Сын моего мужа (СИ) - Гринвэлл Ольга. Страница 48

Дверь в конюшню была приоткрыта, и мужчина скользнул внутрь. Милу он увидел сразу, хотя поначалу не признал в одетой в простые джинсы и рубашку, с волосами, кое-как перетянутыми резинкой, свою мачеху. Марк остановился, не решаясь прерывать ее лопотание. Она что-то говорила на русском языке Ирис, а та фыркала, косясь на неё и время от времени обнажая зубы. Девушка накинула попону на спину лошади. Та нетерпеливо заперебирала ногами.

— Погоди, моя хорошая, не спеши, — взяв седло, Мила встала на цыпочки, не удержала в руках и едва не упала. Тяжелое. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом.

Марк шагнул вперёд.

— Давайте помогу...

Она резко обернулась, и его взгляд застрял на ее полных, слегка приоткрытых от удивления губах. И эти ее волосы, наконец-то высвобожденные из пучка, в которые внезапно захотелось вплести пальцы.

— Марк? И давно вы уже здесь стоите и наблюдаете?

Ну вот, начинается! Девица в своём репертуаре. Мужчина усмехнулся и, взяв из рук девушки седло, набросил на лошадь, затем затянул подпругу.

— Ирис и Талант слишком большие для вас, Мила. У Рэйн есть лошадки помельче, которые подошли бы вам намного лучше.

— А мне нравятся большие жеребцы.

Ну что она несёт? Марк смотрел на ее лицо, упрямые брови, сошедшиеся на переносице. Так и хотелось наклонить эту спесивую кобылку сейчас у стойла и оттрахать. Нравятся большие жеребчики!

Марк до боли прикусил язык. Мила — жена его отца. Он не должен распускать ни руки, ни дикие фантазии.

— Я не собирался вас обидеть. Просто эти лошади по породе гораздо больше других. — Она молча кивнула. — Я, вообще-то, приехал, чтобы отвести вас домой.

— Я не просила об этом. К тому же за мной должен был приехать мой шофёр.

— Я отпустил Дэниэля.

Ее глаза сузились, а губы сжались.

— Марк, вы только что видели, как я седлала лошадь, а это что значит?

— Что?

— Что я не собираюсь сейчас ехать домой. Мне совершенно в другую сторону, — она пожала плечами и потянула лошадь за узду. — Вы можете или подождать, или ехать домой один.

Он еле сдержался, пришлось сжать кулаки — так хотелось вцепиться в плечи этой дерзкой и вытрясти из неё дух. И, по-видимому, то, что обе лошади принадлежат ему, Милу абсолютно не волновало.

— Хорошо, — сквозь стиснутые зубы прошипел он. — Верхом поедем вместе.

Они ехали молча, Марк чуть позади, взглядом буравя прямую спину Милы. От этой прогулки он не испытывал никакого удовольствия — кипел от ярости, бесился, что наперекор своим планам сейчас волочился за этой нахалкой. Жалел, что не уехал. Сейчас бы уже был дома, валялся на диване или плавал в бассейне.

Девушка слегка пришпорила Ирис. Куда она торопится?

Впереди, из-за кустов шиповника, показалась небольшая речушка. В детстве Марк любил приходить сюда и играть, запуская бумажные кораблики. Он улыбнулся воспоминаниям о том, как мама учила их мастерить.

Мила на секунду обернулась, а затем, натянув поводья, дала команду к прыжку. Мужчина завороженно глядел, как густые волосы девушки, отливающие карамелью в свете заходящего солнца, взметнулись вверх, а затем рассыпались по плечам. Жар неожиданно залил все тело. Чертова кукла — что она с ним делает?!

Резко рванув поводья, Марк пришпорил Таланта. Конь взвился, и когда передние копыта уже застыли в воздухе, мужчина вдруг почувствовал как все его тело кренится вбок. Последняя мысль, перед тем как он погрузился в ледяную воду, что нужно было проверить, как закреплено седло.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 50

Время будто остановилось. Я словно в замедленной съемке видела, как Марк вылетает из седла и падает в воду. Фонтан брызг на мгновение скрыл его. Не помню, кричала я что-то или нет. Ирис застыла, дрожа всем телом. Кое-как соскочив с лошади, я бросилась к реке и с облегчением увидела, что Марк с трудом, чертыхаясь и отплевываясь, поднимается. Весь мокрый — рубашка облепила тело, и я с раздражением заметила, что вместо пухлого пивного брюшка у моего пасынка достаточно крепкий пресс и приличные бицепсы.

— Марк! — вбежав в реку, крикнула, едва удерживаясь на скользких, покрытых тиной камнях.

— Стой, черт побери, где стоишь! — раздраженно крикнул он. Его лицо перекосилось от боли. — Fuck!

Я застыла как вкопанная, и слезы отчаяния тоже застыли у меня в глазах, не решаясь пролиться.

— Какого, на хрен, черта, тебя понесло через этот вонючий ручей?!

Он что, собирается меня придушить? По мере того как он приближался ко мне, глаза его наливались яростью. Я попятилась назад, поскользнулась и, взмахнув руками, плашмя упала на спину...

— …Ты как? — взгляд встретился с ещё более потемневшими глазами Марка.

Хотела ответить, что со мной все нормально, но язык не повиновался. В голове раздавался гул. — Чёрт бы тебя побрал, Мила! — услышала в следующий миг и почувствовала, что поднимаюсь в воздух. — Отец меня теперь точно прибьёт.

С возмущением подумала, что вместо сочувствия этот козел боится гнева своего папочки. Мое лицо вжалось в его грудь, рубашка, противно мокрая и вонявшая речными водорослями, облепила мое лицо так, что я не могла дышать. Попытка оттолкнуться от тела Марка ни к чему не привела, но вызвала его недовольное бормотание.

— Да выпусти меня! — из горла вырвался сипящий звук — похоже, он точно придушил меня.

Оказавшись на траве, я, наконец, выдохнула.

— Где у тебя болит?

Нет, он наверное не оставит меня в покое! Я подняла на него глаза.

— Ничего у меня не болит, понятно? Я просто упала.

Марк схватился за голову и, заметно прихрамывая, сделал пару шагов в сторону.

— Мне показалось, что ты потеряла сознание.

— Сознание? Ха. Я потеряла дар речи, когда ты попер на меня так, будто собрался убивать, — я усмехнулась. — Скажи ещё, что я виновата, что ты свалился с лошади, как мешок с дерьмом! — Я замолчала, увидев, как на скулах мужчины заходили желваки. Наверное, всё-таки переборщила. Но теперь уже поздно — сказал А, говори и Б. — Кому и нужна помощь, так это тебе! И не только физическая.

С минуту Марк молча смотрел на меня, и я видела, как самые разные эмоции сменяются у него на лице. Мне даже страшно было подумать, что творилось у него в голове. Я ещё никогда в жизни не разговаривала таким образом с мужчиной. Угодливо — с Олегом, уважительно — с клиентами компании, дружески и по-простому — с Кевином. До сих пор ни один из мужчин не вызывал у меня бурю таких различных чувств, как Марк — самодовольный и напыщенный красавчик.

— Едем домой, — жестко произнёс он.

Я почувствовала себя неуступчивым и капризным ребёнком — отчего-то хотелось без конца спорить с этим мужчиной, сопротивляться, даже идти против здравого смысла. Как же он меня бесил! Только желание увидеть его, всего мокрого и вывозившегося в глине, садящегося в свою крутую тачку, заставило меня кивнуть.

Рэйн долго охала, притворно сочувствовала Марку — я видела веселые огоньки в ее глазах, нет-нет, но проскакивавшие, стоило ей отвернуться. Марк молчал. Рэйн бросила его рубашку в стиральную машину на самый быстрый режим, а пока мы с ней — Марк отказался — пили чай, она почти высохла в сушилке. Джинсы мой пасынок снимать отказался. По-видимому, утомленный нашим обществом мужчина остался за дверью и все это время сидел на крыльце.

Поболтав и обсудив планы на ближайшие дни, мы поднялись из стола и стали прощаться. Рэйн протянула мне рубашку Марка, хихикнула:

— Никогда не видела его таким злым, — шепнула она, обнимая меня.

— Правда? По-моему, он другим и не бывает.

Открыв дверь, едва не врезалась в него. Он резко вскочил с крыльца. Молча протянув Марку рубашку, спустилась вниз. Торопилась к машине, не желая думать о его широкой мускулистой спине, покрытой тёмным загаром. В последнее время какая-то идиотская чушь так и лезет мне в голову.