Судьба Темного Меча - Уэйс Маргарет. Страница 91

Дьякон попытался рассмотреть его лицо, но с того места, где он стоял, это оказалось невозможным. А привлекать к себе внимание он не рискнул. Взглянув на епископа, Далчейз заметил, что его святейшество больше не смотрит на него, а подает какие-то знаки в темноту.

Дьякон вовсе не был удивлен, когда в ответ из темноты появился давешний Дуук-тсарит, который привел его сюда. Он склонил голову в черном капюшоне, чтобы расслышать торопливый шепот господина. Далчейз воспользовался возможностью сделать шаг к сидящему на стуле каталисту.

— Брат, — мягко и тихо промолвил Далчейз, который мог, когда хотел, усмирять свой злой язык, — боюсь, что вам нездоровится. Если что-то...

Каталист поднял к нему изможденное лицо. От ласковых слов на глазах несчастного засверкали слезы.

Далчейз осекся. Он не только проглотил готовый вырваться возглас удивления, он едва не проглотил свой язык.

— Сарьон!

На некоторое время способность соображать оставила старого дьякона. Окончательно сбитый с толку, он с благодарностью опустился на каменный стул, вовремя подставленный еще одним Дуук-тсарит. Чародей возник по мановению руки епископа Ванье. Любопытство Далчейза перешло все границы, он уже не пытался догадаться, что происходит. В то же время страх, который таился сперва на самом донышке души, начал нарастать. Особенно после того, как дьякон увидел Сарьона. На лице каталиста застыло такое потерянное выражение, что Далчейз теперь недоумевал: как он узнал его с первого взгляда?

Хотя Сарьону было чуть больше сорока лет, он казался старше самого Далчейза. Исхудавшее лицо приобрело пепельный оттенок, который в ярком свете, исходящем из Большого Пальца, казался мертвенным. Добродушные, чуть раскосые глаза математика средних лет превратились в затравленные глаза человека, загнанного в ловушку. Взгляд этих глаз испуганно метался по темному залу, словно в поисках выхода, но неизменно возвращался к епископу Ванье. И тогда в них мелькала такая безнадежность, что у Далчейза сжималось от жалости сердце.

Дьякону стало еще страшнее. Он был постарше Сарьона и гораздо опытней его, и он не видел никакой надежды для несчастного каталиста в спокойном лице его святейшества и его холодном, размеренном голосе. А еще хуже было прикосновение этих вялых пальцев, похожих на дохлую рыбу. Неожиданно Далчейза охватило неприятное ощущение, что, пожалуй, зажился он на этом свете... Он заерзал на каменном сиденье, таком холодном, что тепло его собственного тела не могло его нагреть. Прошло уже полчаса с минуты, как он прибыл в зал, а никто еще и словом не перемолвился, не считая Дуук-тсарит, которые шепотом произносили заклинания, передвигая каменные стулья. Далчейз смотрел на Сарьона, Сарьон не сводил глаз с епископа Ванье, а епископ пялился куда-то в непроглядную темноту.

«Еще немного, — подумал Далчейз, — и я скажу что-нибудь такое, о чем буду жалеть. Я себя знаю. Что случилось с Сарьоном? Он словно вырвался из лап демонов! Я...»

— Дьякон Далчейз, — неожиданно промолвил епископ Ванье голосом, который сразу же заставил дьякона насторожиться.

— Ваше святейшество, — поспешно вскинулся Далчейз.

— Недавно освободилось место домашнего мастера в королевском дворце Зит-Эля, — сказал епископ. — Думаю, это было бы вам интересно, не так ли, сын мой?

Сын мой, как же! Далчейз фыркнул про себя, оглядывая Ванье. Конечно, он был достаточно стар, чтобы усыновить дьякона, но едва ли эти жирные чресла породили хоть одно живое существо. И тут до его сознания наконец дошли слова епископа. Он уставился на Ванье, неудержимо моргая от слепящего света.

— Но... домашний мастер, — проблеял дьякон. — Это... это же кардинальское место, ваше святейшество. Вы же не можете...

— Могу, еще как могу! — заверил его Ванье, взмахнув пухлой рукой. — Олмин надоумил меня. Вы служили ему многие годы верой и правдой, сын мой. И теперь, на склоне ваших лет, будет справедливо, если вы получите это назначение как награду. Бумаги уже составлены, и как только мы решим сегодняшнюю проблему, вы их подпишете и отправитесь во дворец. Зит-Эль — чудесный город, — продолжал вкрадчивую речь Ванье. Он так и не взглянул на Сарьона, который просто пожирал его глазами, и обращался к Далчейзу, словно они были в зале одни. — Настоящий зверинец. У них даже есть несколько кентавров... гм... под охраной, конечно.

Домашний мастер! Кардинальское место! И это предлагается человеку, которому постоянно намекают, что если бы не высочайшее заступничество, его давным-давно вытолкали бы в шею служить каталистом в каком-нибудь селе, где всех дел — выращивать горох. Запахло жареным. С самого начала Далчейз подозревал какую-то западню, а теперь и вовсе уверился, что дело нечисто. «Когда мы решим сегодняшнюю проблему, — сказал Ванье, — то подпишем бумаги». Далчейз посмотрел на Сарьона, пытаясь найти какую-нибудь подсказку в его глазах. Но каталист уже опустил голову и уставился на собственные башмаки. Правда, выражение его лица стало еще более обреченным, чем прежде.

— Я... я не знаю, ваше святейшество, — проблеял Далчейз, надеясь выгадать время, чтобы понять, за что его покупают. — Это так неожиданно, а я ведь даже еще как следует не проснулся...

— Да, мне очень жаль, но это неотложное дело. Отдохнете как следует уже во дворце. С другой стороны, вам не обязательно принимать решение прямо сейчас. Можно подождать, пока наше собрание не закончится... — Ванье сделал паузу и повернул толстое лицо таким образом, чтобы Далчейз не мог рассмотреть его выражения. — Не закончится удовлетворительно. Именем Олмина.

Далчейз усмехнулся, когда Ванье демонстративно возвел очи к небу. Итак, епископ полностью уверен, что старого дьякона можно купить с потрохами. Ну, в принципе можно. Каждый имеет свою цену. Далчейз бросил взгляд на потерянного Сарьона. Гм, если, конечно, не просить слишком много.

Решив, что в этом вопросе разногласий не предвидится, Ванье махнул рукой.

— Приведите пленника!

Темнота пришла в движение.

— И сейчас настало время объяснить, почему мы вытащили вас из теплой постели, кардинал... в смысле... дьякон Далчейз.

И епископ сложил руки на объемном животе. Возможно, это был обычный, ничего не значащий жест, но Далчейз заметил, что стиснутые пальцы епископа побелели, словно он с трудом сохранял спокойствие. Дьякон перевел встревоженный взгляд с Ванье на Сарьона. При слове «пленник» каталист втянул голову в плечи и окончательно оцепенел, превратившись в живое изваяние на своем каменном стуле. Он казался таким больным, что дьякон собрался было прервать представление и потребовать вызвать друида, как вдруг по залу разлился яркий свет.

Перед епископом Ванье возникли три шипящих огненных кольца. Рядом возник молодой Дуук-тсарит, а мгновение спустя внутри колец появился юноша. Кольца огня охватывали его руки и ноги так плотно, что едва не касались его тела. Со своего стула Далчейз ощутил жар, который исходил от них. Он даже поморщился, представив, что случится, если юноша попытается вырваться из магических оков. Но, судя по всему, пленник не собирался вырываться. Он покорно стоял на месте, опустив голову. Длинные черные кудри разметались по плечам и почти полностью скрывали его лицо. Юноше было около восемнадцати лет, как решил Далчейз, оглядывая молодое мускулистое тело с завистью и сожалением. «Итак, мы собрались здесь, чтобы осудить этого молодого человека. Но почему? Почему с ним не могут разобраться сами Дуук-тсарит? Может, он — провинившийся каталист? Нет, невозможно. Ни у какого каталиста не может быть таких мускулов. И почему здесь только мы трое? И почему — трое?»

— Вы, наверное, теряетесь в догадках, дьякон Далчейз, по поводу того, что происходит, — сказал епископ Ванье. — Примите наши извинения. Боюсь, только вы один еще ничего не знаете. Дьякон Сарьон...

Услышав это имя, молодой человек вскинул голову. Отбросив назад спутанные черные волосы, он прищурился и, когда глаза привыкли к яркому свету, огляделся по сторонам.