Последний жрец богини Лу (СИ) - Якубович Александр. Страница 37

Он немного пошагал по кабинету и вдруг спросил:

— Насколько серьезны твои клятвы? Чей ты человек, Антон? Короля? — Прямо спросил барон.

Сейчас он начинал все заново и, видимо, подумал, что первым надежным чиновником в его новой администрации могу стать я, человек без рода и имени, который вскрыл этот гнойник.

Вместо ответа я покачал головой и указал пальцем наверх, мол, берите выше, Ваше Благородие, берите выше.

Барон только усмехнулся.

— Я знаю, что ты ходишь в святилище и молишься Мудрецу, мне рассказали. И я уверен, что он не только слышит твои молитвы, парень, но и сам послал тебя ко мне. Я не буду просить тебя нарушить твои клятвы.

На барона было жалко смотреть. За последний час я разрушил его представления обо всем, что он с таким трудом строил всю свою жизнь. Нет, баронство цвело и богатело, доходы росли и Тиббот не бедствовал, но вот искоренить воровство и окружить себя людьми, работающими не за страх, а за совесть — чего он и добивался своими реформами — у аристократа не вышло. Пригрел все же на груди змею. И это знание теперь давило на мужчину тяжким грузом сомнений и невеселых дум.

— Значит так… Жалую тебе премию пять «королей», — начал барон, а я абсолютно невежливо вылупил глаза, — Сколько у тебя друзей? Двое? Значит еще трех крепких лошадей и припасов. В оружейной можешь взять себе оружие, если своего нет. Сегодня переночуете в замке, тут пока должно быть спокойно, сольетесь с прислугой. Завтра соберетесь, а после захода солнца я предлагаю тебе и твоим спутникам покинуть Трейл. И советую двигаться за пределы моих земель.

Было похоже на изгнание, но, учитывая мое нежелание ввязываться в местные разборки за власть, барон меня сейчас по-королевски наградил. Пятьдесят золотых и три лошади из конюшни барона, стоимость каждой из которых составляла еще два-три «короля» минимум, плюс припасы. «Встала» наша беседа барону Тибботу больше, чем в сотню золотом, и меня стали одолевать сомнения.

Барон заметил, что я как-то притих и задумался, и понял ход моих мыслей.

— Я не усыпляю твою бдительность посулами, счетовод, я благодарю тебя за службу. Тибботы уже несколько сотен лет как аристократы, но мы вышли из купцов. И всегда платим за оказанные нам услуги и помощь, — гордо сказал мужчина, даже чуть приосанившись. — Теперь — прочь. Передашь дружиннику у двери мои распоряжения по ночлегу. С припасами и деньгами решим завтра.

Покинул я кабинет в смешанных чувствах. С одной стороны грела мысль о деньгах и лошадях, с другой — мы не планировали срываться в дорогу так рано. Но, как известно, жизнь вносит свои коррективы.

«Хочешь насмешить богов — расскажи о своих планах», — вспомнил я реплику, которую небрежно бросил своим спутникам во время нашего маленького совещания, а шевельнувшееся в груди ощущение Лу подсказало, что богиня разделяет мои чувства.

Перебрались в замок быстро. Нам выделили одну комнату на троих, но мы даже не стали жаловаться, все равно мы тут на одну ночь, а завтра пройдет в ожидании.

Спали в одежде и с оружием. Лу — с мечом под рукой, я — со своим кинжалом, а старик откуда-то выудил короткий походный нож. Вероятно, тоже прикупил в городе при случае.

Вслушиваясь в тихое дыхание Лу, которая спала на дальнем от двери лежаке справа от меня, я наконец-то провалился в неприятный поверхностный сон.

Проснулся засветло и абсолютно разбитым. Илий уже тоже не спал и сидел с ножом в руке, не рискуя оставлять нас двоих спящих без присмотра. Перекинувшись взглядом со стариком, указал ему глазами на дверь. Проверил, как Лу. Богиня спала, обхватив одной рукой ножны, а вторую держа на рукояти меча, чуть поджав под себя ноги. Поправив ее одеяло — в замке тянуло холодом от каменных стен — я выскользнул из комнаты и стал искать, у кого бы поинтересоваться насчет завтрака и баронских указаний.

День прошел бестолково. Мы были чужими в замке, так что вообще не имели представления, куда идти и с кем говорить, чем постоянно раздражали местных. С горем пополам нам выделили лошадей и сбрую, оседлали, собрали припасов из баронских запасов, да так, что мы еще долго не будем иметь нужды в еде. А если покупать свежих овощей в деревнях и селах по пути, то и вовсе нас снарядили на дорогу до самой столицы.

Вечером меня опять вызвали в кабинет Барона, где он еще раз поблагодарил меня за службу и вручил два тяжелых кошеля: один с серебром и медью, второй — с золотом.

— Благодарю за вашу щедрость, Ваше Благородие, — склонился я в низком, но не раболепном поклоне.

— Отправляйся в путь спокойно, счетовод, и храни тебя мудрый Соф, — ответил мне барон. — Если я выживу, тебе всегда будут рады на моих землях.

Я еще раз поклонился и вышел за дверь. Говорить с Амером Тибботом нам больше было не о чем. По лицу Тиббота я понял, что скоро тут польются реки крови, а камеры в подвале замка заполнятся до отказа. У баронского палача будет много работы. Если бы я был дураком, я бы попытался впутать в эту историю Лу, как сильного менталиста. С такой поддержкой барон в два счета навел бы порядок на своих землях, но после этого он был бы обязан сообщить королю о фиолетовоглазой девице, владеющей магией разума. Это грозило нам охотой за Лу и попыткой ее порабощения, а в случае отказа — умерщвления.

Так что мысли о возможности помочь Амеру я отогнал прочь, припрятал приятно тяжелые кошели, и вернулся к своим товарищам.

Как только стемнело, мы взяли под уздцы лошадей и тихо вышли за пределы города, на дорогу к Коурру — столице соседнего графства. Трейл и еще три месяца жизни в новом мире остались позади.

Мы вновь отправились в путь.

Глава 9. Меч и лютня

Что вы знаете о верховой езде? Вот я всегда знал, что это очень дорогой спорт или не менее дорогое хобби. Всадники всегда представлялись мне людьми, не знающими никаких проблем: запрыгнул в седло и вперед, к свершениями! Подпитывалось это мнение и популярной культурой, где езда на лошади выставлялась делом совершенно обыденным, я бы даже сказал, доступным всем и каждому.

Реальность оказалась страшной.

Первую ночь, когда мы спешно удалялись от Трейла, все шло более-менее. Держаться в седле было тяжело, моя кобыла нервничала, недовольно фыркая и озираясь, будто пытаясь понять, что за придурка посадили ей на спину. Кобыле я, кстати, отвечал взаимностью. После привала и короткого сна на уже остывающей земле, меня догнало.

Точнее, догнало мою задницу, поясницу и внутреннюю сторону бедер. Конечно, я не ожидал, что езда верхом будет делом приятным и простым — опыта я не имел — но основные проблемы ожидал, все же, со стороны самого процесса управления лошадью.

Хуже всего было на привалах, когда меня доставали из седла. Как только напряженные мышцы спины и ног остывали, начинался форменный кошмар. Лежа у костра, я тихо матерился, выл, ныл, проклинал богов и вообще весь этот мир, где с наличием магии и мудрого Софа, не смогли додуматься хотя бы до «Жигулей».

Илий, старый хрен, только посмеивался над моими страданиями, язвительно комментировал принимаемые мною позы и вообще, развлекался на полную катушку. Лу была хмура и недовольна, потому что если бы нам пришлось уходить от погони или условных разбойников, то я бы очень быстро вывалился из седла и стал чужим трофеем. Еще ее крайне раздражало мое недостойное поведение, да причем настолько сильно, что я впервые за последние недели почувствовал легкое покалывание в районе шеи — рабский ошейник Матери все еще был при мне и никуда не делся.

Но спина болела так, что мне было плевать: режьте-кромсайте, я, простой бухгалтер, уже видел смерть и гнев богов, а вот теперь в копилку моих приятных знаний и впечатлений добавились и адские муки, так что страха больше нет. В какой-то момент я достал даже Илия, так что старик хотя бы закрыл свой рот и больше не издевался над чужим горем.

Мое нытье продолжалось еще несколько дней. Думаю, что если бы меня посадили на коня в первый же день моего попадания в этот мир, я бы просто вывалился из седла и свернул себе шею. Так бы и закончился славный путь героя-счетовода. Но образ жизни, который я вел последние месяцы, все же немного подготовил меня к испытанию конской спиной. Ежедневная работа по хозяйству, которая заключалась, в основном, в махании топором, поднятии тяжестей и замесе теста — от последнего у меня буквально вываливались из суставов плечи и я быстро понял, почему многие пекари не уступали в своей ширине кузнецам — все же дали мне некоторый мышечный каркас, наличие которого задумывалось природой-матушкой. При этом я все еще много времени проводил в более привычной для современного человека позе, то есть сидя на стуле и склонившись над бумагами и вощеными дощечками.