Злой Рок (СИ) - Вальц Карина. Страница 19
– Спасибо, Алиса.
Оставив Романа в гостиной, я ушла мыть руки. Мне требовалась минутка. Когда вернулась, обнаружила Калинина сидящим на диване, он бодро разговаривал по отельному телефону.
– Заказал ужин, – пояснил он.
– Я ужинала недавно.
– О. Извини, стоило уточнить… я все отменю.
– Не стоит, мне не помешает есть побольше, – улыбнулась я. Лучше уж впихнуть в себя лишнюю порцию еды, чем сидеть и смотреть друг на друга без дела. А так хоть какое-то занятие.
Во внешности Калинина произошли изменения: тени под глазами сильно уменьшились, зато на лбу появилась широкая ссадина, а на скуле – синяк. Парень явно вступил в Бойцовский клуб за время, что мы не виделись. А еще сменил замызганные шмотки на новые. Не иначе как перед приходом ко мне переоделся, уж слишком прилично выглядел.
– Ты напоминаешь мне Марка, – неожиданно заявил Роман. – Твое имя. Алиса. Когда Марк был маленьким, бабушка подарила ему гитару. И он назвал ее в честь бабушки Алисы.
– Очень мило. – Я села в кресло у окна.
– Ты любишь музыку?
Уверена, следующим будет вопрос, люблю ли я погоду.
– Не встречала людей, которые ответили бы отрицательно. Да, я люблю музыку.
– Какую?
– В основном классическую.
– Не удивлен, – закивал Калинин, словно другого ответа и не ожидал. – Хотя теперь задаюсь вопросом: как ты попала на Rock am Ring?
– Это все моя подруга, – пояснила я. – Такие как она… умеют затащить на всякие фестивали, да так ловко, что и не знаешь, сама ты об этом всю жизнь мечтала, или идею все же хитро подкинули. И Rock am Ring еще не самое неожиданное, на что она меня уговорила.
– Подруга – это Аня Шульц?
– Ты даже имя ее запомнил?
– Конечно. У нее много твоих фотографий, я все посмотрел. Мне понравилось, как вы гонялись за северным сиянием и ночевали в какой-то ледяной хижине. Там было видео – ты так смешно ворчала и комментировала происходящее.
Пока я раздумывала, как на такое отреагировать, Роман заметил:
– А я вот ненавижу классическую музыку. Мама всегда звала ее «правильной» и заставляла нас с сестрой слушать. Таскала на оперы-балеты-органные концерты… в общем, во все те места, куда ребенок хочет идти в последнюю очередь. У меня теперь музыкальная аллергия.
– Наверное, мама довольна твоим профессиональным выбором, – заметила я, глядя в окно. Город уже спал, проспект, обычно оживленный, совсем пустовал. Промчалась одинокая машина, и все. А ведь еще даже не полночь. И всего восемь часов до моего вылета…
– Еще как! До сих пор зовет меня гнилым яблоком с хорошего дерева.
– Дай угадаю: яблоки ты любишь так же, как и классическую музыку?
– Отношусь нейтрально, – поправил меня Калинин. – Знаешь, общаться с тобой – одно удовольствие.
– Ты поэтому и пришел, разве нет?
– Точно. Но было бы проще, расскажи ты что-нибудь в ответ.
– Моя жизнь полностью лишена драм и скучна.
– А еще ты любишь переворачивать смысл сказанного.
Я наконец отвернулась от окна и взглянула на Калинина. Он с вызовом смотрел мне в глаза, как будто выбивал признание. Интересно, такое часто срабатывает? Неизвестно, сколько бы продолжалась эта игра в гляделки, но в дверь постучали. А вот и долгожданный ужин прибыл.
Нельзя заставлять человека ждать. Я подскочила с кресла, спеша открыть дверь.
Калинин сильно перестарался, заказав все подряд. Но парня явно одолевал голод: пока я лениво щипала салат, он уничтожил и рыбу с рисом, и закуску из морепродуктов, и даже десерт, который в исполнении отельного ресторана казался чьим-то криком о помощи. Возможно, они держат в заложниках повара и он специально месит эту резиновую текстуру, этакий кулинарный сигнал SOS. Да, я слишком часто ужинала в отеле.
Глядя на голодного Романа, я молча подвинула к нему еще одну порцию рыбы, он не отказался и от нее. Похоже, все эти дни он сидел на высокоградусной диете, не предполагающей даже легкий перекус.
– Можно я останусь здесь? – покончив с едой, спросил Калинин.
– Где это – здесь? – не поняла я.
Он похлопал руками по дивану:
– Прямо здесь.
– У тебя ведь есть свой номер. С удобной кроватью, без незнакомой девицы по соседству. Мало ли что у меня на уме?
– Мне кажется, там много всего интересного.
Я закатила глаза и встала:
– Хочешь ютиться на диване – пожалуйста, я не против, можешь даже на пол лечь, тоже возражать не стану. Сейчас принесу тебе подушку и одеяло…
Он поймал меня за руку:
– Спасибо, Алиса.
Глава 8. I want to break free
Утром я наспех покидала вещи в чемодан и на цыпочках выбралась из комнаты. Калинин спал на диване в обнимку с подушкой, голову устроил на подлокотнике. Одеяло валялось в ногах, там же, где и брюки. Вот так бывает: даже глазом моргнуть не успеваешь, как на твоем диване селится мужик в трусах.
Ну хотя бы мое копошение его не разбудило.
Подхватив чемодан на руки, чтобы избежать стука колесиков, я быстро покинула номер. Умылась внизу, в туалете возле рецепции.
– Уже уезжаете? – опечалилась девушка по имени Светлана.
– Да. И… в моем номере остался человек, но он уйдет, когда проснется.
– Хорошо. Будем рады видеть вас снова.
Аэропорт встретил той же непривычной безлюдностью, что и весь город. Когда я приехала, как раз объявляли о завершении регистрации на московский рейс. Я подошла к стойке, протянула паспорт и только потом подняла взгляд: за стойкой сидела черноволосая девушка с голубыми глазами. Красивая. Я тут же одернула руку и попятилась назад. Девушка удивлённо подняла брови, что-то спросила. Но вопрос ее прилетел мне в спину – я на всех парах бежала прочь из аэропорта. Даже думать не хочу, насколько неадекватно при этом выглядела, потому что чувствовала я себя и того хуже.
Через полчаса я заходила в отель.
– Что-то забыли? – приветливо улыбнулась Светлана.
Мозги. Здравый смысл.
– Нет. Но я пробуду у вас еще какое-то время, запишите на меня тот же номер.
Реакция Светланы мало отличалась от аэропортовой девушки. То же изумление пополам с пугливой настороженностью. Но ключ от номера она все-таки выдала и даже заверила, что счастлива моему скорому возвращению. Наверное, это было самое быстрое возвращение клиента за всю историю отеля.
Злясь на саму себя, я забыла придержать дверь, когда заходила в номер. Она закрылась с громким хлопком.
– Алиса? – раздался сонный голос Романа. – Это ты?
– К сожалению.
– Ты… куда-то ходила?
– На утреннюю прогулку.
Калинин поднялся и выглянул в прихожую. На его лице отпечатался след от подушки, взгляд еще не прояснился после сна. Штаны надеть он и не подумал.
– Ты всегда гуляешь с чемоданом?
– Не хотела, чтобы ты рылся в моих вещах, – отрезала я. Злилась на себя, досталось сонному и ни в чем неповинному парню, хотя и он раздражал до чертиков.
Вместо ответа Роман одарил меня понимающим взглядом.
– А что я должна была сказать, Калинин? Рома, извини, у меня самолет, дела, пойми, дела, дела? – Я перевела дыхание и уже спокойнее попросила: – Не мог бы ты оставить меня ненадолго? Обычно я не против незваных мужчин в трусах, но сейчас мне хочется обдумать все. В одиночестве.
Роман пробормотал извинения, поспешил одеться и вскоре меня покинул. Видимо на лице у меня отражались все самые лучшие чувства и он настолько впечатлился, что унес ноги на максимальной скорости.
Я бессильно рухнула на кровать. Интересно, а вера в знаки считается признаком безумия, или пока можно не переживать? Надо было подходить к другой стойке, там вроде парень сидел.
Через час пришло сообщение от Рогозина:
«Я тебя встречу»
Знаю, Игорь этого не планировал, но сообщение получилось насмешкой.
«В этом нет необходимости» – напечатала я ответ.
Самые разрушительные ошибки – не те, что совершаются по глупости, незнанию или гордыне, а те, на которые идешь осознанно, прекрасно осознавая, что шаг обернется катастрофой (в лучшем случае), но все равно упрямо прешь вперед. Это как открыть ящик Пандоры, прекрасно зная, что внутри. Или сунуться в берлогу, видя, что пять минут назад туда зашел голодный разъяренный медведь. Это уже не ошибки по глупости, а черт знает что такое.