Дело о Невесте Снежного Беса (СИ) - Гусина Дарья. Страница 7

— Довольно! — глаза Гудкова пылали. — Убери!

Я пожала плечами и положила книгу на столик.

— Послушай, — глухо сказал Лексей, поднимаясь и подходя к камину. Он протянул к огню руку и пламя доверчиво ее лизнуло. Я тоже приблизилась, понимая, что настало время разговора посерьезнее. — Я не понимаю, что мне делать. Каждый раз, когда я думаю, что ты моя, ты ускользаешь из рук. Я все перепробовал. Все, что всегда действовало на других девушек, с тобой не работает. Я не понимаю… — повторил Гудков, покачав головой. — Я нехорош? Некрасив? Обижал тебя? Да, обижал. Прости. Это от беспомощности. Я злюсь, постоянно, потому что каждую секунду думаю о тебе. И днем… и ночью... особенно. Даже подозревал, — саламандр издал легкий смешок, — что ты меня зачаровала. Но в тебе почти нет магии. Понимаешь?

— Нет.

— Ты из немагической семьи. Плебейка. Тебя взяли из-за хорошего коловрата? Кроме магического «пояса верности» на тебе ничего нет, так?

— Ну... что-то вроде этого.

— Такие, как ты, таким, как я, не пара, — с горечью констатировал Гудков. — Игрушки на одну ночь, не больше. И они всегда соглашаются, эти игрушки. Некоторые не сразу. Но потом принимают все: цветы, подарки, деньги… мое пренебрежение. Они всегда влюбляются, даже если я не применяю магию. А ты…

— Мне тебя пожалеть? Дочитать про твоих предков, а потом пасть к ногам?

— Иногда этого бывает достаточно. Ты… ты смеешься надо мной. Это меня еще больше заводит, понимаешь?

— Нет, — повторила я.

— Я обещаю заботиться о тебе. Я даже готов представить тебя своему отцу! Это… это честь для тебя и позор для меня! Но я готов! Только давай встречаться. Я буду… терпелив. Не потребую… ничего, пока ты сама не захочешь.

— Я не захочу. Отпусти меня, Гудков, а? — попросила я. — У тебя все пройдет, вот увидишь, а я… мне, кажется, нравится другой… парень.

— Или мужчина? — зрачки саламандра превратились в две оранжевые точки.

— Или он, — согласилась я.

— Нет, — сказал Гудков, подумав. — Сегодня мой день, и я выжму из него все, что смогу. Прекрати сопротивляться и приструни свою магию. Я знаю, ты можешь.

Гудков шагнул ко мне. Меня обволокло светом, приятным, ласковым, расслабляющим. Ушли из головы тревожные мысли, стало спокойно и уютно. Моя магия не восстала против прикосновения саламандра. Снеговик был горячим, но не обжигающим.

Однако этот поцелуй… умом я понимала, что мои губы сейчас во власти чужих губ, настойчивых и при этом нежных, что наши языки касаются и мужские пальцы теребят волосы, вытягивая из них шпильки…. И я ничего при этом не чувствовала, словно глядя на все со стороны… равнодушно, хотя и с некоторым любопытством. Жар желания, например, томление, описываемые в любовных романах – где они? Тело отзывается острыми токами и пульсацией? Я прислушалась. Нет, не отзывается. Было мокро и тепло. Мягкие, согревающие волны саламандровой магии радовали меня больше, чем поцелуй.

— Вот, — тихо сказал Лексей, прерывисто дыша мне в лоб, — теперь понимаешь?

— Лёш, можно я пойду? — я сконфуженно поморщилась. — У меня дела.

— Какие еще дела в такой момент?! — взревел саламандр.

— Работа, — сказал кто-то за моей спиной. 

Знакомый голос. Со знакомыми интонациями. Занудными.

— Антон Макарович! — хором воскликнули мы с саламандром, отпрыгивая друг от друга.

— Студентка Огнецвет, — проговорил вендиго. — Я повсюду вас ищу. Спасибо Генриху, он подсказал, где вас найти. Впрочем… если вы сейчас заняты…

— Нет!

— Да!

— Вы пропустили занятие по Боевой магии, — продолжил преподаватель, игнорируя Лексея.

— Я… не смогла. У меня были… обстоятельства.

— Понятно, — Антон Макарович задумчиво посмотрел на красного от недовольства Гудкова.

— Огнецвет не в вашей семерке! — яростно сверкая глазами, нагло заявил тот. — Она скорее всего попадет к Баллариэлю на Теоретическую магию. Что ей делать на вашем занятии?

Я поморгала: мне показалось, что от саламандра к вендиго двинулась волна жара и света. Докатилась до кончиков туфель Антона Макаровича, жалобно зашипела и рассеялась. Олевский слегка шевельнул бровью, но ковер под нашими ногами на миг покрылся инеем. Я одна это видела?

— Не припомню, чтобы я официально объявлял окончательный состав своей семерки, — невозмутимо проговорил вендиго.

— Вы… — Гудков немного смутился, — вы ко всем лично подходили… приглашали…

— И вас? — в тоне Олевского промелькнула насмешка.

— Я… мне сестра передала.

— На вашем месте я бы поинтересовался лично, — дружелюбно посоветовал Антон Макарович.

— То есть я…? — Лексей слегка побледнел.

— Приняты в любом случае, как и студентка Огнецвет, —  Олевский отвернулся от Гудкова и обратился ко мне: — Лучезара, вы… освободились? Завтра бал. Нам нужно репетировать танец. Остальные девушки из моей семерки уже готовятся. И есть еще кое-что – срочное дело, связанное с текущим расследованием. Сможете проехать со мной в агентство прямо сейчас?

— Да! — воскликнула я, притопывая от нетерпения.

Не знаю, почему Олевский передумал, но я сейчас за любой кипиш, кроме «рабства» у саламандр!

— Постойте! — Гудков не собирался отступать. — Лу у вас больше не работает! Вы сами Броньке сказали!

— Бронислав неправильно меня понял, — все с той же дружелюбной улыбкой (от которой у меня почему-то гулял по спине холодок) сообщил вендиго. — Госпожа Огнецвет – студентка. Формат подработки может отвлекать ее от занятий в Академии. Поэтому мы уволили ее с занимаемой должности… медиума и предложили место… независимого консультанта. Предлагаем, — уточнил вендиго, взглянув на меня с тревогой.

— Я согласна!

— Нет, погодите!

Гудков схватил меня за запястье. Снеговик стремительно нагрелся… и саламандра отбросило к камину. Алексей с трудом удержался на ногах, вцепившись в решетку и выругавшись. Взгляд его был весьма… красноречив. Я сконфуженно развела руками. Извини, Леша, не судьба. Будет много других девчонок, на которых деяния саламандр, описанные в справочнике выдающихся магических существ, вне всякого сомнения, произведут неизгладимое впечатление. А мне пора.

На лице Антона Макаровича было странное выражение. Словно он боролся с улыбкой. Но он, конечно же, не улыбался. С чего бы ему улыбаться?

— Это издержки… э-э-э… пари … — промямлила я, пытаясь объяснить ситуацию, —… мы тут поспорили немного.

— Я в курсе, — сказал Олевский, вернув на лицо невозмутимость. — Едем?

Глава 29

Мы проходили через холл, когда Олевский остановился и заметил, глядя немного… мимо меня:

— Пожалуй, вам следует переодеться. На улице холодно.

Я посмотрела вниз, на свои ноги в чулках и туфли на высоких каблуках (я про них совсем забыла, вот почему вендиго был вынужден замедлять шаг, несмотря на срочность дела) и почувствовала, как разгораются щеки.

— Да-да… вы ведь подождете?

— Без вас не уеду, — серьезно пообещал Антон Макарович.

Я понеслась к ближайшему порталу, но вернулась. Мне нужно было обязательно уточнить, что…

— Вам действительно понадобилась моя помощь?

— Да, — Олевский посмотрел мне в глаза. — Ваша и вашего перпетума.

Во мне поднялась волна противоречивых чувств. Ура, я нужна ему! Я нужна ему только как медиум?

— И вот что, госпожа Огнецвет…. Лучезара. Я говорил с Иваном Дмитриевичем. Получил для вас разрешение на внеучебную практику-подработку. Я ваш преподаватель, за вас отвечаю головой. Любой признак угрозы, замешательство, подозрения… что угодно – все через меня! Я на связи двадцать четыре на семь. Даже если у вас просто болит голова, Лучезара, я должен об этом знать.

Я такой ценный сотрудник?! Я всего лишь ценный сотрудник?

— Вы мне доверяете? — спросил Антон Макарович.

— Асболютно!

— Вот и замечательно.

Еще одна улыбка вендиго. Я думала, он вообще не улыбается. Сегодня просто день сюрпризов. Я вручила вендиго сумку с колбой (которую Антон Макарович принял очень осторожно) и помчалась к порталу, стуча каблуками и попискивая от восторга.