Злой Рок (СИ) - Вальц Карина. Страница 48

– Я хотел поцеловать тебя с момента нашей встречи. С самого первого взгляда.

– Не хочу тебя расстраивать, Ром, но в момент нашей встречи ты вообще ничего не соображал и вряд ли думал о поцелуях.

Он тихо засмеялся:

– Как знать.

Следом за его джинсами полетели и мои, от остальной одежды избавиться было проще. И скоро слова и мысли отошли на второй план, он целовал меня отчаянно. Как будто и в самом деле жить без меня не мог и готов был прыгнуть в воду, не умея плавать. И одновременно наказывал за глупость – шагнуть в пропасть без него – это же абсурд!

Голова кружилась от происходящего, от остроты ощущений, в тот момент я бесконечно любила мужчину, что так увлеченно меня целовал. Все казалось идеальным. Я почти убедила себя, что остальное не имеет значения. А Рома продолжал повторять, что все правильно, все так и должно быть. Он – мой. Я царапала его спину, прижималась крепче и наслаждалась мгновением, желая продлить его. Может, даже навсегда. Неправильность, которая притягивает и завораживает.

После мы долго лежали рядом и глупо улыбались друг другу. Калинин гладил мои руки, а я путалась ладонями в его волосах. В какой-то момент я уснула, так и не вынырнув из мира грез.

А на рассвете меня разбудило очередное сообщение. Рыдающий смайл и наша с Калининым фотография. На ней мы бредем по берегу, напоминая те самые отвратительно счастливые парочки, от которых всех подташнивает.

Он здесь.

Он нас видел.

Может, он даже догадался о наших намерениях и успел убраться подальше отсюда. Черт, не стоило тянуть… Но на дом мне все равно хотелось взглянуть. Я встала и начала быстро собираться. Одежда за короткую ночь не успела высохнуть до конца, джинсы и куртка остались влажными, ботинки и вовсе представляли собой жалкое хлюпающее зрелище. Темное серое небо за окном как бы намекало, что придется померзнуть, но это не особо пугало. Есть вещи и пострашнее холода. Например, сообщение с фотографией. И смысл, спрятанный в послании.

Калинин проснулся от моего копошения. И сразу догадался – что-то не так, потому с вопросами лезть не стал. Оделся молча, даже сырые джинсы натягивал с молчаливой отвагой.

– Ты можешь покараулить у выхода, – бросила я, уже зная, что он не согласится.

– Я с тобой.

И мы вместе вышли навстречу утренней прохладе.

Глава 20. House of the rising Sun

Дом встретил нас во всей мрачной красе. Дождь уже давно закончился, но небо все равно казалось тяжелым и темным, еще больше нагнетая и без того невеселую обстановку.

– Через забор полезем? – без особого энтузиазма поинтересовался Рома.

– Возможно. Только давай обойдем дом, вдруг соседи не спят.

Мы обогнули дом с левой стороны. Для этого пришлось продраться через колючие заросли рядом с забором, но даже это не сбавило моего настроя. Мы прошли до самого конца территории и оказались на углу дома.

– Давай пройдем еще вперед, там есть калитка, – неожиданно заявил Рома и первым полез дальше в кусты. По дороге счел нужным пояснить: – Раньше мы пользовались только этой калиткой и здесь была удобная тропинка, она вела к дороге, а там уже и до спуска на берег недалеко.

Калитка нашлась очень быстро и, что самое интересное, она оказалась не заперта. Нас здесь явно ждали. Меня здесь ждали. Что ж, удивляться нечему, зачем-то ведь он отправил мне сообщение. Он. Он – это кто? Строить теории раньше времени я поостереглась, но открытая калитка выглядела приглашением и это здорово тревожило. Какие сюрпризы нас могут ждать в этом проклятом доме?

Рому незапертая калитка ничуть не смутила, возможно, он решил, что про ее существование все забыли и все эти годы она оставалась открытой.

Легкий ветерок пошатнул деревья и рядом с нами с громким стуком что-то свалилось. Мы застыли, с тревогой смотря на темные окна дома. Звук повторился, и на второй раз до меня дошло:

– Черт, это яблоко.

– Что? – с явным трудом расцепив челюсти, переспросил Рома.

Почему-то это позабавило, даже тревога на время отступила.

– Яблоко упало, – я ткнула пальцем в ближайшую яблоню, всего их тут было не меньше десятка. Рядом с калиткой начиналась небольшая дорожка, ведущая к дому, и ее окружали исключительно яблони. Дальше росли деревья побольше, они-то и скрывали большую часть дома от посторонних глаз.

– Калинин, только в обморок не упади, хорошо? Не обижайся, но из тебя выйдет просто ужасный вор-домушник. Отсутствие таланта налицо.

– Зато из тебя выйдет отличный юморист, – недовольно бросил он в ответ.

Мы прошли по яблоневой дорожке к дому и застыли у черного входа. Рома огляделся в поисках более-менее подходящего для вторжения окна, он предложил разбить стекло и пролезть внутрь. И надеяться, что в доме нет сигнализации. В принципе, другого выхода я тоже не видела, кроме…

– Давай-ка попробуем через дверь, – предложила я и повернула железную ручку. Она легко поддалась, дверь распахнулась, приглашая нас пройти внутрь. Серости раннего утра не хватало, чтобы осветить мрачноватый коридор и получалось, что мы заглядывали в кромешную темноту. Приятного мало.

– Нам не стоит заходить туда вдвоем, Ром. Лучше тебе остаться здесь и покараулить.

– Забудь об этом, – отрезал он и первым нырнул в темноту коридора.

Ладно, раз его не переубедить… что бы мы тут ни нашли, мы найдем это вместе.

Проигнорировав на время лестницу на второй этаж, мы свернули через арку в необитаемую столовую. Вся мебель накрыта чехлами, и явно очень давно, если судить по количеству пыли, собранной светлой тканью. А вот на кухне, что примыкала к столовой, сразу же нашлись следы пребывания человека: куча грязной посуды в мойке, остатки чая в заварочном чайнике и зерна кофе в кофемашине. Молоко в холодильнике всего-то позавчерашнее, да и остальная снедь вполне себе свежая и пригодная к употреблению.

И, если я к такому повороту была готова и даже ждала его, то Калинин впал в напряженную задумчивость и принялся бросать на меня подозрительные взгляды. Даже не знаю, что крутилось в его голове, может, он думал, что это я здесь кофе попивала.

– Насколько я помню, на первом этаже должны быть еще гостиная и большой кабинет, – процедил Рома, с неприязнью глядя на кучу грязной посуды. – Если, конечно, ничего не изменилось за эти годы.

– Проверим все. Мой – кабинет, твоя – гостиная, – рассудила я.

– Не думаю, что нам стоит разделяться.

– Калинин, не знаю как тебе, а мне не очень-то хочется торчать в этом доме дольше необходимого. Здесь явно никого нет, а если мы разделимся, то быстрее все осмотрим и уберемся отсюда подальше.

Не уверена, что сработали именно мои аргументы, но в конце концов Рома согласился и первым исчез в полутемном коридоре.

Я же, забив на кабинет, ринулась к лестнице и поднялась на второй этаж, держась поближе к стене, чтобы ступени не скрипели. На втором этаже быстро заглянула в каждую комнату, пока не сорвала джек-пот. Нашла обитаемую спальню. Она была в разы больше всех остальных, и без мебельных чехлов. Свет пробивался сквозь открытые окна, ветер шевелил тяжелую штору. Я поежилась, то ли от холода, то ли от предчувствия. Быстро окинув комнату взглядом, уставилась на пробковую доску в половину стены. По всей видимости, раньше сюда цепляли всякие фотографии и другую милую сердцу макулатуру. Да и сейчас здесь висели снимки, на половине из них – черноволосая красавица Слава, на второй половине (куда большей половине) – я. Мои фотки явно сделаны не так давно, почти все летом. Последняя – пару дней назад, когда я приезжала к этому дому в первый раз. Снято с близкого расстояния, днем на набережной. От увиденного по спине побежали неприятные мурашки: надо же, а я ведь даже не заметила, как был сделан снимок. Неужели у меня совсем нет чутья на такие вещи?

Плечи сами собой дернулись от отвращения и неприязни. Я быстро перевела взгляд на другие снимки. На них ничего особенного, обычные дни, обычная я, ничем не выделяющиеся будни. Вроде и времени прошло не так уж и много, но припомнить, в какие именно дни были сделаны остальные фотографии, оказалось задачей непосильной.