал. – Не ходи туда, это ловушка.

Там, ты видишь? Ловушка! Там были верные друзья, идущие прямо в ловушку. И, очевидно, хозяин только и мог думать, что о безопасности своего пса. Который, насколько собака могла определить, оставил решение за собой.

С возбужденным лаем, пес выпрыгнул из своего убежища, коридор огласился его радостным визгом.

– Что это было? – спросил Альфред, с опаской оглядываясь вокруг. – Я что-то слышал…

Он выглянул в коридор и увидел собаку. Альфред опустился на пол, весьма неожиданно и резко.

– Бог мой! – повторял он снова и снова – Бог мой!

Животное протиснулось в камеру, подскочило к колену Альфреда, и стало облизывать его лицо.

Альфред обхватил шею собаки руками и заплакал.

Не желая быть обслюнявленным, пес вырвался из объятий Альфреда и заковылял к Мейрит. Очень вежливо он протянул лапу и положил в ее руку.

Она коснулась протянутой лапы, затем, зарывшись лицом в шерсть собаки, зарыдала. Пес дружественно заскулил и умоляюще посмотрел на Альфреда.

– Не плачь, дорогая моя! Он жив! – Альфред смахнул набежавшие слезы. Встав на колени рядом с Мейрит, он положил руки ей на плечи и заставил посмотреть на себя:

– Собака. Эпло не погиб, еще не погиб. Разве ты еще не поняла?

Мейрит уставилась на сартана так, если бы он сошел с ума.

– Я не знаю – как! – Альфред, казалось, был обескуражен. – У меня у самого это в голове не укладывается. Похоже на некромантию. Или, возможно, Джонатан имеет к этому какое-то отношение. Или может быть все вместе. Или вообще никто. Ну, как бы там ни было, собака жива, а значит и Эпло жив.

– Я не… – Мейрит была изумлена.

– Дай подумать, может я смогу все объяснить.

Совершенно забыв где он находится, Альфред уселся на полу, всем своим существом приготовившись начать объяснение. У собаки, однако, были совсем другие планы. Схватив большой сапог Альфреда за носок, она крепко зажала его в зубах и начала тянуть.

– Когда Эпло был еще юношей… Хорошая собачка, – Альфред прервался, пытаясь избавить свой сапог от крепкой хватки пса, – молодым человеком в Лабиринте, он – Эпло… Милый песик. Отпусти! Я… о господи.

Собака выпустила сапог и теперь тащила Альфреда за рукав плаща.

– Он хочет, чтобы мы ушли отсюда, – сказала Мейрит.

Она поднялась на ноги несколько неуверенно. Пес, разочаровавшись в Альфреде, переключил все свое внимание на Мейрит. Напирая своим большим телом на ее ноги, он пытался сдвинуть ее к дверному проему.

– Я никуда не пойду, – сказала Мейрит, хватая рукой пса за шею. – Я не уйду, пока не узнаю, что случилось с Эпло.

– Я пытаюсь объяснить тебе, – сказал Альфред печально, – что все это связано с чувствами Эпло: состраданием, жалостью, любовью. Эпло был воспитан с пониманием того, что эти чувства всего лишь слабость.

Пес завыл и чуть не сбил Мейрит с ног, пытаясь оттеснить ее к двери камеры.

– Прекрати! – сказала она и повернулась обратно к Альфреду. – Продолжай.

Он набрал воздуха в легкие:

– Эпло было все труднее соотнести свои настоящие чувства, с чувствами, которые, как он думал, ему следовало испытывать. Ты знала, что он искал тебя, после того как ты покинула его? Он понял, что любит, но так и не смог признаться в этом ни тебе, ни себе самому.

Пристальный взгляд Мейрит опустился на каменный саркофаг, на тело лежащее на нем. Неспособная, что-либо сказать, она только лишь покачала головой.