Воздух, которым мы дышим (ЛП) - Маккензи Елена. Страница 17

— В ближайшее время мы получим товар.

Я поворачиваюсь к Рамину и мимоходом киваю, медленно идя к хижине, где живу. Товар может означать что угодно: оружие, еду, лекарства... женщин, новых заключенных. Я надеюсь, что не последние два пункта. В настоящее время в лагере проживают пять женщин. Временами их количество доходило почти до пятидесяти. Понятия не имею, куда их доставляли. Но опасаюсь худшего. И если они не мертвы, то были перепроданы. Эта мысль все еще вызывает мерзкие ощущения.

Я вхожу в свою хижину. Рядом с матрацем стоит ящик с несколькими вещами, которые принадлежат мне.

— Увидимся позже, — говорит Рамин, понимавший меня лучше всех. Он учился в США. Он знает нашу западную жизнь, и все же он здесь. В совершенно другом мире. Я потираю лицо ладонями. Я устал.

Лиам

Проснувшись, ощущаю теплое, мягкое тело, прижимающееся к моей спине. Я задерживаю дыхание еще до того, как, промаргиваясь, открываю глаза. Солнце еще не взошло, и в комнате по-прежнему царит полумрак. Единственный свет исходит от маленькой лампы на крыльце. Если она горит, значит Джордж уже в конюшне, чтобы позаботиться о животных. На мгновение этот свет кажется недавним воспоминанием. На протяжении всего моего детства этот свет сопровождал меня, и я всегда знал, что это означает медленное пробуждение нового дня на ранчо. Когда закрываю глаза, воспоминание ускользает, уступая место крикам, раздающимся из грузовика, прибывшего после того, как Рамин запер меня.

Затем маленькая, нежная ладошка, лежащая на моем животе, опускается на несколько дюймов по моей коже и останавливается у пояса моих трусов. Эта ладонь, эта рука, нежно обнимающая мое тело, и мягкий матрац подо мной, дают мне понять, что я вне опасности. То, что человек, обнимающий меня, не причинит мне вреда. Тем не менее, это ощущается странным. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то прикасался ко мне подобным образом. Долгое время прикосновения ассоциировались только с болью.

Я не смею шевелиться, наслаждаясь моментом. Но, тем не менее, какая-то часть меня хочет сбежать. Не желает допускать подобной близости, потому что это не принесет ничего хорошего. Однажды так уже было, и я не люблю вспоминать последствия. Тогда та ошибка повергла весь город в хаос. Но ощущение ее кожи на моей...! Как будто горячий пустынный ветер пронзает каждую клеточку моего тела и разрушает баррикады, которые я построил для своей защиты.

Я с разочарованием выдыхаю и пытаюсь сосредоточиться на том, что важно: немедленно прекратить все это. Глубоко вдыхаю и игнорирую дрожание моего тела, вызванное расшатавшимися нервами. Проскальзываю под рукой Тессы и встаю. Она лежит в моей постели, и от увиденной картины у меня учащается пульс и нервно порхает в животе. Черт, она такая красивая. Ее разметавшиеся светлые волосы, лицо, которое во сне выглядит еще более невинным, чем в бодрствующем состоянии. И на ней ничего, кроме коротких шорт и обтягивающего топа. Нет бюстгальтера, я вижу это ясно.

Смотрю на нее и думаю о том, что она рассказала мне вчера. Не могу поверить, что она чувствует себя виноватой в смерти своего ребенка. И очевидно, что все, здесь в городе, продолжают поддерживать ее в этом убеждении. Хуже того, они заставляют ее верить, что неудачный брак с Марком — ее ошибка. Это вызывает во мне гнев. На всех, потому что они-то должны знать. Если кто-то виноват, то это я.

Когда Тесса с тихим стоном открывает свои веки, мой член дергается, я закрываю глаза и быстро отворачиваюсь. У меня не было женщины целую вечность. Не знаю почему меня раньше не напрягало отсутствие секса, потому ли что все эти годы вокруг меня происходило столько ужасного, и женщины кричали от боли, или из-за того, что случилось до того, как я ушел на флот. Похоже, сейчас мое тело решило, что с перерывом покончено.

Нужно покинуть комнату как можно скорее, чтобы она ничего не заметила. Я хватаю рваные джинсы и майку и спешу к двери.

— Прости, я, должно быть, уснула, — хрипло говорит она. Я слышу, как позади меня шелестит постель и оглядываюсь через плечо. — У тебя снова был кошмар.

— Ты должна перестать извиняться передо мной, — отвечаю я, стараясь не пялиться на ее грудь, которую я могу видеть еще лучше, когда она сидит. — Есть вещи похуже, чем проснуться рядом с женщиной.

Ее губы открываются и закрываются, и хоть и не могу видеть этого, но подозреваю, что цвет ее лица стал намного более темным. Тесса, кажется, не дружит с комплиментами или сексуальными намеками. Но может ли женщина с таким телом быть ханжой? Мужчины, должно быть, постоянно заигрывают с ней? Может быть, не здесь, в городе, но в другом месте точно.

— Слушай, — начинаю я, наморщив лоб. — Ты не должна обо мне заботиться. Просто не приходи, когда услышишь мой крик, — говорю я и покидаю комнату, не дожидаясь ответа.

Как бы трогательна ни была ее забота, она заставляет меня чувствовать себя идиотом. Слабаком. А я определенно не хочу так себя чувствовать. Как будто я больше не в состоянии наладить свою жизнь. Я не хочу быть слабым. Если я это себе позволю, то последние пять лет одержат надо мной победу. И тогда я больше не смогу выбросить из головы крики мужчин и женщин.

Я распахиваю дверь в ванную и принимаю душ так быстро, как могу. Мне нужно выбраться отсюда, чтобы я мог снова дышать. Закончив в ванной, выхожу через кухню из дома.

— Поешь хоть что-нибудь, — зовет меня Тесса, но я ее игнорирую.

Мне нужна дистанция. Может быть, это была самая безумная идея в моей жизни. Нет, самой безумной идеей было жениться.

Глава седьмая

Тесса

Я разочарованно смотрю в спину удаляющегося Лиама, оставаясь стоять на кухне со сковородкой в руке. Он злится на меня, и я даже понимаю его. Я посторонний человек, пытающийся навязать ему свое мнение, хотя это невозможно. Это, черт возьми, не мое дело. Нужно было оставаться в своей постели. Почему я это делаю? Почему, когда слышу его наполненные болью ночные крики, мое сердце начинает заполошно биться, в груди что-то сжимается, а в глазах печет? Почему мне не удается просто отрешиться от его страданий? Лиам не желает моей помощи. Не хочет, чтобы я видела его в подобном состоянии. Мне бы тоже не хотелось. Заснув рядом с ним, я перешагнула определенную границу.

Тихо вздыхая, я держу сковородку перед Джорджем.

— Еще бекона?

— Для этого нужно время, — бурчит Джордж, беря бекон из сковороды.

— Я не должна была вмешиваться, — практически шепотом говорю я, бросая косой взгляд на подворье, где Лиам выводит лошадей из конюшни.

— Парень живет здесь, и ты, естественно, не можешь не вмешиваться, и он это тоже понимает. Лиам успокоится.

— Он живет здесь, потому что я отобрала у него его дом. И он мог бы подать в суд, а затем, возможно, получить его обратно. Вместо этого мужчина просто смирился с ситуацией. Я просто хотела его поддержать.

— И он благодарен за это. Не переживай, это не имеет к тебе никакого отношения, — говорит Джордж, засунув яичницу в рот и жуя, прежде чем отодвинуть тарелку и встать. — Я лучше пойду и помогу ему.

Я проглатываю улыбку. Достаточно хорошо знаю Джорджа, у него тот же синдром помощника, что и у меня. Он не может оставаться безучастным, когда кто-то плохо себя чувствует. Уверена, что и моя жалкая судьба — причина, почему он остался на ранчо.

Убираю посуду в раковину и мою ее, обычно это занятие оказывает на меня успокаивающее действие, но на этот раз это не срабатывает. Слыша шелест колес по гравию, я поднимаю голову и напрягаюсь.

Я должна была догадаться. Почему я ни на секунду не задумалась, что отец расскажет Марку, что видел меня с Лиамом? Потому что мне было стыдно перед Лиамом за то, как со мной обращались в городе. Я вытираю руки и смотрю на участок ранчо, который вижу из окна кухни, но не вижу ни Лиама, ни Джорджа. Надеюсь, что они в конюшне и останутся там, пока я не избавлюсь от Марка. Вздохнув, отбрасываю полотенце и выхожу за дверь кухни на крыльцо еще до того, как Марк достигает двери.