Охота на миллиардера (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна. Страница 25

У меня просто голова идет кругом от всего этого безумия.

— Я хочу уехать отсюда. Здесь можно заказать такси или что-то в этом роде?

Полянский слегка замедляет ход.

— Ты отлично улепетывала из моего дома, что тебе мешает найти медвежью тропу здесь?

И не смотря на то, что он спас меня, этот несносный тип проел мне всю печёнку!

— Ладно, разберусь сама, к черту вас всех! — машу рукой, обгоняя его.

— А «спасибо» так и не сказала.

Останавливаюсь. А он ведь прав. Надо решиться на простые слова благодарности, но они никак не хотят вылезать из моего рта.

— В нескольких километрах отсюда расположен мой загородный дом. Он не такой огромный, как этот, но ты сможешь отдохнуть, а утром мой человек отвезет тебя в город.

— Я не хочу быть тебе обязана, Полянский.

Мы останавливаемся. Этот коридор кажется бесконечным. Его глаза загораются уверенностью и озорством.

— Ты уже мне обязана, куртизанка из библиотечного фонда. Этим спасением из лап двух толстых извращенцев, я буду попрекать тебя до глубокой старости.

Я поворачиваюсь к нему. Приятное тепло растекается по телу. Мысль о том, что он планирует со мной общаться и дальше, приятно щекочет внутри. Гад же и хам, а кожу все равно покалывает. А еще бабочки. Откуда они только взялись таким стадом по всему животу? Трепещутся, ласкаясь тонкими крылышками.

Улыбаюсь ему в ответ.

— У хозяина жизни есть юмор, надо же.

— У меня много чего есть, ты даже себе не представляешь, картотечная блудница.

Закатываю глаза. Нервы все еще натянуты. Я все так же трясусь от страха. Отпустить произошедшее сразу не получается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я не проститутка сто раз говорила, когда ты наконец перестанешь меня так называть?

— Когда ты прекратишь, так забавно на это реагировать.

Что это такое? Мы что флиртуем? Поверить не могу, еще неделю назад мы готовы были удушить друг друга. Опускаю глаза, стараясь сохранить равнодушный вид.

— Руслан Владимирович, а ты не боишься мести или войны кланов?

— Я ничего не боюсь. Помнишь? Сижу в траншее и тихонько постреливаю. Будут рыпаться, я уничтожу их бизнес, заставлю клипсами торговать на рынке и есть шаурму у привокзального ларька.

— Думаю, им понравится.

На крыльце нас оглушает музыка. Гости танцуют, продолжая плескаться в объятом шикарной подсветкой бассейне.

— Борисыч, — подзывает водителя Полянский, — отвези девушку в «Студеную гуту».

Естественно, со мной он поехать не может. Не понимаю, к чему вообще в моей голове возникли эти мысли? Зачем мне его присутствие? Мы же враги и ненавидим друг друга. Нервируем на подкожном уровне. Его приезд только создаст лишние проблемы.

Я его понимаю, он не может оставить Дарью, которую привез в это гнездо разврата, он вправе развлекаться сам. Может еще помирится с хозяевами.

В машине я прижимаюсь к холодному стеклу, размышляя о том, что сегодня случилось. И все-таки почему Полянский пришел мне на помощь? Мне тошно от мысли, что было бы, если бы он не успел. Но он пришел и вытянул меня из грязных лап насильников, не побоявшись конфликта с очень влиятельными и богатыми людьми.

А Виктор? Если он действительно знал, что Акиншины промышляют подобными играми, как он мог оставить меня одну? Напился? Нажрался солодового виски и не подходил ко мне, потому что боялся гнева Полянского. Или попросту делал вид, что увлечен дочерью магната, чтобы угодить боссу?

Олигарх запрещает со мной встречаться, и Виктор мечется между симпатией ко мне и долгом угодить Полянскому. Его можно понять, он на хорошем счету, получает прилично, олигарх звонит ему, дает указания, доверяет. А тут появляюсь я, и он впервые вынужден спорить с Полянским, идти против босса! Исполнительный или… слабохарактерный?!

Глава 25

Небольшой домик Полянского обшит деревом изнутри и снаружи. Здесь пахнет натуральными материалами и чистотой. Уютно, в этом доме мне нравится даже больше, чем в его огромном поместье на Рублёвке.

Я решаю принять душ, смыть горячей водой чужое зловонное дыхание и противные прикосновения. Захожу в ванну и долго стою у зеркала, все еще не могу прийти в себя. Сегодня я очень сильно испугалась. Впервые я была такой беспомощной, что казалось мое тело больше не принадлежит мне. Жуткое ощущение непреходящего, удушающего ужаса. Паника, граничащая с истерией.

Умываю лицо водой, брызгаю на щеки и губы. К счастью извращенцам-ювелирам не пришло в голову прикасаться к моему рту. Закрываю глаза и просто дышу, успокаиваясь. А потом кожу снова покалывает, а еще хитрая змейка, знакомая, шершавая, с игривым длинным язычком. Она ползет по позвоночнику, ласкает огненным жалом, лишая меня способности трезво мыслить. Собственно как всегда и бывает рядом с НИМ.

За моей спиной стоит Полянский. Я не слышала, когда он пришел. Он сосредоточен и собран, разглядывает меня в отражении зеркала, между бровей залегла привычная складка. Я молчу, тяжело дыша, словно после многокилометрового кросса. Мне кажется, так долго друг на друга мы не смотрели никогда в жизни.

Я не огрызаюсь и не спорю, не пытаюсь сбежать или как-то обозвать его. Даже двигаться не хочу. Устала и очень-очень испугалась. А олигарх единственный, кому оказалось не все равно, что со мной сделают два богатых извращенца.

Эта мысль странным образом греет мою душу.

Еще с утра я ненавидела его. Или хотела думать, что ненавижу, потому что рядом с ним я слабая, безвольная и немного глупая. А кому нравятся быть слабой? Он странно действует на меня, почти так же сильно, как на всех остальных женщин. Я говорю «почти», потому что еще могу слегка сопротивляться.

Пришел ко мне, потому что захотел быть со мной. Пусть только сегодня, пусть на пару часов, но именно со мной. Разве не об этом мечтают девяносто процентов женщин, смотрящих на этого высокого, красивого мужчину? Так странно. Гордая и независимая Вера Образцова безумно радуется ненавистному Полянскому. Как же просто я сдаюсь ему на милость. Слабачка…

— Я решила, что ты очень занят, — не узнаю свой голос. Говорю нежно, совсем не так, как обычно беседую с ним.

— Я разобрался с делами, — все так же жестко и непреклонно, отделяя каждое слово.

А мне нравится, даже губы пересыхают. Я слабая девушка, а он сильный мужчина. По спине ползут мурашки.

— Прошло всего пятнадцать минут.

Мне горячо и уже сладко. Для нас двоих здесь слишком мало воздуха. Он ведь тоже это чувствует? Иначе зачем приехал?

— Дела были незначительными, — ухмыляется Полянский.

А я только сейчас понимаю, насколько я живая рядом с ним. Полянский разжигает во мне столько жизни, что в пору расправить руки и взлететь, словно птица. Богатый, наглый, сильный, властный, он не подчиняется мне и никогда не будет подчиняться. Не уступит, не станет бегать и не прогнется. Но разве этого мне хочется на самом деле?

Он делает шаг, и теперь мне некуда бежать. Да я и не хочу. Раковина давит мне на живот, спиной я чувствую твердую мужскую грудь. Он стягивает майку через голову, бросает на пол и остается голым по пояс. В зеркале успеваю пробежаться взглядом по внушительным плечам, мощной груди, мускулистому животу, отметив красоту темных пятнышек сосков. Небольшая поросль волос и испарина. Непроизвольно облизываюсь, от всего увиденного.

Я тоже хочу быть голой для него. Он кладет руку на мою шею, эротично проводит пальцем по моим губам. Я вижу это в отражении, мы оба видим. Олигарх сжимает мое горло, массирует, а затем наклоняется и жадно целует ухо, кусает мочку, царапает трехдневной щетиной.

Закатываю глаза от удовольствия. Отпускает шею, спускается ниже, бесцеремонно теребит грудь, сжимая ее через майку, впечатывает в свое тело так, что я не могу ни спрятаться, ни скрыться. Полянский слишком сильный, чтобы у меня появился хоть шанс сопротивляться ему. Он разворачивает меня к себе лицом, наши глаза встречаются. Планета останавливается. Он медлит несколько секунд, а затем глубоко и жарко целует в губы.