Обручённые Хаосом (СИ) - Змеевская Анна. Страница 20

Реджина недобро сверкнула глазами, как бы намекая, что нет, всё-таки останется. Как будто мерзкая клетка ей нравится куда больше, чем я.

— Подойди и попробуй, Маграт.

— Серьёзно, Джинни? — насмешливо изумился я. И подошёл. К самой решетке, отчего запах тигрицы — моей тигрицы — стал почти невыносимым. — Ты же знаешь, что я могу. Попробовать. И кстати, у нас одна фамилия, если ты забыла.

Не забыла. В её взгляде мелькнуло нечто очень знакомое. Горячее. Будто ей невыносимо находиться так близко и так далеко от меня. Будто она хочет… меня? Себя рядом со мной? Будь Джинни медведицей, всё было бы несколько проще. Понятнее. Кошки же… вздорные, несговорчивые и непослушные. Все поголовно.

— Не забыла, — фыркнула она. — И мне давным-давно следовало это исправить!

Это ещё как? Сменив клан или выскочив замуж за какого-нибудь линялого барсика? Лично меня оба варианта категорически не устраивают, так что пусть сразу о них позабудет.

— Обломись, Маграт, твоя девица явно хочет погостить у нас подольше, — Гектор насмешливо дёрнул бровью и, кажется, вконец вообразил себя бессмертным. — А в постели она такая же шумная?

— Не того спрашиваешь, — язвительно бросила Реджина. И, демонстративно плюхнувшись рядом со своим малахольным дружком, закинула ногу на ногу. — Знаешь что, Гектор? Забудь про моего папу. Думай лучше, как с моей мамой объясняться будешь.

Гектор и впрямь крепко призадумался — вон как его перекосило. Оно и правильно: с мамой-тигрицей никто в здравом уме дела иметь не захочет. Изара, должно быть, занята на очередном выезде, если ещё не прослышала о новых приключениях своей дочурки и не примчалась на разборки.

— Вот что: забирай-ка её отсюда, да побыстрее, — едва ли не взмолился он. — Но пацан остаётся.

— Да на здоровье.

Реджина явно собралась озвучить своё мнение на этот счёт — боги, неужели она всегда была такой несносной? — но оборвалась на полуслове, едва тщедушная ручонка Оливера стиснулась на её запястье.

— Хватит, Джинни. Иди домой.

— Что? Я тебя здесь не брошу!

— А у нас такой большой выбор? — он передёрнул плечами, понурился, но тут же, будто спохватившись, надменно задрал нос. — Иди и сообщи Магистерии, что местная пародия на Инквизицию не может отличить некромантию от вампирского касания.

— Не выёбывайся, юное дарование, — проворчал Сойер, уже разыскивающий ключ-камень в связке амулетов. — Подружка-то сейчас учешет, а ты останешься с нами и…

— И упаси тебя Хаос его хоть пальцем тронуть!

— Боюсь-боюсь, ваше котейшество, — он распахнул дверь камеры и склонил голову в дурашливом поклоне. — Извольте на выход, переноска подана.

Едва с неё сняли наручи, Реджина прошествовала мимо с таким видом, будто делает мне величайшее одолжение. К её несчастью, я по займам не мастак, а потому на всю эту кошачью показуху не отреагировал. Обогнал её у самой двери, даже не подумав пропустить даму вперёд, и поманил за собой.

— Пошли, отвезу тебя. Папочка наверняка заждался.

Реджина насупилась, зыркнула недовольно, почти наверняка собираясь отказаться, но затем кивнула.

— Спасибо, Хота, — пробормотала она, зябко обхватив себя руками и словно бы усиленно размышляя о чём-то. — Папа вряд ли ждёт: я предупреждала, что вернусь поздно. Правда, не предполагала, что закончу вечерок за решёткой и под присмотром парочки отменных мудаков, пытающихся заглянуть мне под юбку.

Я демонстративно скосил взгляд на её ноги (в который уже раз).

— С такой юбкой это не слишком сложно. И твои ноги, конечно, охуенны, но нет, Реджина, это не комплимент твоему стилю в одежде.

— Если это и был комплимент, то очень стрёмный, — она выразительно поморщилась. — Боги, Хота, ты что, мой папочка? Почему вообще каждый первый мужик норовит упаковать меня в паранджу и прочесть нотацию? Да как будто это хоть раз срабатывало!

— У тебя странное понимание слова «нотация», — парировал я. И пиджак принялся с себя стягивать — нет, не чтобы прикрыть всю эту порнокрасу, просто сил моих нет смотреть, как она дрожит. — Паранджу захвачу в другой раз.

— Тебе же лучше, если ты пошутил.

Да уж, пошутил. До сих пор изумляюсь, как это оба инквизиторских обмудка остались живы и даже с полным комплектом конечностей. Стоит только вспомнить их похотливые взгляды, внутренний зверь так и рвётся назад, сожрать обоих…

Но тут же затихает, с почти робкой надеждой наблюдая, как Реджина кутается в пиджак и медленно, глубоко тянет носом воздух. Словно бы ей по-прежнему нравится чувствовать на себе мой запах.

Очевидно, что я за все эти годы так и не смог её забыть. Наверное, даже и не хотел забывать. Насколько огромной глупостью будет думать, что и она испытывает то же самое? 

20

— Неужели я и впрямь оставила Олли с этим мудаком Сойером? — горестно вздохнула Реджина, не дав ляпнуть какую-нибудь сопливую чушь, о которой я наверняка пожалел бы уже через две секунды. — И это после всех моих громких обещаний, что в Грейморе ему нечего бояться… О, Хаос, я самый дерьмовый друг во вселенной.

— Переживёт, — бросил я. — И ты тоже. Ночь в одиночке — то ещё развлечение, особенно в компании Сойера, но будем надеяться, у твоего пацана крепкая психика. Аж целых двух оборотней завалил!

— Это был не Олли!

— Допустим, — я пожал плечами. — Но пока улики говорят об обратном. И у меня нет ни одной причины, чтобы верить на слово чужакам и тёмным магам.

— Вот это все твои претензии? Чужак и тёмный маг?

— Ну, ещё я не люблю рыжих… Разве что Эмму, но она красится.

Реджина зыркнула на меня зло, почти с ненавистью — как если бы я говорил не о своей секретарше, а…

Блядь.

Ну да, наша снежинка же не за телепатию так полюбилась зазнайкам из Магистерии.

— А что, грудастые блондинки тебе уже разонравились? — её тигриные глаза метали молнии, однако голос зазвучал ещё слаще прежнего. — Хотя о чём речь: ты ж готов трахнуть кого угодно, лишь бы это была не я.

Я развернулся к ней, едва удерживаясь, чтобы не схватить её и не показать, кого на самом деле я хотел бы трахнуть. Прямо сейчас, без всех этих разговоров.

— Я не сплю с Эммой, — проговорил я жестко. — И ни с одной женщиной из прокуратуры, инквизиции, гильдии магов или кого ты ещё думаешь записать в мои подружки. Ни с одной из тех кому я не могу заплатить. Ревнуй к эскортницам: они видят меня аж раз в три месяца, если у меня вдруг выпадает выходной!

Я, может и рад бы развлекаться почаще. Девушки — очень красивые создания, все такие возвышенные, эффектные, вкусно пахнут и украшают любую фотографию. Да только желание таскаться по девкам у меня пропало примерно… ну да, лет шесть назад, когда Джинни уже почти стукнуло семнадцать. Словно в один миг она вдруг стала такой взрослой, красивой, невероятной и невозможно моей. Всё, что случилось потом, окончательно утвердило меня в одной важной мысли — никто кроме неё не нужен. Никого не хочу больше, чем её, никого так не полюблю, никакую другую женщину не стану впускать в свою постель и жизнь. Кто вообще может с ней сравниться?

Мои светлые помыслы, разумеется, никого не волновали: слухи обо мне как о распоследнем бабнике ходили по Греймору с моих шестнадцати, да так и ходят до сих пор. И пусть ходят — моей репутации прокурора ни одна из этих сплетен повредить не может. Свои регалии я получил не за то, что сплю со шлюхами. Зато ни у кого не возникает вопросов, когда я женюсь и что за подружка сопровождает меня на очередном дурацком приёме.

— А-ах, бедняжка! — издевательски протянула Реджина, прижав руки к груди. — Очень душещипательно, я почти поверила. Ещё расскажи, что хранил для меня свою невинность, и вместе посмеёмся над этой сказочкой.

Она имеет полное право мне не верить. Кто бы поверил после того, что я сделал? Но обиду на эти слова я, как ни силился, задушить не смог.

— Увы и ах, — выдал в тон ей, распахнув дверцу кара, к которому мы подошли уж очень вовремя, — у нас обоих с этим не сложилось.