Криптограф - Хилл Тобиас. Страница 20

Знание о знании Анны повисло невысказанным в воздухе между ними, чинным молчанием, смутным беспокойством. Вот так, наверное, и должно быть всегда, думает Анна, между семьей Лоу и остальным миром. Мир знает все, Лоу не знают ничего. Похоже на слабость — или невинность.

— Простите, я опоздала, — начинает она, но из озера доносится всплеск, в котором тонут ее слова, Аннели кивает и отворачивается.

— Этот мальчик никогда не вылезет из воды. Натан! — она повышает голос. — Выходи немедленно.

— Почему? — мальчик отвечает негромко, голос дрожит от сдавленного смеха, эхом разносится над озером. Над туманной поверхностью воды Анна замечает голову пловца, неожиданную в зимнем пейзаже, гладкую и темную, как тюленья.

— Ты знаешь, почему. Натан? Не заставляй меня повторять.

— Он хорошо плавает, — ровно говорит Мюриет, — прошлым летом он поспорил с Джоном на миллион софтов, что сможет переплыть реку.

— Да, правильно, — голос Аннели суровеет, — но он не переплыл.

— Они и не собирались. Это была шутка. По правде они не хотели так делать.

— Я выйду, — голос мальчика дрожит, — только если ты войдешь в воду. А тут, кстати, холодно. Поэтому одежду можешь не снимать. Если хочешь.

— Натан, — кричит Аннели, — ты простудишься! Ты заболеешь. И Хелен все равно не уйдет. Ты понял?

Молчание. Дымка над водой.

— Натан. Натан! Считаю до трех. Если не выйдешь, у тебя будут серьезные неприятности. Один. Два…

Из озера доносятся бурные всплески.

— Я выхожу! Я уже выхожу! — кричит Натан с притворным страхом. Голос радостный — он в восторге от сознания, что никто его не тронет, что в тридцати футах от берега он все равно, что парит над землей — и рядом Мюриет заливисто смеется, а из озера эхом отвечает жизнерадостный смех мальчика. — Эй, Мюриет! Эй, щенок-светляк!

— Эй! — кричит Мюриет, давясь от смеха.

— Кто там, рядом с тобой?

— Ее зовут Анна! — Как будто веселее шутки не придумаешь. — Она налоговый инспектор!

— Ох. — Плеск стихает. Через секунду Анна видит, как мальчик плывет к берегу, вода перед ним расходится кругами.

— Ну, — Аннели поворачивается к Анне с откровенным любопытством, — вы, похоже, выманили его на берег. Поздравляю.

— Может, он замерз, — говорит Мюриет.

— Может и так, но, видимо, мы все равно в долгу перед Анной. Вы, должно быть, к этому привыкли. Интересно, а…

Волнение у берега. Натан выходит из озера, с него стекает вода, он иссиня-бледный от холода, тощий там, где его отец сухопарый; дрожит, пока мать закутывает его в полотенце. Мюриет нагибается к Натану, неразборчиво шепчет на ухо, мальчик тихо бормочет в ответ. Затем на мгновение воцаряется тишина, женщина и девочка смотрят на него. Будто ждут объяснений.

— Снаружи холоднее, — наконец говорит он, стуча зубами. Мельком глядит на Анну, переводит взгляд с Аннели на Мюриет. Он кажется старше подруги не больше чем на год, хотя гораздо выше. Но он долговязый, и кости длиннее.

— Правда? — Теперь, когда сын рядом, раздражение Аннели очевиднее. Оно не пропало, но стало сдержаннее. — Ну, это не новость, Натан. Должна тебе сказать, ожидание ее не стоило. Мы тут и сами догадались, что холодно. Мы уже могли бы обедать…

— Там рыба. Я не люблю рыбу.

— Ты будешь есть то, что приготовит Ребекка. Ты думаешь, сейчас лето? Ты думаешь, Мюриет и Анна собирались позагорать?

— Нет.

— Ты так думал, да?

— Нет. Извини, — говорит Натан, но совсем тихо.

Если Аннели и слышит его, то не подает виду. Она грубо вытирает его, тонкие руки, грудь и ноги. Мальчик испуганно держится за мать. Анна с тревогой замечает, что Аннели почти в ярости, и спрашивает себя, почему.

— Ты вообще о нас думал?

— Я же извинился.

— Не передо мной. Перед нашей гостьей. — Он поднимает глаза. Встречается взглядом с Анной. Серый цвет, как у Кеннеди.

— Простите.

— Ничего, — Анна улыбается, но мальчик смотрит в упор, взгляд держит ее крепко, знакомый, как на фотографии. Не понять, сердится он или только любопытен. Он стоит застенчиво, полотенце окутывает его, как плащ, и все же он не отводит глаз. Аннели вздыхает и выпрямляется.

— Так, ты сухой. А теперь оденься, пожалуйста.

— Не здесь. — Наконец-то он отворачивается от Анны.

— Ох, какая скромность. Что такое, боишься напугать Анну?

— Нет. Я не ребенок.

— Тогда не веди себя, как ребенок. Поторопись. Я подержу полотенце. Быстро. — Слышен только плеск волн, мальчик одевается в унизительном молчании, одинокий корабль на реке включает ревун, проплывая мимо владений Лоу.

— Анна, — говорит Аннели. Голос ее смягчается, в нем больше очарования: тон для взрослых. — Я подумала, раз уж я все равно у вас в долгу, может, вы окажете нам еще одну услугу. Я имею в виду, мы, конечно, могли бы пройтись, но Натан замерз…

— Я отвезу вас.

— Вы уверены, что вас это не затруднит?

— Нисколько.

— Она заблудилась, — Мюриет с расчетливым энтузиазмом бесцеремонно вмешивается в разговор.

— Вы заблудились?

— Вообще-то да.

— Я ей показала дорогу. Она не знала, куда ехать. Мы чуть не устроили аварию. — И услышав ее слова, Анна краснеет, кожа теплеет в холодном солнечном свете. — Но не устроили.

— Конечно, нет, — говорит Аннели, не оборачиваясь. Отсутствующий, успокоительный тон, словно Мюриет сообщает о бедствии, предотвращенном много лет назад или в другой стране. Как будто Аннели по натуре невнимательна, думает Анна, интересно, она думает о чем-то или чрезмерно вежлива? Натан выходит из-за полотенца, волосы растрепаны, мрачный, в джинсах и свитере. — Ты готов?

— Да.

— Ты не брал ключи? Телефон?

— Нет.

— Надо было захватить. Но, по крайней мере, нам не придется их искать. Знаете, — говорит Аннели, складывая полотенце, не обращая больше внимания на сына, — посторонние часто здесь теряются. Это из-за ландшафта. Джон сделал так, что город незаметен. Он думал, людям это понравится, как нравится ему. Типично.

Она берет Анну под руку, ведет к машине. Я посторонняя, думает Анна, но не нарушитель. Не самый ничтожный человек. Она думает: так вот что Джон Лоу делает с деньгами. Заставляет города исчезать. Дети бредут сзади, их голоса мечутся меж деревьев.

— Людям кажется, будто они не знают, где находятся. Когда мы только переехали, я все время устраивала пикники в саду, прекрасные ночи, только гости все время терялись. Мы их видели на мониторах — бродят по лесу, — и временами это было забавно, но не сильно помогало. Теперь у нас реже бывают гости. Не так много. Как-то раз одна парочка два дня ночевала в лесу — Она склоняется ближе. — Хотя вообще-то я думаю, им только этого и хотелось. А вы не похожи на того инспектора, что был тут последний раз. Кстати сказать, тот был гораздо выше и внушительнее. И далеко не такой красивый. Вы обедали? Вы должны поесть с нами.

— Нет, мне нужно…

— Я настаиваю.

— Мне, правда, нужно увидеть…

— Аннели?

— Ну, если нужно, то конечно. Джон рассказывал мне о вашей последней встрече. Езжайте обратно по дороге и поверните налево. Да, Мюриет?

— Я ела икорные канистры и собачье мясо в «роллс-ройсе».

— Неужели? А я-то считала, что у тебя примитивный вкус.

— Нет, это строчка из фильма. Мы ее переделали, а ты должна догадаться, из какого.

— Нет. — Коротко и резко. — Я устала от игр. Спроси Анну.

— Я мало знаю о…

— Они изучали кино, уж простите. Это Хичкок, кажется? Поверните направо. Вы приедете к живой изгороди, дом прямо за ней. Так это Хичкок?

— Может быть, — говорит Натан с заднего сиденья, обтянутого кожемитом.

— Никаких подсказок!

— Подсказки? Нам не нужны подсказки.

— Еще как нужны. Ну, что это?

— Я ела икру в Каннах и мясные роллы с собаками [4].

— Как она узнала?

— Аннели помнит только строчки, в которых про икру.

— Спасибо, Натан. Мистер Фиш хороший учитель?