Холодный викинг - Хилл Сандра. Страница 23

Горящие глаза презрительно оглядели Руби.

— Правильно сделала твоя мать, когда назвала тебя именем потаскухи из песни!

— Торк, это неправда! — вскрикнула Руби, но он уже исчез. Руби коснулась пальцами распухших от поцелуев губ, чтобы унять рыдания.

Когда этот человек прекратит ранить ее?!

ГЛАВА 7

Следующие несколько дней мысли о Торке терзали Руби. Что бы она ни делала — помогала ли Джиде делать заготовки на зиму, делала ли покупки с Астрид под бдительным присмотром Ульфа, играла ли с детьми, пела и рассказывала ли истории во дворце Зигтрига, где обрела поистине нежеланную популярность, — Руби постоянно думала о викинге, похожем на ее мужа как две капли воды.

Рассудок твердил, что Торк не ее муж. Но сердце ничего не желало слушать и не находило разницы между Джеком и Торком.

Руби стремилась поговорить с Торком, но он избегал ее, как чуму, почти не приходил к Олафу и исчезал, как только встречался с ней во дворце Зигтрига, обычно уводя с собой блондинку, так похожую на Долли Партон.

Каким-то образом ей необходимо убедить Торка, что она явилась из будущего и по неизвестной причине, ясной лишь Богу, была послана викингу. Кроме того, Руби неустанно тревожилась о сыновьях Торка. Она должна объяснить, как его безразличие ранит мальчиков! Они нуждались в нем почти так же отчаянно, как сама Руби.

А как насчет Джека и ее собственных детей? Жалеет ли Джек о том, что покинул ее? Или считает, что Руби умерла? Она не могла вынести ужасной картины — Эдди и Дэвид на ее похоронах. Как они смогут жить без матери? Но ведь Джек намеревался искать другую женщину и сам сказал жене об этом. И какой болью ни отзывалась бы эта мысль, Руби надеялась, что вторая жена Джека будет хорошей матерью мальчикам… если сама она не вернется.

Руби вытерла глаза и посмотрела на Джиду, что-то весело щебетавшую. Они направлялись к замку короля, и Ульф почтительно следовал сзади.

— Просто не понимаю, почему Бернхил, последняя любовница Зигтрига, захотела нас видеть? Да еще средь бела дня! Все порядочные люди заняты делом!

— Я знаю не больше, чем ты. Поверь, я с радостью держалась бы подальше от короля и его переменчивого нрава. Боюсь, он прикажет обезглавить меня.

Наконец они добрались до дворца. Большой холл встретил их тишиной. Служанка проводила их наверх, где с десяток богато одетых женщин, принадлежавших ко двору Зигтрига, с нетерпением дожидались прихода чужеземки.

После положенных приветствий Бернхил, ширококостная женщина с внешностью амазонки, по-видимому, прекрасно подходившая Зигтригу ростом и статью, перешла к делу.

— Я сидела в холле в ту первую ночь, когда ты появилась, и видела эти прозрачные тряпочки, которые были на тебе. Не можешь показать нам их еще раз, здесь, когда мы одни?

Руби и Джида обменялись удивленными взглядами.

— Зачем? — спросила Руби.

— Мне нравятся красивые вещи, — объявила тщеславная женщина, обводя рукой комнату, где на стульях валялись роскошные одеяния. Гобелены тонкой работы украшали каменные стены, а поверх циновок на полу лежал персидский ковер.

— Кроме того, я заметила, как смотрели на тебя мужчины, когда ты разделась. Может, и мне пойдет такой наряд?

— Конечно, я помогу тебе, — нерешительно пробормотала Руби. — Я владею компанией, производящей тонкое женское белье.

Бернхил и женщины захлопали в ладоши.

— Превосходно! — провозгласила Бернхил. — Значит, ты можешь и мне сшить такое. Сейчас сделаем набег на сокровищницу Зигтрига и поищем ткани.

Когда Руби еще раз прошлась в черном белье перед дамами, те заохали и заахали, осторожно прикасаясь к тонкому кружеву и расспрашивая, какие еще ткани можно использовать и есть ли другие фасоны.

— Почему у тебя такие колючие ноги? — поморщилась одна из дам.

— Две недели не брила, — пояснила Руби.

— Ты бреешь ноги? Зачем?

— В моей стране большинство женщин бреют ноги, а некоторые подбривают даже волосы внизу живота, — ответила Руби, проводя воображаемую черту.

— Но разве это не больно? — вскрикнул кто-то.

— Совсем нет, если намылить хорошенько и взять острый клинок. А ноги становятся гладкими, словно шелк.

Но женщины весьма недоверчиво отнеслись к этому новшеству, особенно когда Руби объяснила, что процедуру нужно повторять через день.

Сокровищница была переполнена тканями, нитками и тесьмой всех вообразимых цветов. Конечно, Руби знала, что викинги торгуют по всему свету, но это изобилие поразило ее.

Сообразив, что бумага еще не изобретена, Руби отложила отрез жесткой белой ткани для выкроек и, упрекнув женщин в жадности, выбрала несколько рулонов шелка — черный, ярко-красный, зеленый, белый и два оттенка. синего, а также подходящую отделку. С огромным трудом удалось убедить Бернхил, что шерсть не очень подходит для нижнего белья, даже зимой.

— Сегодня я смогу сшить только один комплект, — сказала Руби, объяснив попутно, что такое «комплект». — Возможно, если остальные будут внимательно наблюдать, они смогут сами сделать выкройки.

Бернхил, без всяких колебаний и смущения, разделась догола и гордо прошлась по комнате. Великолепное тело соперничало с фигурами лучших атлеток, виденных Руби в своей жизни, и она без обиняков похвалила Бернхил.

— Как ты сохраняешь форму? Бегаешь трусцой? — поинтересовалась она и, рассказав о беге трусцой, с удовлетворением отметила неподдельный интерес Бернхил.

— В Дублине я упражнялась на мечах с братьями, а дважды ходила в набеги, — объявила Бернхилл. — Здесь мне почти ничего не дают делать. Зигтриг запрещает мне выходить на ристалище. Боится, что я побью его мужчин, особенно если возьму в руки короткий меч! Зато, — лукаво добавила она, — он не знает, что я ухожу со своим слугой Хедином на окраину города, где мы вместе тренируется. Женщина должна уметь защищаться.

Еще бы! — подумала Руби. Кому лучше знать, как не ей!

— Может, и я стану бегать с тобой вместе.

— Но Олаф запрещает мне бегать!

Руби не собиралась заработать еще одно наказание ради того, чтобы удовлетворить каприз любовницы Зигтрига. Она рассказала Бернхил о том, что произошло.

— Меня много раз запирали в комнате, — похвасталась любовница Зигтрига. — Иногда он даже бьет меня, но не очень сильно, не ломает костей и не уродует лицо. Уж такого я не потерпела бы!

Руби использовала ленты вместо крючков и петель на лифчиках и вместо эластика на поясе панталон. И через пару часов Бернхил уже красовалась в пламенно-красном бикини, отделанном черным кружевом, и таком же лифчике, в вырезе которого тоже соблазнительно выглядывало черное кружево. Повертевшись перед большим зеркалом из полированного металла, она объявила, что в жизни не носила лучшего наряда.

— К завтрашнему дню сшейте мне еще с дюжину таких! — велела она двум портнихам и, подойдя к лакированному восточному сундучку, начала рыться в нем, пока не отыскала то, что хотела, — изумруд размером с миндалину, свисавший с тонкой золотой цепочки. Подойдя к Руби, Бернхил вручила ей драгоценность.

— С моей благодарностью.

— О Боже! Я не могу принять это! Для меня было большим удовольствием сшить для тебя белье!

Но Джида одобрительно кивнула, и Руби приняла драгоценность. По пути домой Джида и Руби хихикали, словно девчонки, над сегодняшним приключением.

— Я должна поблагодарить тебя за это, Руби, никогда меня не приглашали во дворец королевские жены и любовницы.

— По-моему, весьма сомнительная честь.

Джида улыбнулась и нерешительно спросила:

— Не могла бы ты показать мне, как сделать такое же одеяние?

Руби разразилась смехом, и Джида покраснела.

— Надеюсь, я не буду глупо выглядеть в таком наряде? — застенчиво поглядела на нее Джида.

— Ну конечно нет! Я знаю фасон, который идеально подойдет тебе! Я смеялась над собственным дурацким положением! Одна, в чужой стране, боюсь за собственную голову, и все равно нахожу время заниматься бизнесом! Мой муж Джек опять сказал бы, что на первое место я, как всегда, ставлю собственные интересы!