Диктатор (СИ) - Крейдун Мила. Страница 38
- Моя мать тоже это понимала, - ответил на это Кирилл, открывая дверь. – Более того, их брак изначально был по расчёту. Она знала, на что шла и думала, что была готова. Но ни одна женщина не сможет мириться с подобным вечно. Если ей нужны не только цацки и статус, - добавил он.
Милена скользнула осторожным взглядом на Астахова. Ей не понравилось, что он услышал нечто настолько личное.
Даниила, например, она вообще не замечала. Он был для неё всё равно, что предмет мебели. Как и Андрей с Анатолием.
К Максу она почему-то не могла относиться так же. Она чувствовала его присутствие, всегда испытывая дискомфорт, когда он был рядом.
Глава 41. Пешки в игре диктатора
Они вышли из подъезда. Всё было как обычно. Шум столицы, снующие туда-сюда люди, машины. Кто-то выходил из подъезда вместе с ними, кто-то наоборот заходил.
Она обратила на себя внимание Астахова, как только попала в поле его зрения. Что-то с самого начала его в ней насторожило.
Немолодая женщина настойчиво прятала взгляд, держа руки в огромных карманах куртки, которая словно была ей не по размеру.
Макс не успел закрыть объект полностью всего на долю секунды, когда проходя мимо, она выхватила что-то из правого кармана и выплеснула содержимое небольшой ёмкости в лицо Милены.
- Шлюха! – заголосила та. - Ты его не достойна!
Астахов схватил сумасшедшую за шею.
Его оглушил раздавшийся позади крик Мили.
Он обернулся и заметил, как стремительно краснеет кожа вдоль правой стороны её лица. Там, где содержимое колбы коснулось плоти.
- Что это было?! – заорал он на фанатичку, сжимая ей шею. – Убью, тварь! – затопила его ярость, которой не должно было быть. - Что это было?!
Что-то в его взгляде не дало ей усомниться в правдивости его слов.
- К-кислота, - еле произнесла она, сквозь плотное кольцо его пальцев вокруг своей шеи.
Макс бросил психичку на Андрюху, подхватил Мили на руки и рванул обратно в подъезд.
Наблюдательность позволила ему быстро найти ключи в её сумочке, открыть дверь и броситься в ванную.
Милена странно притихла у него в руках. Он опустил её на пол душевой кабины.
- Твою мать! - выругался Макс, видя, как кислота на глазах медленно разъедает нежную плоть.
Телохранитель схватил сифон и включил воду, направляя струйки на рану, смывая ядовитое вещество и благодаря Вселенную за то, что Мили потеряла сознание.
- Какого хрена? – выругался он снова, когда зажгло правое плечо.
Опустил взгляд и увидел дыры на пиджаке и рубашке. Основная часть содержимого ёмкости всё же попала ему на плечо, только сейчас добравшись до кожи.
Макс убедился, что рана Милены очищена, быстро стянул с себя одежду и встал под душ.
*
В таком виде их и застал Кирилл. Растерянно глядя на обнажённого по пояс идеально сложенного опальника. И молодую женщину у него в ногах. Без сознания.
*
Отец рвал и метал.
Выйдя из палаты спящей Милены, накаченной обезбаливающими и успокоительными, он тут же набрал мэра.
- Какого хрена по твоему городу свободно разгуливают психи с кислотой?! – орал он в трубку. – Не дай бог с её головы упадёт ещё хоть волосок! Я всех вас к стене поставлю и расстреляю, как в старые добрые времена, раз все вы с такой ностальгией беззаботные деньки Советов вспоминаете! Ты меня понял?!
Видимо, мэр пытался что-то отвечать, заверять или оправдываться. Вот только отцу было на это плевать. Он сбросил вызов, обратив свой гнев на сына.
- А ты куда смотрел?!
- Ты приходишь в подобную ярость только в одном случае, - спокойно ответил ему на это Кирилл. – Когда чувствуешь, что на самом деле виноват сам.
Медведь недовольно поджал волевые губы и отвернулся от него, посмотрев через стекло на спящую любовницу, которая значила для него гораздо больше. Гораздо.
Кроме неё в палате находилось ещё два человека: медсестра и тот самый телохранитель, который спас лицо Милены от ещё больших увечий. Было в его взгляде, обращённом на неё что-то…
Кирилл перевёл потрясённый взгляд на отца. Тот тоже это видел. Видел, как Астахов смотрит на неё. Диктатор тоже понимал, что происходит, что зарождается в сердце бывшего верного пса. Более того…
- Зачем ты это делаешь? – удивлённо спросил Медведев-младший. – Что ты задумал?
- Не лезь не в своё дело, - грубо отрезал президент.
К ним подошёл доктор:
- Господин президент.
- Говори, - коротко бросил он, даже головы не повернув.
- Повреждения можно будет с лёгкостью устранить с помощью пластики…
- Она не захочет, - произнёс диктатор, оборвав доктора на полуслове.
- Ты уверен? – удивился Кирилл. – Ни одна женщина скорее не захочет жить со шрамами на лице, если это можно исправить.
- Она не захочет, - уверенно повторил отец. – Повреждения не настолько ужасны. Всего лишь чуть задело овал лица. Для неё это не будет иметь существенного значения, чтобы ложится под скальпель. Опять.
- А для тебя? – не удержался от вопроса Кирилл.
- Для меня тем более, - машинально отозвался Царь.
Кирилл был готов поклясться, что перед тем, как тихо удалиться, доктор даже чуть поклонился тому, кто держал в страхе полмира, что уж говорить о гражданах страны, которой он правил.
Медведев-младший перевёл взгляд на ту, от которой самодержавец не мог оторвать глаз. Пытаясь разгадать план отца. Начиная понимать…
Глава 42. Больница
Милена с трудом разлепила глаза.
Ощущение было такое, словно она выходила из-под наркоза: в голове тяжесть, тело слушается плохо, разум соображает ещё хуже.
Первым, что она увидела и осознала – это больничную палату и Астахова в кресле у своей постели.
- Что произошло? – спросила она.
- Не помнишь? – ответил он вопросом на вопрос.
Золотарёва напряглась, пытаясь отыскать в затуманенном сознании обрывки воспоминаний.
- Смутно, - ответила она. – Я не успела ничего понять. Мы вышли из подъезда и боль.
Она потянулась рукой к лицу и нащупала бинты, которыми оно было перемотано.
- Что это? – подняла она на Макса испуганный взгляд.
- Фанатичка плеснула тебе в лицо кислотой. Немного задело правую сторону. Мы успели вовремя промыть рану. Повреждения несущественные. Владислав Анатольевич сказал, что ты не захочешь делать пластику.
- Значит, всё действительно не так уж страшно, - рассеянно произнесла Милена, поглаживая бинты и ничего под ними не чувствуя.
«Должна же быть боль, разве нет?», - думала она.
- Ты под обезболивающими, - произнёс Астахов.
- Я сказала это вслух? – спросила Мили.
Опальник кивнул.
«Вчера около полудня, - привлекло внимание обоих вещание репортёрши из телевизора, стоявшей у подъезда дома Милены, почти на том месте, где всё и произошло, - на новую фаворитку президента было совершенно нападение неизвестной. Пострадавшая доставлена в больницу, а вот женщина без суда и разбирательств тут же была отправлена в психиатрическую больницу и неизвестно, увидит ли она когда-нибудь свободу…».
Кадр задёргался, экран на секунду потемнел и в следующее мгновение из него смотрел тяжёлый штормовой взгляд диктатора.
- Не увидит, - уверенно заверил он сомневающихся. – Более того, - продолжал он, прожигая яростным взглядом каждого, кто сейчас его видел, - в дальнейшем даже мысли о том, чтобы причинить вред будущей первой леди страны будут расцениваться как измена и караться соответственно.
- Что он сказал? – машинально вырвалось у Милены. Она даже села на постели, ближе поддавшись к телевизору.
- Ты об измене? – усмехнувшись, уточнил Астахов.
- Нет, - не могла Мили оторвать глаз от монитора, буквально впитывая каждую чёрточку, каждую мелкую морщинку, глядя в суровые и такие родные глаза, полные угрозы и обещания кровавой расплаты. За неё.
Экран моргнул, потух, и в следующую секунду продолжились новости. Словно ничего и не было.