Холодный викинг - Хилл Сандра. Страница 9

При этих словах Торк снова, нахмурившись, взглянул на надпись на футболке Руби, словно соображая, уж не лазутчица ли она саксов.

— Губы Тора! Ты заходишь слишком далеко! — прогремел Зигтриг, вскакивая словно разъяренный гризли. Густая красновато-рыжая борода была забрызгана слюной.

— Нет, не слишком.

Торк тоже встал, бесстрашно глядя на разъяренного вождя. — Пора высказать тебе правду о ненадежности твоего положения, и…

Зигтриг издал вопль, похожий на бычий рев; лицо побагровело от ярости. Но, к чести Торка, тот даже не шевельнулся.

— Ты смеешь называть меня слабым? Выскочка! Жалкий шакал! Хоть ты и Джомсвикинг, сын самого короля Гаральда, клянусь, я этого так не оставлю! Меня так и подмывает вырвать твой дерзкий язык!

Но внезапно король Зигтриг рассмеялся и так сильно хлопнул Торка по плечу, что тот едва не упал.

— Друг мой, ты верно сделал, что предупредил меня. Ясно, что ты заботишься о благе моем и Джорвика! Пойдем, все расскажешь мне.

Все случилось так быстро, что Руби лишь растерянно моргала. Какие перемены настроения! Какой страшный человек!

Пока Торк и король обсуждали все «за» и «против» такого брака, Руби заметила, что слуги начали расставлять тяжелые козлы, на которые клались доски, служившие столами. Широкие деревянные скамьи заменяли стулья. Слуги, вероятно рабы, были одеты во что-то вроде мешков, подпоясанных обрывками кожи, и доходивших у мужчин до колен, а у женщин — до щиколоток. Грубая ткань резко контрастировала с роскошными одеждами господ. Руби, прекрасно умевшая шить, распознала превосходную работу и дорогие ткани.

Викинги были необычайно высоки, даже женщины, удивительно чисты, со сверкающими белыми зубами и длинными ухоженными волосами. У отдельных мужчин были даже аккуратно заплетенные бороды. Некоторые женщины выглядели так, словно могли прекрасно управляться с боевыми топорами.

Слуги ставили блюда с дымящейся едой на стол, пока женщины и мужчины усаживались попеременно в каком-то заранее определенном порядке. Кроме блюд, на столе возвышались громадные солонки. Руби заметила, что чем роскошнее были одеты люди, тем ближе к возвышению устраивались. Олаф, очевидно всеобщий любимец, занял место за первым полом и, к расстройству Руби, приказал ей стоять за его спиной. Когда она сможет сесть и поужинать?

Рода, вместе с другими рабами из лодки, подобралась к Руби и ехидно заметила:

— Все еще умудряешься сохранить голову?

— Не знаю, надолго ли. Зигтриг — злобный человек.

— Говорила же я тебе!

— Когда мы сможем поесть?

Рода безразлично пожала плечами.

— На твоем месте я бы больше тревожилась о том, где мы будем сегодня спать, если, конечно, ты еще останешься к этому времени жива.

Руби уже хотела что-то ответить, но Олаф мрачно повернулся к ней и велел молчать. Торк и Зигтриг о чем-то договорились.

— Значит, быть по сему, — согласился Зигтриг, поднимая кубок в тосте перед собравшимися. — Детали обсудим на альтинге, который соберется через месяц, но сегодня же пошлем Ательстану ответ. Я женюсь на его сучке-сестре.

И с похотливым смехом он неприличным жестом указал на свою мужскую снасть:

— Может, это старое тело сумеет зачать еще больше сыновей для Одина!

Викинги вторили повелителю. Посыпался град непристойных шуток.

И тут Руби заметила странную вещь. Зигтриг не позаботился даже спросить, как зовут женщину, на которой он собрался жениться, стара она или молода, как выглядит, готова ли согласиться выйти замуж. Как и предсказывал Торк, Зигтриг способен жениться на свинье, лишь бы приданое принесла.

Король и придворные приступили к пиршеству. На массивных блюдах лежала всяческая рыба — треска, пикша, сельдь и что-то вроде змеи в соусе из сливок. Наверное, угорь. Руби узнала кур и уток, но не смогла определить другую птицу, поскольку в жизни не ела голубей и фазанов. Конечно, в центре лежала туша быка, с боков которой медленно сочились кровавые капли.

За нижними столами ели из деревянных блюд ложками или ножами, но за верхними столами разносились толстые ломти белого хлеба, достаточно большие, чтобы окунать их в подливу. Рода шепнула, что оставшиеся от ужина куски раздадут нищим у ворот замка. Руби на мгновение почувствовала, что сама готова стать нищенкой.

За основными блюдами следовало множество дополнительных — лук, капуста, свекла и горошек, не говоря уже о теплых плоских хлебцах, орехах и свежих фруктах. Пили они нечто вроде пива или эля из рогов животных, а также из резных деревянных и серебряных кубков.

«Неудивительно, что эти викинги такие огромные, если едят столько» — подумала Руби, гадая, известно ли им об опасности накопления холестерина, но потом все же решила, что живут они, должно быть, слишком мало, чтобы беспокоиться о естественной смерти, и толкнула Олафа в спину:

— Дай мне поесть что-нибудь, жадный болван!

Олаф поглядел на нее так, словно не верил собственным глазам, и медленно покачал головой.

— Думаю, ты еще большее наказание, чем он считает.

И повернулся к столу, но не раньше, чем сунул ей яблоко и кусок сыра, которые Руби разделила с Родой. Энергично жуя, она поглядела на возвышение, где угощался Торк. Свинья! Она поймала его взгляд как раз в ту минуту, когда он собрался намазывать мед на хлеб левой рукой.

Мед! Левая рука!

Руби понимающе улыбнулась, и Торк уронил ложку с медом, словно обжегшись, и мрачно отвернулся, явно не желая, чтобы ему напоминали о странном знании его вкусов и привычек.

После того как слуги убрали со столов, люди придвинулись поближе к возвышению, желая услышать новости, привезенные Торком. Многие чистили зубы щепочками. Эль и вино лились ручьем.

— Я слышал, ты собираешья в Дублин, Зигтриг, — заметил Торк.

— Да. Мой дед, Ивар Бескостный, да найдет он успокоение в Валгалле, имел слишком много детей и внуков. Мои кузены и я не доверяем друг другу. Я оставил дублинский трон в руках кузена Годфреда, когда приехал в Нортумбрию четыре года назад после смерти кузена, короля Ронгвальда, но теперь боюсь, что Годфред может позариться на мои владения.

Торк кивнул.

— А твой отец? — дружелюбно спросил Зигтриг. — Если на свете и был человек, одержимый властью, он не смог бы сравниться с Гаральдом Светловолосым. Поверь, я не хотел никого обидеть.

— Понимаю. Отец жив и здоров, но викинги бегут из Норвегии, чтобы скрыться от его железной руки. Многие даже осели в Исландии.

— Ты по-прежнему отказываешься стать ярлом в одном из его владений?

— Да. Предпочитаю трудности и заботы жизни джомсвикингов клещам его безжалостного правления. Хотя, нужно отдать отцу должное, он объединил Норвегию, а это поистине славное деяние.

— Верно, — согласился Зигтриг. — Насколько я понял, ты сопровождал своего сводного брата Хаакона к Ательстану, на воспитание. — И, пораженно покачав головой, добавил: — Твой отец плодит детей, как кролик, несмотря на возраст, и к тому же прекрасно знает, как поддерживать дружбу с саксами, даже если это подвергает опасности младшего сына.

— Ты прав. И знаешь, какой дар он послал Ательстану?

— Нет.

— Огромный корабль с золотой фигурой на носу и пурпурным парусом, да еще десяток позолоченных щитов.

Люди, собравшиеся вокруг короля, заахали, услышав о таком огромном богатстве. Но тут Зигтриг задал вопрос, которого ждала и боялась Руби.

— Рабы вон там… Это пленники, которых ты собираешься оставить себе или продать?

Господи!

Торк взглянул на Руби и остальных рабов, но по его лицу ничего нельзя было угадать.

— Они будут проданы, кроме одного. Ты должен потолковать с ним. По-моему, это шпион Ивара.

— Что?! — заревел Зигтриг, вскакивая с места. — Хочешь сказать, что Ивар посылает шпионов в Джорвик?! Приведите его сюда, чтобы я пытками смог вырвать все тайны.

— Это, видишь ли, не совсем мужчина, — неохотно признался Торк, делая знак Олафу подвести Руби. — По правде говоря, это женщина.

Зигтриг непонимающе уставился на Торка.