Как поцеловать героя - Хингстон Сэнди. Страница 50

— Да, девочка?

Николь покачала головой, и ее распущенные волосы зазолотились в лучах утреннего солнца, заглянувшего в окно.

— Понравилась бы мне Шотландия?

— Вы бы привыкли и полюбили ее, — задумчиво проговорила леди Бору, — так же сильно, как корова любит кукурузу. — С этими словами она вышла. За несколько секунд до того как захлопнулась входная дверь, до них долетел сдавленный вскрик Симмонса. Николь подавила улыбку.

— Никки, — сказал вдруг Томми. — Послушай… Если тебя не устраивает Уоллингфорд…

— Теперь уже поздно говорить об этом, разве не так? — Николь глотнула кофе и поморщилась: — Совсем остыл. — Отставив чашку, она встала и вышла. Томми смотрел ей вслед, и в его душе зарождались недобрые предчувствия.

Глава 27

— В самом деле, Энтони, я бы предпочла побыть сегодня наедине с тобой, — сказала Николь, когда они подъезжали на экипаже к Уайтхоллу, куда направлялась длинная череда карет.

— Вздор, душа моя! Здесь будет весь свет и, стало быть, должны быть и мы. Думаю, что нас засыплют поздравлениями. — Наклонившись, Уоллингфорд урвал короткий поцелуй.

— Однако наверняка тут будет настоящее столпотворение, — нервно возразила Николь.

Гнедые били копытами и фыркали, пока Энтони встраивался в вереницу экипажей. У Николь вдруг появилось желание, чтобы лошади снова понесли, да унесли так далеко, чтобы они не успели вовремя попасть в Вестминстер. Однако ее нареченный, похоже, извлек из прошлого урок. Вожжи он намотал на кулак и держал их очень крепко.

— Крушение последних надежд твоих поклонников, — самодовольно проговорил он. — Я получу немалое удовольствие, видя, как они мне завидуют. Ты получила мои цветы?

— Ты уже спрашивал, — тихо ответила Николь. — Они восхитительны.

— Как и ты. Мама предлагала лилии, но я подумал, что розы тебе больше подойдут.

— Я очень люблю розы.

— Разумеется. Все благовоспитанные молодые леди любят розы.

«Но больше всего мне бы понравился, — подумала Николь, — огромный букет вереска». Она полюбила этот запах и послала Донлеви купить еще вересковой добавки для ванны. Однако вереск — это слишком грубо для невесты сына герцога.

— Уоллингфорд! — Молодой человек на соседнем экипаже привстал с сиденья, чтобы поприветствовать их, держа в поднятой руке бутыль. — Ты наконец сделал это, старина!

Уоллингфорд обнял Николь за плечи.

— Конечно, Бодерингли! А разве были какие-то сомнения?

— Поздравляю, мисс Хейнесуорт! — крикнул Бодерингли. — Николь кивнула и помахала рукой. — А когда свадьба?

— Я…

— В октябре! — крикнул Уоллингфорд. — В Вентворте.

— Энтони, — зашептала Николь, — ведь мы еще не определили дату!

Он удивленно поднял на нее глаза:

— Мы определили. Я отчетливо помню, как мы обсуждали это. Свадьба, затем охота, грандиозный завтрак — разве у тебя есть какие возражения против октября?

— Это слишком скоро, — сказала Николь не подумав, но тут же поспешно поправилась: — Надо еще так много сделать! Мама говорит мне, что потребуется по меньшей мере год, чтобы выполнить все планы.

— Я не намерен ждать так долго, — сказал Уоллингфорд. Он улыбнулся ей. — Опять же, для чего деньги, если не для того, чтобы ускорить все дела?

Она ничего не ответила. Октябрь или декабрь, год или два — какая разница? Судьба ее предопределена.

— Николь! — девушка с другого экипажа приветливо подняла руку в белой перчатке. Николь узнала ее: Сесилия Фарнуэдер, красивая брюнетка — кстати, она не поддалась всеобщему ажиотажу и не стала перекрашиваться в блондинку, которая всегда была с ней неизменно любезна. Уоллингфорд посмотрел в ее сторону — и вожжи в его руках дрогнули. Если бы Николь его не подтолкнула, гнедые наверняка понесли бы их на край света. Уоллингфорд снова натянул вожжи. Сесилия ехала вместе со своим братом, одним из приятелей Уоллингфорда, который, подстроившись к веренице экипажей, широко улыбнулся:

— Поздравления обоим!

— Спасибо, Джон. Спасибо, Сесилия, — откликнулся Уоллингфорд и вдруг замолчал, что было для него весьма нехарактерно.

Сесилия поспешила нарушить неловкую паузу:

— Я так рада за тебя, Николь. И конечно, за тебя, Энтони. Вы замечательно смотритесь вместе. Все знали об этом с момента вашего первого танца на Пасху у герцога и герцогини Ярлборо.

— И ты это помнишь? — удивленно спросила Николь.

— О, как я могу это забыть? На следующий день состоялся этот пресловутый поединок на рапирах.

— Но ведь тебя там не было! — заметила Николь.

На милых щечках Сесилии появился легкий румянец.

— Разве? Ну, Джон всегда все рассказывает мне так подробно, что мне порой кажется, будто я сама это видела.

— Дату свадьбы определили? — с улыбкой спросил Джон.

Как ни удивительно, Уоллингфорд на сей раз промолчал. Николь догадалась, что он, очевидно, ждет, чтобы она подтвердила то, что он уже сообщил Бодерингли.

— В октябре, — сказала девушка, желая порадовать его и загладить свою ошибку.

— Так скоро? — удивилась Сесилия.

И почему Энтони все молчит!

— Охотничий сезон, — объяснила Николь.

Череда экипажей двинулась вперед, увозя Фарнуэдеров. На прощание Сесилия крикнула:

— Надеюсь, ты будешь счастлива!

Николь вдруг сделалось тошно от этого слова.

Тем не менее пока череда экипажей медленно двигалась к Вестминстерскому аббатству, поздравления сыпались одно за другим. Николь с благодарностью их принимала. Уоллингфорд, похоже, был целиком сосредоточен на том, чтобы править упряжкой, что, по ее мнению, было делом хорошим. Наконец они доехали до ворот, и к ним подбежал мальчик, чтобы взять повод. Ее жених обошел экипаж, чтобы помочь Николь сойти, и возник ставший обычным неловкий момент, когда она должна была принять его помощь и в то же время не раздавить его своим весом. Уоллингфорд слегка крякнул, и Николь поняла, что на сей раз она проделала все не слишком удачно.

Джон Фарнуэдер снял с экипажа, находящегося впереди, свою миниатюрную сестру настолько легко и эффектно, что у нее разлетелись юбки, и она, покраснев, бросила взгляд на экипаж Уоллингфорда и сделала выговор брату.

Уоллингфорд крепко взял Николь за руку.

— Пойдем? — проговорил он, как ей показалось, мрачновато. Очевидно, проявленная лихость Фарнуэдера по отношению к сестре его несколько покоробила. Он весьма строгих правил, подумала Николь. Даже вчера вечером, когда вопрос об их помолвке решился, он не позволил себе ничего, кроме нескольких поцелуев и прикосновений к ее груди. Интересно, как он занимается любовью? У Николь вдруг появилось предчувствие, что это будет чем-то напоминать то, как он помогает ей сойти с экипажа, что ей всегда нужно помнить об их разнице в росте. С Брайаном она никогда об этом не думала.

Николь опустила пальцы в святую воду у портала и осенила себя крестом, отгоняя крамольные мысли.

Они заняли места на скамье. Уоллингфорд настаивал на том, чтобы приехать пораньше, и они оказались впереди, вероятно, не далее двенадцатого ряда. Лорд и леди Хестер, их соседи, тут же поздравили их, то же самое сделали граф и графиня Сомерли, занявшие скамью позади них. Николь сидела, положив руки на колени, разглядывая величественный интерьер аббатства — приделы для хоров, вознесшийся ввысь потолок, изящных ангелов с кадильницами в нише слева от нее. Она встрепенулась, когда звуки труб. и гомон толпы возвестили о появлении принца-регента. Николь встала вместе со всеми и поклонилась, когда он проходил мимо них, глядя на него из-под опущенных ресниц. Вот он — мужчина, который заставит любую женщину почувствовать себя маленькой. Он казался мясистым и рыхлым, хотя нес себя с большим достоинством. Николь несколько раз была представлена ему, и его блуждающие чувственные взгляды заставляли ее быть всегда настороже. Из Брайана получился бы правитель получше, мелькнула у нее мысль.

— Почему у тебя такой сердитый взгляд? — спросил Уоллингфорд.

— В самом деле? — шепотом ответила она. — Я… я не выспалась.