Переплёт - Коллинз Бриджет. Страница 48

— Но ты наверняка видел книги, — продолжал он. — Даже школьные учебники — чьи-то воспоминания. Разве учителя в школе вам не рассказывали?

— В школе мы учились по табличкам. У нас были прописи, письма. — Я повел затекшими плечами. — Но книг я никогда не видел. В наших местах книги не читают.

На лице Дарне застыло недоверчивое, напряженное выражение, которое я частенько видел у йего раньше. Наконец он кивнул. Мне показалось, что прошло несколько часов.

— Ты прав, — промолвил он. — Откуда тебе знать про книги. Ближайшая к вам переплетчица, старая ведьма, живет на болотах, до нее несколько миль пути. Неудивительно, что ты не знаешь о ее существовании. Мне про нее дядя рассказал. Ему она, впрочем, ни к чему. Его интересует лишь то, что плещется на дне бутылки.

Дарне замолчал. Клякса что-то унюхала и натянула поводок. Он стоял и смотрел себе под ноги, но там ничего не было, кроме примятой травы, сгнивших прошлогодних листьев и узловатых древесных корней, в нескольких местах вспоровших землю. Вдруг над нами защебетала птица; порыв холодного ветра ударил мне в лицо, принеся с собой запах земли. Я сунул руку в карман и нащупал расписное яйцо, которое он подарил мне на ярмарке.

— Дарне...

— Что?

Я хотел ему что-то сказать, но что? Через мгновение он выпрямился и прошагал мимо меня к тропе, ведущей вверх по склону. Деревья росли слишком часто, и мы не могли идти рядом; я следовал за ним, втайне радуясь, что он не видит моего лица. Мне не хотелось, чтобы он заметил, как стыдно мне стало, когда я вспомнил ту книгу с ярмарки и гнев отца.

Клякса взволнованно взвизгнула и метнулась в сторону; Дарне чуть не наступил на нее, но не рассмеялся, как обычно, а лишь резко подтянул к себе поводок. Какого бы зверя она там ни унюхала, погоню пришлось отложить.

Он остановился на вершине небольшого пригорка, где кончался лес. Отсюда открывался вид на руины замка, ров, блестевший в долине внизу, и дом его дяди: тот виднелся на горизонте, почти скрытый от глаз свежей листвой. Близи-• >= — = д С » r 0 •ys ^ ■ ^ <•

лась гроза: над головой сгущались клочковатые темные облака. Солнце в последний раз блеснуло из-за туч, окрасив все жидким золотом; затем тучи сомкнулись и заволокли небо.

— Хочешь пойти ко мне секретарем? — вдруг спросил Дарне.

До меня не сразу дошел смысл сказанного. — Что?

— Мне нужен секретарь. Само собой, с приличным жалованьем. Работа несложная: писать письма, давать советы и все такое прочее. Не перебивай, — добавил он, резко развернувшись ко мне. — Дай мне хоть раз договорить и послушай, прошу. Я хочу те... мне нужен человек с незамутненным взглядом, тот, чья голова не забита всей этой ерундой. Да, ты будешь получать жалованье, но я не прошу тебя идти ко мне в услужение. А если тебе не понравится, можешь уйти в любой момент.

Я повернулся к горизонту и вгляделся в приближающееся грозовое облако. Его зазубренная кромка напоминала край устричной раковины: жемчужно-серая оборка на темном фоне. Что бы он ни говорил, начав работать на него, я стану его слугой. Я представил себя управляющим поместья Арчимбольта, его лесами и сельскохозяйственными угодьями. Отдельный кабинет в Новом доме и жалованье, на которое отец с матерью могли бы...

— У меня уже есть работа, если ты не заметил, — ответил я.

— Заметил. Но ты же не планируешь всю жизнь работать на отцовской ферме?

Я поджал большие пальцы ног, чувствуя, как просела под подошвами рыхлая земля.

— Когда отец состарится, ферма станет моей. — Да, но...

— Да, но что1 По-твоему, этого мало? — Я повернулся к нему лицом и приосанился, почти сравнявшись с ним ростом. — Или ты хочешь сказать, что любой, будь у него выбор, предпочел бы стать таким, как ты, чем работать на ферме?

— Прекрати! — Он покачал головой. — Я совсем не то хотел сказать. Я предлагаю тебе другую жизнь. Вот и все. — Мне не нужна другая жизнь.

Наступила тишина. Я топтал лоскут травы, пока совсем не примял его к земле вперемешку с комьями грязи. Я знал — стань я управляющим, мог бы вдохнуть жизнь в запущенное поместье Дарне; отец стал бы спорить со мной, говорить, что я слишком мал и не ведаю, о чем говорю, но у меня не было сомнений, что я смог бы увеличить урожаи вдвое, а дичи развелось бы столько, что хватило бы и браконьерам.

Взглянув на Дарне, я увидел, что тот смотрит на меня; напряженные морщинки залегли вокруг его губ и глаз, будто он силился скрыть от меня свои мысли.

— Но ты хотел бы попробовать?

Я стиснул зубы, с трудом представив, как подчиняюсь его приказам. А когда они с Альтой поженятся...

— А если не соглашусь, — ответил я, — ты найдешь когото еще на это место?

— Мне нужен ты. Если откажешься, я больше никого искать не стану. — Он изменился в лице. — Так что скажешь? — Нет, — ответил я.

— Эмметт...

— Нет.

Он закрыл глаза с видом человека, потерпевшего поражение. Затем вздохнул и начал спускаться вниз, на поле, к тропинке, ведущей к дому.

— Будь проклят ты и твоя гордость, — обессиленно выпалил он.

— Гордость? Это я-то гордец?

Он не ответил. Кажется, он даже не слышал меня. Я поплелся вслед за ним. Глина налипла на ботинки, и каждый шаг давался с трудом.

Желая нарушить тягостное молчание, я произнес: — А разве твой дядя не захочет сам выбрать тебе помощника?

— Дядя тут ни при чем. Когда-нибудь я вернусь в Каслфорд и стану работать на отца, управлять его фабриками.

— Погоди, — опешил я, — а я-то думал... ты планируешь вернуться в Каслфорд?

— Да, если отец соизволит положить конец моей ссылке. — Он глянул на меня через плечо и тоже остановился. — А ты что думал? Меня отправили сюда в наказание. Разрешили выбрать: или к дяде, или в дом для умалишенных. Я и не собирался оставаться здесь навсегда. Вот почему я хотел, чтобы ты... Впрочем, забудь. Как-нибудь переживу.

Я зарылся пятками в грязь и надавил, прорвав слой травы и увязнув в глине по самые щиколотки.

— А как же Альта?

— А что с ней? Мне нужен ты, а не Альта.

Он резко сорвался с места, и я чуть не поскользнулся, пытаясь его нагнать. Облака сбились темной грядой, серая пелена окутала все вокруг. Вдалеке, на другом краю долины.

бледная завеса дождя опустилась на Новый дом и руины старого замка.

Мы подошли к каменной стене у подножия холма. В стене была вырублена лестница. Дарне молча перелез и стал ждать меня на противоположной стороне, повернувшись спиной. Колокольчики здесь уже отцвели; их примятые пожухлые листья покрывали глинистый склон. Каркнул и затих ворон.

Я слышал его дыхание. В его волосах застрял кусочек коры почти такого же цвета, как растрепавшиеся прядки, шея сзади перепачкалась зеленым лишайником.

— А что ты натворил? — спросил я.

— Что?

— За что тебя наказали?

Он медленно повернулся ко мне. Его глаза тревожно округлились; он явно хотел рассказать мне о чем-то, но не мог. Или мог, но не хотел.

— Неважно, — ответил он, — все равно это больше не повторится.

Вдруг пошел град. Мы инстинктивно бросились к ближайшему дереву, но почки еще только распустились, и редкая листва не могла нас укрыть. Клякса дрожала, сжавшись в комок у ног Дарне. Градины били меня по голове и плечам, таяли и стекали вниз ледяными струйками.

— Лучше нам вернуться, — сказал я, пытаясь перекричать стук града. — Можем выпить чего-нибудь горячего... — Ты иди. А я пойду домой.

— Дарне...

— Оставь меня в покое. Со мной все в порядке. Он не дал мне шанс ответить. Не успел я возразить, как он перемахнул через ручей и побежал по полю, поскальзываясь в грязи. Его одежда вмиг промокла, по спине стекали струи. Может, мне и следовало пойти за ним, но сначала я решил, что слишком рано, а потом стало поздно; нужный момент я упустил.

XVI

Дарне больше ни разу не упоминал о своем намерении вернуться в Каслфорд. Я даже решил, что, возможно, неправильно понял его. Быть может, он имел в виду «вернуться ненадолго, а потом снова поселиться у дяди» или «наведаться в Каслфорд»? Слишком уж долго длилось его наказание. Я попытался представить его отца, но воображение рисовало лишь нечто вроде ярмарочной мишени с дырой вместо лица: видел его костюм, дорогие часы и цилиндр, но черты лица распльюались. Потом я попытался угадать, что же такого мог натворить Дарне, чтобы его захотели поместить в приют для умалишенных. Мысли об этом не давали мне покоя, как корка на ране, которую то и дело хочется ковырять; никак не мог отделаться от них, хотя они причиняли боль. Я думал об этом, когда мы сажали репу, расчищали поле от камней и засеивали его травой; навязчивые мысли зудели в голове, даже когда я спал, и маячили на грани сна и бодрствования. Р1ногда я даже думал во всем признаться Альте — но в чем? Что бы я сказал ей — что с Люцианом явно что-то не так, но что именно, я не знаю? Проще было держать все в секрете, притворяться дурачком и делать вид, что ничего не понимаю, когда она хмурилась и спрашивала, о чем я думаю.