Тень машины войны (ЛП) - Бейли Кристин. Страница 32

— Надеюсь, эта поездка на поезде будет куда более скучной, чем предыдущая, — сказал он.

Я испустила глубокий вдох облегчения.

— Мы когда-нибудь делали что-либо настолько обыденное?

— Мы как-то раз разделили кусок пирога, — сказал Уилл. Поезд под нами дёрнулся, затем покатился вперёд в комфортном размеренном ритме. Я смотрела, как мимо проносятся загородные земли, сонные французские деревни, леса и поля. Я мягко улыбалась про себя, вспоминая, каким липким был тот пирог, и как Уилл засунул себе в рот сразу половину куска. Это было так давно, и всё же я до сих пор почти ощущала вкус того запретного лакомства.

Однако сейчас не время витать в облаках, даже если это ощущалось так приятно.

— Что мы будем делать, когда доберёмся в Париж? — спросила я. — Нам негде остановиться.

— Мы можем остановиться в пансионе для туристов или в отеле, — Уилл потянулся ко мне и положил руку на моё колено. Моё сердце едва не выпрыгнуло из груди. Я уставилась на его руку, на такой интимный жест. Уилл убрал ладонь и окинул меня взглядом, полным тепла и обещаний. Я почувствовала, как к щекам приливает жар. Я по возможности старалась избегать интимных моментов и вести себя так, чтобы защитить свою репутацию. Теперь же в уединённом комфорте купе я ощущала слишком сильное искушение.

— Отель стоит так дорого. Это купе было слишком дорогим, — я сложила руки на коленях и посмотрела на свои пальцы. — Это будет опасно и вопиюще. Плохо уже то, что мы путешествуем одни, вдвоём.

— Тут ничего не поделаешь, — его мягкие карие глаза потемнели, и я почувствовала, как ужасающий трепет зарождается в моём нутре и пляшет там, лишая меня возможности дышать. — А что ты предлагаешь?

— Не знаю, но мы не можем позволить себе две комнаты. Ты и так сделал слишком много. Я не должна так обременять тебя. Это слишком щедро, — я посмотрела ему в глаза, и Уилл тихонько усмехнулся. Я не столько слышала, сколько видела, как его грудь слегка затряслась.

— Ты знаешь, как мне приятно наконец-то иметь деньги, которые можно тратить? — он откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди.

— Но ты копил эти деньги на своё будущее...

— Нет, — перебил Уилл. — Я копил их для нас. И неважно, используем мы их сейчас или потом.

— Но это важно. Если мы не сумеем вернуться в Лондон к Клятве, ты потеряешь своё место на Литейном заводе. И что потом? Это слишком большая жертва, — запротестовала я. — Крайне маловероятно, что я переживу эти праздники, не разрушив свою репутацию. Я не могу просить тебя связывать жизнь с загубленной женщиной и терять своё место на заводе.

Уилл ничего не говорил, и пауза казалась затянувшейся. Он склонил голову набок, пристально глядя на меня. Мне не хотелось смотреть ему в глаза. Я не видела, как могу выйти из этого приключения невредимой, и это несправедливо, потому что мы не делали ничего непристойного.

Уилл протянул руку и лёгким, как пёрышко, прикосновением пальцев заставил меня приподнять подбородок. Разве могут у мужчины быть такие глаза?

— Насколько я помню, ты и не просила. Я предложил, — его голос звучал мелодично и мягко, точно так же, как когда он работал со своими лошадьми. — Я хочу сделать это для тебя. Для нас. Я знаю, что ты никогда не будешь свободна до тех пор, пока мы не найдём твоего деда и не остановим убийцу, который его удерживает, — он подался вперёд и накрыл мою щёку тёплой ладонью. Я на мгновение погрузилась в защищённость его прикосновения. — Я люблю тебя, Мег. Если я могу тебе помочь, я так и сделаю. И это добровольный дар.

Если бы я голодала, то эти слова могли бы дать мне пропитание на тысячу лет. Если бы я чувствовала себя одинокой, его слова призвали бы армии, сражающиеся на моей стороне. Его слова переполнили моё сердце, и в то же время вызывали ужас, потому что они значили так много.

Я сглотнула неожиданный ком в горле.

— Я в тебе не сомневаюсь. Я лишь гадаю, вдруг ты однажды осознаешь, что цена слишком высока. Я ещё несколько лет не смогу выйти замуж, а ты уже несколько раз едва не погиб из-за меня. В какой момент эта любовь станет помехой вместо благословения? — я вздохнула. — Я не могу не думать о том, что вдруг однажды в Шотландии ты встретишь кроткую молодую девушку без такого количества сложностей.

Уилл склонил голову набок, и я не могла отвести взгляда от его глаз, мягких и спокойных, глубоких как ночь и таких же неподвижных.

— Например, тот факт, что её пытается прикончить убийца? — уточнил он.

— Именно.

Он медленно вдохнул, затем на мгновение опустил взгляд. Со склонённой головой он выглядел так, будто молился. Когда Уилл вновь посмотрел мне в глаза, там присутствовало нечто ещё — правда и страх.

— Почему ты решила, что у меня не было более многообещающих перспектив? — его голос понизился на тон.

Я почувствовала, как моё сердце остановилось.

Я выпрямилась, разрывая наш контакт прикосновений. Уилл наблюдал за мной с неизменным выражением лица, но я слишком хорошо его знала. Его плечи напряглись, и он приготовился к моей реакции.

Моё сердце, решившее вновь забиться, панически заколотилось.

— Почему ты не упоминал об этом в письмах?

— Потому что я отказался от всех этих перспектив.

Отказался. Я пьянела от прилива облегчения, но потом мой разум затмило неверием. Я знала, что Уилл значил для меня. Я знала, что он сделал для меня. Я также с болью осознавала каждый раз, когда я разочаровала его, воспринимала его как должное или отказывалась от того, что он готов был дать. Я ненавидела эти моменты. Я ненавидела сам факт их существования. Я ненавидела то, что они вызывали у меня чувство, будто я никогда не заслужу мужчину, который сидел напротив меня. Я хотела ощущать, что заслуживаю его любви и даю ему нечто большее, чем просто свою привязанность.

Но мне нечего предложить, кроме непредсказуемой жизни. Он заслуживал счастья, а не этого безумия. Не моих мятежных страстей. Он заслуживал женщину, которая достойна его неизменной щедрости — какую-нибудь милую, добрую, хорошую спутницу. Я не стану цепляться за него, если тем самым буду вредить ему. Если он захочет другую, мне нужно быть сильной и позволить ему найти собственный путь.

— Если у тебя есть чувства к другой, то ты вправе действовать по своему усмотрению. Я лишь мимолётное увлечение и часто приношу проблемы. Я знаю, что были случаи, когда я поступала с тобой не по справедливости.

Уилл скрестил руки на груди, и его левая бровь приподнялась в такой манере, которая указывала на то, что я либо упрямлюсь, либо всё усложняю.

— Поступала со мной не по справедливости? Ты рисковала своей репутацией, придя ко мне в конюшни Рэтфорда, а ведь тогда твоя репутация была единственным, что помогало тебе выжить. Затем ты обращалась со мной как с человеком, а не как с какой-то псиной, катающейся в навозе, хотя остальные слуги в доме воспринимали меня именно так. Ты была первой, кто когда-либо сделал для меня добро.

Он оставался неизменным и непоколебимым в своей убеждённости.

— Ты вытащила меня из того чёртова дома и затащила в свои происки, в которых полагалась на меня так, будто я обладаю острым умом, будто я жизненно необходим. Тебе хватило смелости отклонить моё предложение брака, чтобы ты сумела сделать нечто великое и сама стать великой, а потом ты продолжала любить меня и ценить, хотя я всего лишь работаю на Литейном заводе.

— Ты чрезвычайно умён сам...

— Я не закончил, — Уилл повысил голос. — Ты рисковала своей жизнью, чтобы спасти не только меня, но и сотни членов моего клана, моих братьев. И последнее, но явно не меньшее из твоих несовершенств — ты отклонила предложение преуспевающего графа. Мужчины, которого ты уважаешь, которым ты восхищаешься. Он богат, он почти равен тебе по интеллекту, и он красив. Чёрт, да на твоём месте я бы сам вышел за него замуж, хотя я этого ублюдка терпеть не могу!

Моё сердце ощущалось таким полным и свободным. Я почувствовала, как горячая слеза скатилась по моей щеке, и совсем неблагопристойно шмыгнула носом, пытаясь взять себя в руки. Выражение лица Уилла смягчилось, и он покачал головой, словно мы только что разделили остроумный секрет.