Преступный викинг - Хилл Сандра. Страница 77

Подойдя к монастырской церкви, он вдруг заметил Берни — отца Бернарда, — входившего в огромные дубовые двери. Неожиданная мысль пришла ему в голову. Ведь он очень богат. Почему бы ему не пожертвовать что-нибудь больнице? Это ей понравилось бы. Он может даже попросить церковь отметить его пожертвование, записав в книгах, что он сделал это в память о ней. А вдруг когда-нибудь Рейн прочтет запись и узнает, что он вернулся к ней. Что он в самом деле любил ее.

— Отец Бернард, — позвал он, бросившись за ним в боковой придел и нагнав его уже у двери в больницу.

Монах обернулся и от изумления едва не потерял дар речи.

— Отец Этельвульф! Как ты одет?

— Я не священник, отец Бернард, — признался Селик.

— Ага! Совсем как Рейн! Решил позабавиться в Божьем доме. Стыдись!

— Так ты знаешь, что Рейн… брат Годвайн… женщина? — спросил он, криво усмехаясь.

Отец Бернард с отвращением скривил губы.

— Да. Отец Теодрик очень рассердился на нее за обман. Поначалу он даже не позволил ей работать в больнице.

— Рейн работала здесь? — удивленно переспросил Селик. — И долго?

— По сей день, — недовольно ответил отец Бернард, не понимая вопроса.

Селику не понадобилось много времени, чтобы уяснить ситуацию.

По сей день.

Селик шагнул мимо отца Бернарда и раз-другой обвел взглядом всех больных и лекарей в зале, пока не увидел высокую женщину в тунике, склонившуюся над тюфяком.

Спасибо тебе, Господи.

Ах ты, маловерный. Учишь тебя, учишь…

Селик коротко поблагодарил небеса и улыбнулся. Он долго не двигался с места, не сводя глаз с Рейн и радуясь чудесному подарку Бога… или кого-то еще.

Наконец Рейн встала. Стоя спиной к нему, она потерла рукой спину, разминая уставшие мускулы.

Вдруг она вся напряглась, словно ощутив опасность, и резко обернулась. С губ у нее сорвался стон. Глаза округлились.

— Селик? — прошептала она.

Одно короткое мгновение ее золотистые глаза светились счастьем, но почти сразу в них появились боль и гнев.

Он шагнул к ней, но она попятилась.

— Не трогай меня.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Итак, ты вернулся, — усмехнулась Рейн.

— Я вернулся, как только смог. Ательстан настаивал, чтобы я оставался и…

— Два месяца? — недоверчиво переспросила она.

Селик почувствовал, что краснеет.

— Я послал тебе письмо.

— Не было никакого письма. — Она не верила ему и смотрела на него с нарочитой надменностью. — Ты, полагаю, в ссылке? Король Ательстан приставил к тебе своих людей?

— Ательстан разрешил мне жить в Нартумбрии.

Она в недоумении наморщила лоб.

— Почему он разрешил?

— Я обещал ему верность. И помочь в случае надобности.

— Ты дал клятву верности врагу-саксу? — в изумлении переспросила она.

— Я, в общем-то, ненавидел не всех саксов а только Стивена из Грейвли. Знаю, знаю. Только не напоминай мне… мои слова. Ты, дорогая, не зря тратила время, уча меня.

Он увидел, как быстро-быстро забилась жилка у нее на шее, и, уже почти не пряча улыбку, но не вдаваясь в подробности и оставляя их на будущее, все-таки сказал:

— Между прочим, Ательстан не такой уж и плохой человек.

— Почему ты вернулся, Селик?

— Потому что люблю тебя. Я прощаю тебе все, что у тебя было со Стивеном. Обещаю со временем все забыть, только возвращайся ко мне.

Рейн не смягчилась и не бросилась в его объятия, как он мечтал. Она даже как будто еще больше ожесточилась и сверкнула глазами.

— Где Стивен?

— Бежал в землю франков.

— Ты последуешь за ним? — холодно спросила она.

Он посмотрел на нее, не понимая, почему она сердится.

— Пока нет.

Тут она кинулась на него, принялась колотить кулаками в его грудь, царапать ему ногтями лицо.

— Ублюдок! Дурак! Ублюдок!

— Что? Что?

Он ничего не понимал. Наконец ему удалось перехватить ее руки, и он отодвинул ее от себя, чтобы она не ударила его ногой.

Селик с неудовольствием обратил внимание на собравшихся в отдалении любопытных монахов, которые внимательно вслушивались в их разговор.

— Почему ты такая сердитая, любовь моя? — тихо спросил он, стараясь не обращать внимания на окружающих.

— Потому что ты слеп, как летучая мышь, и ничего не видишь даже у себя под носом. Потому что ты все еще хочешь мстить Стивену. Я ненавижу его. Жаль, что он не умер, но я не собираюсь гробить свою жизнь, вечно гоняясь за ним. Ничего не изменилось, ты понимаешь, ничтожество? И я — не твоя любовь. Вообще я — не твоя. Больше не твоя. Кстати, где Бланш?

— Не знаю я, где Бланш. Наверное, в Винчестере. Вроде, я видел ее с одним из стражников Ательстана.

— Ты что, попользовался и передал ее другому? — ядовито спросила она.

Он начал понимать.

— Рейн, я никогда не был с Бланш… в том смысле, в каком ты говоришь. Просто я видел тебя со Стивеном и мне захотелось сделать тебе больно.

Рейн недоверчиво уставилась на него, а потом резко взмахнула рукой и двинула его кулаком в живот.

— Ох! — Он согнулся от боли. — Зачем?..

— Чтобы тебе было больно, ублюдок. Долг платежом красен.

Селик, не сводя с нее глаз, тер живот и думал о том, как ему хочется прикоснуться к ее милому лицу, поцеловать ее в губы, показать ей, как много она для него значит. Как он жалел о той боли, виновником которой был.

— Рейн, я люблю тебя.

— Ты говорил совсем другое в Винчестере.

— Клянусь, я очень сожалею. И обо всем остальном тоже.

Слезы покатились по ее лицу, и он ласково коснулся ее плеча.

— Не плачь, радость моя. Пожалуйста. Я же здесь.

Она гневно сбросила его руку.

— Слишком поздно. Черт возьми, слишком поздно. — Она опустила голову. — Я ждала тебя, ждала, — прошептала она едва слышно. — Слишком поздно.

— Нет! Никогда не бывает слишком поздно, — закричал он. — Я люблю тебя. — Он взял ее руки в свои и нежно пожал их. — Ты меня слышишь? Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Когда она не ответила он умолк.

— Пойдем со мной в поместье, — устало проговорил он. — Со временем мы разберемся в наших разногласиях.

— Нет. Ты возвращайся, а я остаюсь в Йорвике с Гайдой. Не хочу жить с тобой в одном доме.

Он встрепенулся, поняв, что она чего-то не договаривает. И, прищурившись, внимательно посмотрел ей в глаза.

— Боишься уступить?

— Ха! Ты все такой же самоуверенный.

— Ты меня любишь. Я знаю. Ты только похоронила на время свою любовь, как было со мной до того часа, когда ты вошла в мою жизнь.

Она не отвечала, но он видел, что у нее дрожат губы, и знал, что он на верном пути. Ему только нужно время.

— Если хочешь, оставайся пока с Гайдой. Мы все начнем сначала. Я буду ухаживать за тобой, как не ухаживали ни за одной женщиной в мире.

Она было улыбнулась и тотчас покачала головой.

— Я собираюсь обратно, Селик, — тихо сказала она.

— Нет. Я этого не допущу.

— Ты не сможешь меня остановить, — раздражаясь, заявила она. — Я буду ходить к Медным воротам каждый день, пока это наконец не сработает. И в конце концов вернусь обратно. Я знаю, что вернусь.

Однако в ее голосе не было уверенности.

Господи, что нам делать теперь?

Что значит «нам»? Это теперь твое дело.

Селик ткнул пальцем ей в грудь и усмехнулся в порыве вдохновения.

— Ты не уйдешь. Спорю, на что хочешь, любовь моя!

С этими словами он обнял ее и жадно поцеловал, наслаждаясь ее сладким дыханием, ее теплом. Сначала она сопротивлялась, но потом сдалась и с тихим стоном открыла ему губы.

Когда он наконец оторвался от нее, пожирая голодными глазами ее раскрывшиеся губы и затуманенный взор, то настойчиво повторил:

— Пойдем домой, Рейн.

Она как будто колебалась, но потом все-таки оттолкнула его.

— Нет. Слишком поздно.

Он еще раз быстро поцеловал ее и отпустил.

— Я буду завтра. Жди меня.

— Возможно, меня уже не будет в Йорвике, — упрямо заявила она.

— Ты так думаешь? Ну уж нет. Кстати, какую ткань ты хотела бы для свадебного платья?