Нулевой километр (СИ) - Стасина Евгения. Страница 40

Про победу над огнедышащим драконом, что вместо языков пламени выпускает смрадные пары перегара ни слова. Да и не нужно это, все читается между строк: ребенок опускает плечи, неловко приподнимаясь с холодного пола, и прежде, чем в прихожую выходит Георгий, уносится в детскую, почти беззвучно прикрывая за собой дверь.

– Спать иди, – хватаю под руку ничего не соображающего хозяина, когда он застывает на пороге гостиной, и довольно грубо толкаю его в сторону. – Твоя кровать дальше по коридору.

В кухне, и если быть честным, я бы с большим удовольствием расположился там: где воздух не пропитался цветочным женским парфюмом, где от свежей наволочки не пахнет ягодным шампунем, где спящая девушка не льнет к моему боку, по-хозяйски обвивая талию. Подальше, как можно дальше от нарушительницы моего спокойствия. Пока она вконец не уничтожила то, что я так старательно реставрирую – ни к чему мне ее откровения и эти слезы, что в последнее время она даже не старается прятать. Они как-то странно на меня действуют: слушая ее рассказ о семье, я на пару минут позабыл, что засматриваться на Щербакову мне запрещает трудовой договор…

Юля

Мне тепло. Я бы сказала, невыносимо жарко, не будь это пламя, что опаляет кожу, таким до одури приятным. Тлеющий бархат, немного грубый, но убирать с него свою щеку мне определенно не хочется. Напротив, устраиваюсь поудобней, и веду ладонью по источнику пекла, соприкосновение с которым пускает разряды тока по моим венам.

- Поаккуратней с руками, — и голос тихий, с грудной хрипотцой, так и ласкает слух…

Разве что грубость, с которой меня отпихивают в сторону, портит общую картину моего пробуждения.

- Так бы и сказала, что хочешь меня пощупать, а не пела о брошеных детях, которым срочно необходима защита, — Бирюков садится на край дивана и сонно протирает глаза, щурясь от бьющего в них солнца.

Черт! Я его щупала? Безбожно приставала, даже не задумавшись над тем, кто лежит рядом со мной? Может быть, Жора прав и я испорчена до мозга костей?

- Для мужчины, который проснулся в одной постели с привлекательной девушкой, ты слишком нервный, — я и сама не в себе, и одному Богу известно, что смущает меня больше – то удовольствие, что я испытала, обнимая простого трудягу, или его реакция на мои касания.

- Для меня ты не девушка, — натягивает на свою обнаженную грудь футболку, а я, намеренно не отвожу глаз, следя за его нехитрыми манипуляциями. Это зрелище завораживает, и плевать, что Руслан бы такой интерес не одобрил: когда мне еще доведется полюбоваться молодым подтянутым парнем? Хотя бы разочек можно, тем более что сам Тихомиров верность мне хранит: оставляет в одиночестве почти на месяц, а сам развлекается с женой.

– А кто же тогда?

– Начальница. И будет лучше, если ты не будешь об этом забывать.

– Фу, – швыряю в него подушкой, – нужен ты мне. Я еще не настолько растеряла гордость, чтобы бросаться на первого встречного!

Ленка на все сто процентов права — для этого человека я лишь огромный пучок проблем. Он даже не стесняется говорить мне об этом в открытую! Хмурюсь, спешно прибивая пальцами взлохмаченную прическу, и приподнимаюсь на локте, всем своим видом говоря, что ничего особенного в нем не вижу. Подумаешь, фигура ладная, подтянутая, глаза бездонные и легкая щетина, что, кстати, ему очень идет… Я не это в мужчинах ищу!

- Тогда, — швыряет в меня штаны, что я все-таки сняла, дождавшись, когда мой водитель уснет, — в следующий раз одежду оставь на себе.

Не спорю. И если сегодня он не умчится в Москву, обязательно пересмотрю свой гардероб — в плюшевой пижаме находится с ним в одной постели невозможно, так и до теплового удара недалеко…

Жду, пока злой как черт мужчина, отправится в ванную, и торопливо одеваюсь, не желая щеголять перед ним в простеньком хлопковом белье. Тоже мне, моралист нашелся!

Глава 24

– Так и что, вы теперь вроде как влюбленные голубки? – Соколова прикладывает к себе сарафан жуткой кислотной расцветки, и тут же отправляет наряд на стойку, увешанную ширпотребом. Да уж, это вам не столичные бутики, где хочется хватать все без разбора. Рынок, которые местные гордо величают торговым центром!

– Я бы так не смогла с малознакомым парнем в одну постель улечься…

– Брось, все было вполне прилично, – отзываюсь, не желая рассказывать о том, как беззастенчиво щупала его телеса… Впрочем, делала я это неосознанно! – Как в пионерлагере, где после отбоя мальчишки пробираются в спальню к девчонкам. На мою честь он не покушался, белье с меня не срывал и никаких намеков на то, что мечтает о чем-то подобном, не делал. Больше скажу, он решил вставить замок в дверь, чтобы спокойно спать на полу. Лен, со мной что, что-то не так?

Я все утро об этом думала и пришла к неутешительным выводам: видимо, для правильного Максима Бирюкова, я слишком испорчена. Претит ему находиться так близко к развратнице, что чуть не разбила семью престарелого бизнесмена…

– Как сказать… – Соколова задумывается на секунду, но вот уже, не выдержав моей скорбной гримасы, заливается заразительным смехом. – Не неси ерунды. Тебя полгорода ненавидит за смазливую внешность. Даже моя мама советовала тебя в свидетельницы не брать – боится, что ты Теме голову вскружишь и он от меня из-под венца сбежит.

Девушка подходит к стенду с бижутерией и хватает первый попавшийся браслет из дешевого пластика, тут же цепляя его на запястье.

– А ты чего переживаешь-то? У тебя же Руслан есть, разве на остальных не побоку? Мне вот жениха достаточно: главное, что для него я самая лучшая.

А я для Тихомирова одна из… Вторая после жены, седьмая в веренице постоянно сменяющихся любовниц и единственное, чем я смогла отличиться, так это в тем, что мне одной хватило ума задержаться в его жизни надолго…

– Или тебе этот Максим нравится?

– Шутишь? – заприметив среди всего этого барахла вполне себе приличную пижаму из мягкого трикотажа, без раздумий срываю ее с плечиков, тепло улыбаясь подруге детства. – Кому в здравом уме может понравиться простой шофер?

– Мне.

Ленка краснеет, а я испуганно прикрываю рот ладошкой – у нее свадьба на носу, а будущий муж простой учитель с мизерным окладом… Когда я уже научусь думать, прежде, чем бросать первое, что приходит в голову?

Касаюсь ее руки, состроив извиняющуюся мордашку, и с облегчением выдыхаю, когда в ответ на мой жест Ленка растягивает губы в примирительной улыбке:

– А ведь этот твой шофер вполне себе нечего. Вы бы хорошо вместе смотрелись – красив, как черт.

Спорить я даже не собираюсь. До сих пор не могу выбросить из памяти его крепкую спину, и этого волка, обнажившего зубы перед броском, что красуется на Бирюковском плече. Слажен мой новоиспеченный жених отменно, так что уверять Соколову с пеной у рта, что она явно преувеличивает, не вижу никакого смысла.

– Хорош, только в моем деле это не главное. Важно, что пресс у него стальной и кулаки каменные. Голубев от страха даже заикается.

– Поверил?

– Как миленький. С самого утра из дома смылся. Наверно, к Лиде побежал, жаловаться, какую невыносимую дочь она воспитала. Или за бутылкой, чтоб хоть немного нервы успокоить. Боже, – злюсь, не слишком-то аккуратно, перебирая стопку с детскими водолазками, – что за размеры? Неужели нельзя указать возраст?

– Глупая, это рост. Держи, – протягивает мне одну, приводя в порядок прилавок, – Богдану в самый раз будет. А вообще, в чем-то Голубев окажется прав. Воспитали тебя отвратительно, Щербакова. Уже почти неделю как домой вернулась, а ответа мне так и не дала: на свадьбу-то тебя ждать?

Я знала, что этим закончится. Неспроста вечно занятая подготовкой и измученная токсикозом Соколова так быстро согласилась составить мне компанию. Не без тайного умысла разведывала, как долго я буду здесь находиться, и в бутик с вечерними платьями заглянула вовсе не из праздного любопытства. Того и гляди, нарядит меня в синюю тафту и заставит повязать ленточку с надписью «почетный свидетель».