На качелях XX века - Несмеянов Александр Николаевич. Страница 46

Наутро все четверо отправились поездом в Венецию. Я совершенно не помню, как мы ехали, размещались в гостинице. В Венеции после завтрака я отправился в город. Мне хотелось выйти на Пьяцетту, к замку дожей. Направление мне было ясно, так как я из окон разглядел известные силуэты строений. Предстояло лишь переправиться на ту сторону канала-переулка, что можно было сделать по мостику, дальше препятствий не было. Воздух был наполнен разнообразными запахами — от застоявшейся морской воды и кухонных ароматов до благородного запаха кофе. Улицы не похожи на улицы «земных» городов. Машин нет, только пешеходы. Чистота, светлая плитка. По сторонам одно- или двухэтажные здания, магазины, кофейни. Наконец минут через 10 ходьбы — Пьяцетта. В левом углу площади — собор св. Марка, в правом вплоть до канала — Дворец дожей. На площади не слишком много народа: осень, туристический сезон позади. Поэтому так легко и нашли мы пристанище в гостинице.

Пьяцетту заполняют и на земле, и в воздухе голуби. Продавцы корма предлагают фунтики, насколько я помню, набитые кукурузным зерном. Если насыпать его на ладонь и выставить руку, тотчас спускается одна или несколько птиц и, сидя на ладони, клюет зерно. Подхожу к набережной, где чувствуется свежий морской запах, и любуюсь открывающимся видом на светло-зеленое, с серебряной волной море. Плывут пароходы, моторные лодки, гондолы. Обошел площадь, постоял на ступенях Дворца дожей. По пути в гостиницу я встретил моих спутников, и мне не стоило большого труда уговорить их пойти обедать. Мы расположились у столиков под открытым небом и стали изучать меню. Я — отдельно от моих товарищей, так как побаивался их выбора. У меня не встретилось затруднений в выборе, они же в качестве основного блюда стали есть жареных осьминогов или, скорее, каракатиц. Они были размером с небольшой женский кулак. Мои спутники с упоением орудовали ножами, из-под которых летели темные брызги. Лица их были полны упоенного аппетита.

После обеда походили по улицам, и я, как завсегдатай, вывел их на Пьяцетту. Зашли в собор св. Марка, внутри он показался мне похожим больше на православный собор, чем на католический костел или французский и даже итальянский храм. Влияние Византии! Мы зашли ненадолго во Дворец дожей для предварительного осмотра анфилады зал и ориентировки, оставив знакомство с живописью до следующего «серьезного» посещения. Обратно проехали, наняв гондолу, по большому каналу и во все глаза смотрели на чудесную красоту окружавших его зданий. Против домов из воды поднимались причудливо раскрашенные столбы-причалы, все разной формы. Большой канал и есть самая яркая драгоценность Венеции.

На следующий день — опять Дворец дожей и изучение живописи и скульптуры. После обеда поездка на пароходике в Лидо, где уже не было курортного оживления. Было, однако, интересно посмотреть на обиталища самых богатых венецианцев и курортников. Мы побродили по улицам между виллами, по пустым пляжам и направились морским путем в Венецию. Путь через лагуну к Пьяцетте, когда венецианское чудо встает над морем, завораживает красотой. Как мы ни мало подышали Венецией, но пора уезжать, на этот раз в Рим. Рим пленял меня латинской стариной. Я соблазнил всех осмотреть Колизей, термы Каракаллы и другие остатки старины, Капитолий. Даже желтоватый, на вид мелкий Тибр представлялся мне ископаемым остатком латинского Тибра. Из достопримечательностей, относящихся к эпохе Возрождения, мы успели посмотреть виллу Боргезе и ее живопись. Даже на Ватикан взглянули снаружи, надеясь попасть внутрь позднее. Лишь поверхностно осмотрели площади и фонтаны. Основное знакомство с городом оставили «на потом»: стремились успеть съездить в Неаполь. Утром выехали на автобусе. Виды из окна автобуса завораживают: свет, спокойствие, простор. Кажется, что и при Ромуле и Реме, и до них все было так же. Справа сады — то невысокие извитые оливы, уже безлистые, то, дальше на юг, апельсиновые деревья с темной листвой и оранжевыми шарами плодов. Остановка (едем уже около трех часов). Таверна — приглашают пообедать. Я заказываю спагетти. Хорошие спагетти с красным томатным соусом и тертым сыром. Они великолепны с красным кьянти.

Въезжаем в Неаполь. Останавливаемся в недорогой гостинице, оставляем багаж и идем бродить по городу. Сначала в «нижнюю» часть — с видом на залив и дальше на Везувий и на красивые строения и кварталы самого города.

Я вспомнил, что посол дал мне адрес неаполитанского комитета борцов за мир. Зашли туда, и были встречены очень ласково. Что мы хотели бы видеть? Везувий или Помпею, но мы не знаем, как туда добраться. Нам обещали это устроить. Воодушевленные, мы легко шли обратно в гору и любовались бесконечной красотой Неаполя, моря, Везувия.

Утром нам прислали машину. Мы сели в нее, закупили продовольствие и поехали. Дорога была приятна, шофер вел машину уверенно. Вход на территорию Помпеи через музей, хранящий найденное здесь при раскопках. В музее больше всего поражали гипсовые копии погибших жителей Помпеи, полученные путем заполнения гипсовым тестом пустот в засыпавшем город каменном пепле. Пустоты образовались на месте замурованных тел погибших, полностью разложившихся за сотни лет. Эти гипсовые фигуры производили страшное впечатление, особенно если были видны искаженные мукой черты лица. Фигуры не казались гипсовыми, выглядели как реальные мертвые тела, поражающие бледностью, иногда распрямленные, чаще скрюченные.

Смотреть собранные в музее предметы домашнего и торгового обихода после этих страшных «экспонатов» не хотелось. Пошли в город, в бывший город. Дорога шла вверх. За нами увязался проводник, от которого мы не сумели отделаться. Вскоре мы вступили в отрытые в камне развалины Помпеи, с узкими улицами с одно- или двухэтажными зданиями без крыш. С левой стороны улицы находились мраморные колодцы. Они казались наиболее сохранившимися. Однако на верхней части колодца, в том месте, где угадывалась опиравшаяся о край левая рука пившего или достававшего воду, образовалось углубление шириной в ладонь — мрамор стерся за столетия ежедневного повторения этого действия. Это создавало иллюзию собственного присутствия и участи я. Выше по улице дома были менее разрушены и не так обгорели. Наконец проводник пригласил нас в совершенно уцелевшее здание. Это была двухэтажная вилла из белого камня с выходом во внутренний дворик, очень светлая и комфортабельная, если забыть об отсутствии мебели. Впрочем, яркая высокохудожественная роспись стен как-то компенсировала отсутствие обстановки. Удивительная по качеству, чистоте и свежести роспись изображала какие-то празднества. Это были отдельные небольшие, не связанные друг с другом картинки, покрывавшие стены сверху донизу. Удивляла их сохранность. Проводник таинственным жестом поманил меня к запертой двери, отпер ее и пропустил одного в комнату с разрисованными в той же манере стенами. Только на этот раз все рисунки вряд ли были по нашим понятиям предназначены для общественного просмотра. После меня проводник пригласил в эту комнату обоих наших мужчин, а женщину, несмотря на ее просьбы, не допустил и запер дверь. Затем мы направились к развалинам каких-то общественных зданий, занимавших значительную площадь. Это был храм или цирк, или ристалище, от которого остались лишь подножья колонн.

Пора было возвращаться. Мы шли зачарованные. Прощальный вечер в Неаполе, и утром снова в автобус. Опять Рим. Великий город, который мы должны завтра покинуть.

Вечером ужинали у посла. У меня была своя забота. Я не мог найти свой красный паспорт. Пришлось сознаться послу. Его крайняя озабоченность напугала меня. Он попросил меня обыскать номер, и если я не найду, утром навестить его для принятия необходимых мер. К счастью, перед прощанием и уходом мы зашли в вестибюль и присели на красный диван. Здесь я увидел красный паспорт, сливавшийся с диваном. Ура, я был спасен! Посол также воспрянул духом.

Утром посол прислал за нами машину. Мы летели до какого-то селения на границе с Югославией, севернее Венеции. Там предстояла пересадка.