Стражи утраченной магии - Уэйс Маргарет. Страница 18

На черном нагруднике доспехов лежала рукоятка рыцарского меча — все, что осталось от его оружия. Доспехи врикиля были рассечены надвое, но крови Вольфрам не заметил.

— Рыцарь захочет взять трофеи, — сказал Джессан. — Если он умрет, мы положим их в его могилу.

В руках у Джессана по-прежнему был боевой топор Густава. Не успел перепугавшийся Вольфрам и рта раскрыть, как Джессан взмахнул топором и быстрым ударом отсек шлем вместе с головой врикиля от остальных доспехов.

Ошеломленный Вольфрам застыл на месте, боясь, что врикиль вскочит и схватит Джессана за горло. Этот юнец даже не подозревал, что из черных доспехов способна вынырнуть магическая сила Пустоты и похитить его душу, а заодно и душу Вольфрама.

Шлем откатился в траву. И тогда Вольфрам понял, почему он не увидел крови.

Под доспехами не было тела.

Джессан присел на корточки, чтобы лучше рассмотреть доспехи.

— Гарлник ! — выругался он по-тирнивски. — Куда… куда она подевалась?

Этот вопрос он мог бы задавать снова и снова. От врикиля не осталось ничего, кроме горстки серого, жирного на вид пепла.

Зрелище перепугало Вольфрама сильнее, чем если бы он увидел жестоко изуродованный труп. У дворфа все волосы стали дыбом, включая и усы, которые больно кололи губы. Смрад, оставленный магией Пустоты, был настолько силен, что Вольфрама едва не вытошнило.

Джессана зловоние не беспокоило. Тревинисы отличались прямолинейностью мышления. Они верили только тому, что видели, ощущали или могли потрогать. Конечно, они знали о существовании в природе чего-то такого, что невозможно объяснить. Например, что удерживает птицу в воздухе, а человека — на земле? Этого никто не знает. Но разве птице нужен ответ? Ни в коем случае. Тревинисы не обременяли свои головы вопросами, на которые не существует ответов. Подобным же образом относились они и к магии — без благоговения, даже без особого интереса, поскольку ни на что не могли ее употребить.

Встав на четвереньки, Джессан вперился взглядом в пустые черные доспехи, пытаясь найти следы тела.

— Куда делся врикиль?

Металл доспехов эхом отражал его слова. Дыхание юноши взметнуло жирную пыль, и она поднялась в воздух мелкими клочками.

Вольфрам чувствовал, как его душит смех. Волевым усилием он подавил желание рассмеяться, ибо знал, что потом не сможет остановиться.

Во рту у него пересохло, а язык, наоборот, разбух.

— Оставь это лучше здесь, сынок.

Он положил свою руку на руку Джессана. Джессан со свирепой гордостью посмотрел на него, и Вольфрам быстро убрал руку, заметив, как она дрожит.

— Врикиль — это порождение Пустоты, — безуспешно пытался объяснить он Джессану. — Порождение зла. Лучше вообще не подходить к этим доспехам, не разглядывать их и не задавать слишком много вопросов.

Джессан вспыхнул. Глаза его потемнели от негодования.

— А-а! Да ты, оказывается, трус. Ты пытался сбежать. Я видел.

— Знай ты побольше, ты бы тоже дал деру, — ответил Вольфрам. — Благодаря мне, молодой воин, ты остался жив. Но не надо благодарить меня за это!

Потирая покалеченную лодыжку, дворф постарался как можно дальше отойти от черных доспехов.

— Ты должен помочь рыцарю, — бросил он через плечо. — Он ведь сделал тебя своим оруженосцем.

— Это верно. — согласился Джессан, к великой радости Вольфрама оторвавшись от возни с доспехами.

Джессан опустился на колени и стал раздумывать, как бы ему освободить голову рыцаря от шлема. Он царапал пальцами забрало, тщетно пытаясь его поднять, но забрало было словно припаяно к шлему. При этом Джессан не обнаружил никаких застежек, пряжек или кожаных шнурков.

— Как же он снимает этот шлем? — удивлялся впавший в отчаяние юноша.

Взирая с благоговейным недоумением на хитроумные доспехи рыцаря, Джессан осторожно коснулся блестящего шлема, сделанного в виде лисьей головы. Юного тревиниса уже перестало занимать, куда мог исчезнуть труп врикиля, зато от красоты доспехов Владыки у него были готовы политься слезы.

— Такого я еще не видел, — завороженно пробормотал он. — Даже у моего дяди Рейвена нет таких удивительных доспехов.

Еще бы у твоего дяди были такие доспехи, язвительно подумал Вольфрам. Наверное, у него и шлем-то мало чем отличается от надетой на голову железной кастрюли.

— Не пытайся раскрыть секрет этих доспехов, — посоветовал дворф Джессану. — Ведь Густав — Владыка. У него магические доспехи, полученные от богов.

— Тогда почему врикиль ранил его? — недовольно спросил задетый Джессан. — Боги уж наверняка сумели бы его защитить.

— Только не от такого зла, — отвели Вольфрам, глянув искоса на пустой черный панцирь. — Я без конца тебе твержу: то был врикиль, порождение Пустоты. Но в одном ты прав. Я не видел, чтобы это исчадие зла ударило его. Возможно, рыцарь всего лишь потерял сознание от усталости.

— Башэ! — властным тоном позвал Джессан. — Хватит обхаживать лошадь. Она сама о себе позаботится. Иди сюда. Может, ты поймешь, что случилось с рыцарем.

— Лошадь печалится по своему хозяину, — сообщил Башэ, опасливо приблизившись к ним. — Лошадь рассказала мне об их путешествии. Почти две недели назад врикиль напал на ее хозяина. Между ними произошло сражение, и рыцарь решил, что убил врикиля. Однако это существо не умерло. С того момента оно все время преследовало рыцаря. Хотя они и не видели врикиля, и лошадь, и рыцарь постоянно ощущали, как зло идет за ними по пятам. Во время первого сражения рыцарь был ранен. После этого он начал терять силы, а в последние несколько дней даже перестал есть.

— Странно, — произнес Вольфрам, нахмурясь и скребя пальцами по подбородку. — Зачем врикилю понадобилось гнаться за рыцарем? Обычно эти порождения Пустоты убивают свою жертву и забывают о ней. Что-то тут не так, и очень даже не так.

Дворф потер руку. Браслет был теплым.

Башэ опустился перед рыцарем на колени. Он положил свою детскую ручку на нагрудник доспехов. От этого прикосновения нагрудник вдруг превратился в жидкое серебро. Башэ испуганно вскрикнул и попятился назад, чтобы спрятаться за лошадь. Джессан шумно втянул воздух. Наконец хоть что-то потрясло равнодушного к чудесам тревиниса.

На глазах у всех троих доспехи, словно вода, стекли с рыцаря и исчезли. На теле Густава остались потертые штаны простого покроя и кожаный камзол, какой обычно люди надевают в дорогу.

— Говорил же я тебе, что у него магические доспехи, — проворчал Вольфрам.

Он склонился над лицом лежащего.

— Чтоб мне провалиться!.. Владыка Густав, так он назвал себя. Как же я его сразу не узнал? Рыцарь Сукин Сын, удирающий от врикиля. М-да, остается только удивляться…

Вольфрам смотрел на рыцаря, а в его голове стремительно неслись мысли. Возможно, эта неожиданная встреча сулила ему новые возможности и немалую выгоду.

— Зачем врикиль напал на него? — недоумевал Джессан, настороженно поглядывая на Владыку Густава.

Оглядевшись по сторонам, Вольфрам заметил пеквея, спрятавшегося под брюхом лошади.

— Вернись, Башэ, — позвал дворф, махнув ему рукой. — Своим нежным прикосновением ты заставил исчезнуть его магические доспехи. Можешь ли ты понять, что с ним? Давай иди сюда, — еще раз помахал пеквею Вольфрам. — Не бойся, с тобой ничего не случится.

Произнося последние слова, Вольфрам снова взглянул на черные доспехи. Ему не понравились слова Башэ о том, что врикиль сумел оправиться от раны и потом почти две недели преследовал рыцаря. Но он тут же напомнил себе, что так считает лошадь. Как и все дворфы, Вольфрам любил лошадей, но не особо доверял лошадиным мозгам.

— Да он совсем старик, — воскликнул Джессан, увидев морщинистое лицо рыцаря, его седые волосы и седую бороду. — Ему не меньше лет, чем Пеквейской Бабушке! А он еще в силах сражаться.

Изумление юноши было вполне понятным. Среди тревинисов, привыкших вечно воевать, редко кто доживал до старости.

— Да, он стар, — согласился Вольфрам. — Он — старейший из человеческих Владык и наиболее почитаемый .